МОЯ ЛЮБОВЬ - ЮЛИЯ МАХАЛИНА

ПУТЕШЕСТВИЕ ПО ВЫСТАВКЕ
ПЕТЕРБУРГСКАЯ БАЛЕРИНА
Махалина - ярчайшая звезда того поколения русского балета (а для меня - и мирового), которым сегодня уже за тридцать лет. Сейчас в Мариинском театре говорят, когда хвалишь Махалину в какой-нибудь роли: «Так ведь это Махалина!» Мне смешно и грустно слышать эти слова от тех же работников театра, которые поносили молодую балерину, когда она была совсем молода и ее индивидуальность находилась в процессе становления, поносили за стремление уйти от консерватизма и привычных штампов на сцене, за стиль исполнения. Махалина и сегодня не изменила своему стремлению к новизне, своему стилю, но теперь «ведь это Махалина!» А впрочем, хорошо, что люди способны менять свои точки зрения. Все-таки театр - это то место, где все течет и все меняется - как творческая жизнь, так и закулисная.

Совсем недавно, в июне, во время моего пребывания в России, в Мариинском театре прошли две премьеры, два балета на музыку Игоря Стравинского: «Свадебка» в постановке Брониславы Нижинской и «Весна Священная» Вацлава Нижинского. «Весна священная» была поставлена Нижинским в 1913 году. Есть в нем сложная для исполнения главная женская роль Избранницы, которую древляне (действие балета - языческая Русь) приносят в жертву богу Весны. Выбранную из девушек в хороводе «избранницу» заставляют танцевать (прыгать), пока она не падает мертвой (зачем Мариинскому театру понадобились эти два балета, созданные около века назад и потерявшие сегодня остроту новизны, это другой вопрос). Из всех танцовщиц, назначенных на роль, только Махалина и Александра Иосифиди оказались готовыми к премьере. Махалина танцевала премьеру, и ее исполнение было признано всеми блестящим. Репетитор из Англии, которая работала с труппой, говорила, что Махалина едва ли не лучшая Избранница, которую она видела на своем веку. Англичанка подарила танцовщице после премьеры браслет и попрощалась с нею до встречи в Англии, куда в начале июля труппа отправлялась на гастроли, балеты Стравинского были включены в репертуар. Ни у кого не было сомнений, что Махалина будет танцевать премьеру и в Лондоне, но не тут-то было: перед моим отъездом из России Юлия мне сообщила, что ее не берут в поездку.

«Избранница - это я, - сказала мне тогда Махалина, - меня толкают, а я должна танцевать и танцевать до самой смерти». Я не сомневаюсь, что решение не брать Махалину на гастроли было вызвано желанием руководства балетом, чтобы премьеру в Лондоне станцевала Дарья Павленко. Павленко была назначена на роль Избранницы, но к премьере в Петербурге готова не была. Зато ее решили показать в Лондоне: эта посредственная солистка почему-то расценивается руководством театра как звезда балета. И опять вышло все не так, как ожидали.

В середине июля Махалиной позвонили из Лондона, велели моментально собираться, в один день оформили визу и отправили в Лондон танцевать «Весну священную», что она и сделала с прежним успехом. Почему руководству пришлось вызывать Махалину в Лондон? Павленко не выучила роль? Настояли английские репетиторы или импресарио, поскольку и так гастроли в Лондоне проходили под обстрелом критики и надо было срочно показать лучший состав «Весны священной»? Тем более что Махалину в Лондоне любят. Не знаю. Но как выдающаяся балерина попала в такое странное, нестабильное положение в театре, попробую объяснить. Так сложилась судьба балерины, что весь ее путь к успеху в Мариинском театре был отнюдь не усеян розами, скорее острыми шипами.

В Санкт-Петербурге родился не только русский классический балет, но и начинались некоторые другие пути развития танца ХХ века. В самом театре борьба традиционализма и новаторства - самая главная традиция жизни этого театра. И с самого начала века неординарные личности из числа, хореографов и артистов, становятся изгнанниками или сами покидают родной театр. Те же из этих новаторов, кто остаются работать в театре, ведут непрестанную, иногда гибельную для себя борьбу за самостоятельный взгляд на искусство. Как сформулировал эту ситуацию Борис Эйфман: «Это на Западе поиск своего пути - норма. В России - это печать отверженности».

НАЧАЛО ТВОРЧЕСКОГО ПУТИ
Родители Махалиной не принадлежали к миру искусства. Но мама всю жизнь мечтала быть актрисой, поэтому отвела девочку на приемные экзамены в Ленинградское хореографическое училище (теперь - Академия русского балета им. А.Я. Вагановой). У девочки от природы был огромный шаг (т.е. она могла высоко поднимать ноги), гибкое тело, ее приняли в Училище. Папа не был доволен выбором этой профессии. От природы музыкальная девочка, по его мнению, должна была стать пианисткой. Юлю серьезно учили играть на пианино. И каждый год отец с нетерпением ждал, чтобы Юлю отчислили из училища за профнепригодность, и она могла бы целиком посвятить себя музыке. Но этого не случилось. Годы шли, к ней хорошо относился Константин Сергеев, художественный руководитель школы, Юля готовилась стать танцовщицей.
Махалина закончила Ленинградское хореографическое училище в 1985 году по классу Марины Васильевой. Обычно Наталья Дудинская, педагог старших классов училища, отбирала в свой класс лучших учениц: тех, у кого, она считала, есть шанс стать балеринами Мариинского театра (так зарабатывается слава блестящего педагога).

Поэтому Васильева, педагог другого выпускного класса, говорила своим ученицам: «Девочки, я готовлю вас для работы в кордебалете». В один из последних дней учебного года в училище пришел Олег Виноградов, художественный руководитель балетной труппы Мариинского театра (тогда ещё - Театра оперы и балета им. Кирова). Он пришел смотреть учениц класса Дудинской. Но посмотрел и конец предыдущего урока. Дело в том, что урок Васильевой закончился позднее, потому что ученица Юлия Махалина задержала начало занятий из-за неисправности в своем балетном костюме. Махалина, как рассказывал позднее Виноградов, когда он пришел в класс, встала в последнюю линию и постаралась «вжаться в стенку». Но Виноградов её заметил и запомнил. Когда позднее ученицы училища пришли в театр на отборочный конкурс, Виноградов спросил: «А где эта девочка с лицом круглым как луна?» И Махалина, которая уже подписала распределение на работу во Львов, была принята в Мариинский театр. И начала работать в кордебалете.

Однажды (многие театральные биографии начинаются со слов «однажды» или «и вдруг») к ней подошел заведующий труппой Геннадий Шрейбер и сказал: «Юля, надо выучить партию Лебедя». Юля обрадовалась, она, естественно, предположила, что её, как высокую танцовщицу, поставили танцевать «четверку больших лебедей». Для первого сезона такое назначение можно считать удачным. Юля пошла к своей школьной учительнице поделиться новостью, но Васильева просто не поверила словам Юли: «Ты уверена, что Шрейбер велел учить партию Лебедя? Ты знаешь, что это значит? Это значит, тебе дали танцевать партию Одетты-Одиллии. Из-за «четверки лебедей» заведующий труппой не стал бы к тебе подходить, он просто вывесил бы часы репетиций на доске расписания». И оказалась права: Махалина начала готовить главную роль в балете «Лебединое озеро». За Одеттой последовала Медора в «Корсаре». Эта роль на многие годы стала единственной, которую Юля готовила не торопясь, отрабатывая все детали.

Роль Одетты-Одиллии не сразу удалась молоденькой танцовщице, но она работала над ней, обдумывая ошибки и стремясь к совершенствованию. Махалина танцевала и танцует в каждом спектакле по-новому. Все обогащает и меняет образ ее героини: продуманные психологические ходы, фантазия, импровизация, настроение момента, уроки жизни... «И из собственной судьбы/ я выдергивал по нитке...» На последнем спектакле, который я видела год назад после большого перерыва, я была поражена новыми нюансами и новыми настроениями в исполнении Махалиной роли Одетты. Балерина по-прежнему создает образ экзотической птицы, но страдающая заколдованная девушка, мечтающая об избавлении, постепенно уходит на второй план. При первом же появлении Махалиной из кулис (еще спиной к зрителю) на сцене сразу возникла атмосфера таинственности. Это умение балерины создавать вокруг себя особую атмосферу мне известно. Весь первый выход белой птицы был выходом волшебной королевы. Неторопливо, с достоинством отряхивала она невидимую воду со своих рук-крыльев, как бы постепенно освобождаясь от лебединого обличья. Адажио с Принцем Махалина станцевала так музыкально, что, казалось, печальная музыка Чайковского превращалась на наших глазах в движение. Махалина изливала свою душу в дуэте с Принцем, но нежное внимание красавца Принца не радовало Лебедь Махалиной. Она слишком свыклась со своей трагедией, со своим одиночеством, чтобы верить в счастливый конец. Одинокая Лебедь в стае подруг, одинокая балерина в труппе театра...

ПОД РУКОВОДСТВОМ ОЛЕГА ВИНОГРАДОВА
Но возвратимся к началу. Я увидела Махалину в 1987 году, когда впервые после 10-летнего перерыва (я эмигрировала в Америку, а театр 10 лет не приезжал на гастроли) смотрела спектакли Кировского балета в Чикаго. В одной из программ шел одноактный балет Петипа «Пахита». В первой вариации высокая, красивая девочка легко прыгнула, раскинув ноги по прямой линии, повисла в воздухе без всякого видимого усилия и мягко опустилась на пол. Я не видела до тех пор, чтобы в русском балете танцовщицы академической школы делали такой чисто «западный» прыжок. Девочка танцевала так невозмутимо-царственно, что Клайв Барнс, известный американский балетный критик, назвал тогда Махалину в этой партии «герцогиней на отдыхе».

Виноградов продолжал выдвигать молодую танцовщицу. Такое быстрое выдвижение всегда вызывает в театре зависть и кривотолки, а когда ещё директор труппы откровенно симпатизирует танцовщице, тут уж злословию и клевете нет границ.
И жизнь Юли превратилась в сплошное терзание. Ещё не было никаких отношений с Виноградовым, а труппа уже обсуждала их во всех немыслимых деталях. Юлю порицали, не сомневаясь в ее корыстолюбии и карьеризме. Она же любила, как любят молоденькие девушки талантливого творчески состоявшегося, взрослого мужчину (как влюблялись в Баланчина многочисленные его танцовщицы, которых он растил и выдвигал). Каждый промах начинающей танцовщицы на сцене усиливал кривотолки. Виноградов видел в Юле не только красивую девушку, но и танцовщицу с незаурядными творческими возможностями. Наверно, Виноградов выдвигал Юлю слишком быстро, не давая окрепнуть молодому организму, не давая времени на тщательную подготовку новых ролей. Но так он поступал со всеми молодыми танцовщицами, которых считал талантливыми. Виноградов убежден, что нельзя на самом деле оценить талант артистки, пока не увидишь ее на сцене в главной роли.

Трудно обвинить молодую, полную сил танцовщицу, что она не отказывалась от ролей. Юля работала самозабвенно, учась у всех, кто мог ее научить профессии. Так она работает и сегодня. Виноградов, как и многие из нас, зрителей, ценили в Махалиной не только талант, но врожденную чуткость ко всему современному. Для Виноградова Махалина была настоящей единомышленницей в искусстве. Виноградова заставили взять на себя руководство труппой, когда в 1977 году Кировский балет находился в состоянии глубокого кризиса, творческая жизнь в нем замерла в результате многолетнего царствования консерваторов. Виноградов повел труппу по пути модернизации и тем спас. К 1987 году, когда я увидела гастроли театра, балет находился на подъёме, но внутри театра так считали далеко не все.

Человеческое мышление не поспевает за быстротекущим временем. Далеко не все понимают, что искусство существует только в развитии и что самое прекрасное мгновение сегодня может моментально превратиться во вчерашний день. Виноградов дал возможность вырасти и расцвести целому поколению молодых артистов, которые танцевали классический балет в более современном стиле, чем балерины середины века. Махалина к тому же принадлежит к тем актрисам, чьи эмоции не выплескиваются наружу, но скрыты за кажущейся сдержанностью. Такие балерины ищут средств выразительности в самом танце и потому экспериментируют с формой. Этот путь сегодня - норма. И новое поколение современных танцовщиц не вызывает нареканий. Но сама Махалина опередила время, большинство зрителей и критиков были не готовы к переменам, и все «шишки» упали на ее голову. В самом театре и вне его консерваторы свое недоброжелательство, свое неприятие политики Виноградова моментально переадресовывали его главной протеже. Махалина мужественно прошла сквозь атмосферу непонимания, продолжая работать, не сворачивая со своего пути. Кроме того, на Махалину обрушилась клака. Клака - это уродливое явление околотеатральной жизни, сохранившееся со времен императорского театра, это явление усиленно поддерживали и некоторые балерины двадцатого века. Клака при балете - это низшая часть сословия балетоманов. (В Америке клаки практически не существует.) Клакеров интересует в основном личная жизнь актера, в которую они беззастенчиво вмешиваются. В Москве их называют «сыры», и сегодня это, как мне рассказывали, - настоящая мафиозная организация, которая берет долларами за организацию успеха или провала танцовщика. В Петербурге, мне кажется, это явление сегодня идет на убыль, но раньше многие актрисы прибегали к услугам клаки, причем платили не столько деньгами, сколько билетами на спектакли и возможностью принять участие в своей жизни (например, мама одного из премьеров посылала поклонников в магазин за картошкой). Клака не только поддерживала кумиров, но и травила соперников своего кумира или просто молодых и беззащитных. Даже прославленная звезда театра Ирина Колпакова в молодости не избежала этой участи. Клакеры осыпали ее оскорблениями при выходе из театра, так что первые годы муж Ирины приезжал за ней в театр, даже если сам в этот вечер не танцевал. Можете себе представить, что выпало на долю протеже Главного... Маме Юли, ожидавшей ее у входа в театр после спектакля, говорили: «Мы вашей дочери все равно не дадим здесь танцевать!»

В 1992 году я присутствовала в Мариинском театре на вечере памяти П.И. Чайковского. Махалина и Андрис Лиепа танцевали «Лебединое озеро» (их совместный танец был подлинным романтическим дуэтом). Спектакль показывали по телевидению. После окончания первого акта Махалиной с галерки кинули вместо цветов веник, перевязанный ленточкой. Молодая балерина самообладания не потеряла, она подняла веник и гордо показала его в камеру. Мама Юли лежала в гримуборной дочери в полуобморочном состоянии, а Юля станцевала следующий акт блестяще. Молодая танцовщица оказалась девушкой с твердым характером и прошла через все незаслуженные обиды, она выстояла и состоялась как балерина. Вполне возможно, что травля Юли и была инсценирована кем-то из завистников. Так или иначе, теперь уже у подъезда после спектакля её ждут поклонники, а из зала кидают букеты цветов.

НА ПУТИ К МАСТЕРСТВУ
Сколько бы ни возносили сегодня (заслуженно!) танцовщиц нового поколения, пришедших на сцену Мариинского театра, Махалина, по моему убеждению, остается лучшей исполнительницей таких различных, но масштабных ролей в классическом репертуаре как Одетта-Одиллия, Никия в «Баядерке» (в этом балете я не знаю ей сегодня равных в мире), Раймонда, Жизель и Китри. Не говоря уж о ролях неоклассического репертуара, которые она со своей пластичностью и драматизмом просто создана танцевать. Посмотрев Махалину в роли Мехмене Бану в своем балете «Легенда о любви», Юрий Григорович говорил мне: «Как жаль, что у меня раньше не было такой балерины!» А уж он работал с лучшими из лучших русских танцовщиц... Повторяю, Махалина просто создана танцевать хореографию самых разных направлений и времен. Так, особое место в творческой судьбе Юли занимает роль Брунгильды в гениальном балетном спектакле-эпосе Мориса Бежара «Кольцо вокруг кольца» («Кольцо Нибелунгов» на музыку Р.Вагнера).

В 1992 году Махалина станцевала Брунгильду на сцене Немецкой оперы в Берлине. Юлю в этой роли не видели ни русские, ни американские зрители, поэтому я кратко о ней расскажу. Балерина сумела передать в этой роли, прежде всего, божественную суть дочери бога Вотана. Причем молодой балерине удалось подняться до уровня древнего эпоса, мощной музыки Вагнера. Роль Брунгильды в балете состоит из трех частей. В первой части Махалина была очень эффектна: в крылатом черном шлеме, в черном облегающем тело комбинезоне, с копьем в руках пересекала она сцену длинными прыжками-жэтэ: Дева-воительница, божественная, грозная, упоенная битвой. Вся роль исполняется на пальцах. После того как Вотан в наказание за непослушание лишает свою дочь божественной силы, Брунгильда выходит на сцену в платье-хитоне, как ученица балетного училища, и танцует на полупальцах. Но Брунгильда Махалиной и в свободной пластике земной женщины сохраняла гордую душу божественной Девы, память о вольных полетах. Особенно значительным был в ее исполнении заключительный дуэт с фантастическим героем Логе (после смерти Зигфрида). В дуэте с Логе в Брунгильде как будто вновь оживала память о полете, она неслась по кругу с Логе все смелее, все решительнее, как будто хотела освободиться от человеческого страдания, от унизительной роли земной женщины.

К тридцати годам окончательно сложились не только высокое профессиональное мастерство и стиль танцовщицы, определился характер дарования. Махалина - балерина масштабная, многоплановая. Её главные удачи - это незаурядные женские характеры. В каждой роли балерина ищет свою «музыку души». Роли совершенно разные объединены у нее одной чертой подлинного романтизма - её героиням сквозь реальный мир всегда просвечивает мир светлой гармонии и высоких чувств. Во имя этой веры героини Махалиной, наделенные её открытой душой и бескомпромиссным сердцем, и выбирают свою судьбу. Так и Брунгильда Махалиной инспирировала гибель Зигфрида не из ревности, она мстила ему за измену своим романтическим идеалам.

МАХАЛИНА СЕГОДНЯ
Итак, к 1995 году, казалось, Махалина достигла в своем искусстве подлинного мастерства и прочного положения прима-балерины в театре. Ее признали наконец критики, умолкли недоброжелатели, перестала травить клака. Правда, отношения между хореографом и балериной давно перешли в прохладно-дружеские, но это не мешало ее положению в театре, Виноградов ценил свою балерину. И тут ее жизнь опять подверглась испытаниям. В 1995 году Виноградов бы вынужден уйти из театра в из-за скандала, искусственно созданного вокруг его имени. После ухода Виноградова из театра Махалина, как в лихорадке, скоропалительно, вышла замуж сначала за одного из танцовщиков труппы - разошлась, вышла замуж за дирижера-грека - разошлась... Не хочу сказать, что новое руководство вымещало на ней свои прежние разногласия с Виноградовым. Но ее постепенно начали задвигать в тень, постепенно она теряла классические роли из своего репертуара. Например, она станцевала последний спектакль старой версии «Баядерки», но в новой редакции (якобы восстановленном подлинном спектакле Петипа) ей эту роль не дали. И вдруг теперь, не взяв в Лондон, заставили передать другую лучшую роль - Зобеиду в «Шехеразаде» - молодой танцовщице. Конечно, в театр все время приходят новые танцовщицы, на которых в первую очередь театр делает ставку, их надо растить, молодые артисты - это будущее театра. Но никогда раньше при этом не отказывались от мастеров. Конечно, Махалина станцевала за последние годы несколько новых ролей в современном репертуаре: Манон, Кармен, Смерть, Сирену. Станцевала лучше других, но не первым составом, а иногда - и не вторым.... Но на это не обижалась. Для нее главное - танцевать. Махалина, как и во всех предыдущих ситуациях, ведет себя с тем гордым достоинством, каким она наделяет своих героинь. В какой-то тяжелый момент ее жизни, когда положение в театре казалось ей нестерпимо обидным, когда ее вызывали на спектакли, только чтобы заменить заболевшую балерину, она встретила в коридоре Валерия Гергиева, полновластного хозяина театра. «Как Ваши дела, Юля? - спросил он. - Вас никто не обижает?» - «Нет, - ответила Юля, - у меня все прекрасно».

И все-таки нервы не выдержали. «Меня как будто отстранили от театра», - сказала мне балерина. В какой-то момент года три назад у балерины произошел нервный срыв, она перестала работать, потеряла форму. К счастью, нашлись друзья, поддержавшие ее в это время, заставившие взять себя в руки. Не находя достаточного применения в театре, Юля стала ездить на частные гастроли (на что в театре всегда смотрят косо) и создавать себе сама творческие вечера, работая с новыми хореографами (она выступает с этими вечерами на сцене Большого зала Филармонии). Другими словами, творческая энергия в ней не иссякла, а напротив, по-прежнему требует применения. Махалина напоминает мне Крейслера, музыканта, выдуманного Гофманом: музыка, заполнявшая душу Крейслера, все время стремилась выплеснуться наружу в различных и причудливых формах.

Юлия Махалина - моя любовь на балетной сцене, поэтому я и снимала ее очень много. Мне стоило большого труда ограничить себя в выборе фотографий балерины на выставку. Сейчас в Москве издательство при журнале «Балет» печатает мой фотоальбом, посвященный петербургскому балету. Фотография петербургской балерины Юлии Махалиной открывает этот альбом.