Письма просят совета...

Это письмо пришло уже перед выходом номера в печать. Из-за него мы срочно перекроили полосы и нарушили график сдачи газеты в типографию. Несколько листов из детской тетради, в уголках веселые разноцветные сердечки. Ровные аккуратные строчки, только иногда одна неловко забегает на другую. В строчках столько боли, что мы не могли отложить письмо до следующего номера.[[!]

“Я знаю, что есть специальные службы и телефоны доверия. Я им не верю. Психотерапевтам я тоже не верю - что мне их советы? Я и сама советовать умею, когда речь идет о ком-то другом. Поймет меня только тот, кто сам такое пережил. Спросите, зачем пишу? Не знаю. Пишу - и все.
...Сейчас ночь. Шипсхедбей угомонился. Если хорошо прислушаться, то слышно океан. Мне так тошно, что я бы пошла на причал и прыгнула с него вниз. И не выплывала. Только за спиной сопит Алиска, утром она проснется и потребует своей порции любви, а у меня любви ни к кому не осталось, даже к ней....
В Америке мы 12 лет. Приехали вместе: муж Женя и я. Вместе учились в Питерском политехе, вместе год промучались в Израиле. Здесь все сложилось хорошо. Нас все пугали, что будет очень трудно. Но трудно не было. Вернее было не так трудно, как нам рассказывали. Сняли квартиру, я подучила язык (по фильмам и газетам - сама), пошла на программиста. На работу взяли с первого интервью. В приличное место, отделение одного из банков. Все говорят - мне просто повезло.
Женя вписывался трудней. На нескольких интервью ему сказали, что свяжутся, и не перезвонили. Он приходил домой злой и нервный. Я его утешала, как могла. Пила с ним коньяк, хотя терпеть его не могу. Потом друг предложил ему войти в совместный бизнес, стать совладельцем кар-сервиса. Женя согласился. Дела пошли хорошо. Деньги тоже пошли нормальные. Мы взяли хорошую квартиру в кредит.
Он очень хотел ребенка, а ребенок не получался. Я вместо ланча бегала на процедуры, кучу денег тратила на врачей, и два года назад у нас появилась Алиска. Ровно через месяц после родов я вышла на работу - нельзя было терять место. Я бы с удовольствием сидела дома и улюлюкалась, но нам нужны были деньги. А моя часть семейного бюджета была не меньше, чем его. Взяли приходящего бебиситера: Марину из Львова. Пожилую и не очень расторопную, но Алиску она полюбила, а это - главное. По договоренности Марина только смотрела за ребенком, уборкой и кухней не занималась. Но кухня нас не особенно интересовала, мы с Женей питались в кафе и ресторанах или брали готовое. Убирать квартиру приходила соседка. Все было нормально, или это я так считала.
Полгода назад Марина уехала во Львов, а мы через газету (кстати, через вашу) нашли новую няню. Моих лет, а мне вчера исполнилось 34. Учительница физики из Новороссийска. Обычная женщина. Если бы она хорошенькая или молоденькая была, я бы насторожилась и в дом ее не взяла. Наслушалась всяких историй достаточно.
А тут никакой угрозы по женской части я не почувствовала. Ну, волосы у нее красивые, длинные, я сама же ее и научила укладывать, и красила ее сама. Дура -дура, трижды я дура!
...Лена сразу взяла в руки весь дом. За те же деньги. Когда она первый раз к нашему приходу приготовила ужин, я удивилась. А она беспечно махнула рукой: да ладно, говорит, что мне трудно? Алиска днем три часа спит. А вы вон как устаете!
Я и обрадовалась. Тем более что последнее время стала возвращаться очень поздно, выжатая до капли, компьютер вытягивает за день все силы. Обстановка на работе стала нервная, в марте прошли сокращения и ожидаются еще. Все сидят в своих закутках и трясутся, русские, что у нас работают, и вовсе переругались. Терять есть что, кто спорит. Деньги платят хорошие. Вот и приходится показывать рвение, чтобы не попасть под вторую волну сокращений.
Женя к новой бебиситерше сначала никак не относился. Только хвалил ее еду. «Хорошо, - говорит, - когда дома пахнет женщиной».
- Это пахнет борщом и котлетами, а женщина пахнет духами, шелками и туманами, вот так... - и я утаскивала Женьку в спальню.
Я ничего не замечала. От этого мне сейчас хуже всего. Я считала его своим, родным, а он уже тогда хотел совсем не меня.
Все шло, как обычно. Просто когда я приходила с работы, он уже был дома. Меня это только радовало. Свекровь по телефону сказала: «Вот видишь, в сорок три наш Женька поумнел и остепенился, по кафе не шляется». Я согласилась. Хотя со свекровью соглашаюсь очень редко.
Я сама приплачивала ей за то, что она задерживается, пока я не приду домой. И она брала и улыбалась. Ненавижу ее. Просто тупо, по-бабьи ненавижу!
Потом все посыпалось, как обвал. Первый камешек полетел, когда я услышала, как он назвал ее Ленкой. Это резануло мне слух. Как-то не так это прозвучало.
Что еще? Еще я перехватила его взгляд, когда она причесывалась перед отходом. Нет, он смотрел не на нее, а в окно. Очень пристально смотрел. Я подошла, а в стекле ее отражение.
Было еще много деталей, мелочей, любая женщина хорошо чувствует эти вещи кожей. «И при отсутствии улик узнаешь ты, что он нашел себе другую».
Только это в стихах так хорошо звучит, на деле женщина, которой пренебрегает муж, - жалкое и некрасивое зрелище. Я сама себе не нравилась, устраивала глупые разборки, стала раздражительной, одергивала Алиску, когда она тянулась поцеловать Лену перед уходом. Я даже выглядеть стала хуже, как будто всю уверенность в себе растеряла. Подстриглась - ему не понравилось, сказал, что только девочка может себе позволить такую прическу. На работу он мне совсем перестал звонить, хотя раньше контролировал каждый шаг.
Один раз я забыла дома все свои кредитки. Вру. Я их оставила специально. Приехала днем. Дверь открыл Женя, футболка задом наперед. Вид - виноватый и удивленный. Все, как в мексиканских сериалах, которые моя мама любит смотреть. Он сказал, что сердце прихватило, пошел на кухню и накапал себе валерьянку. Она вышла из Алискиной комнаты как ни в чем не бывало. «Ой, говорит, вы все дома? А я Алиску укладывала и сама уснула». Очень спокойно говорит и честно. От такой наглости я сорвалась. Выгнала ее из дома. Как я при этом выглядела, мне было уже все равно. Он сказал, что у меня крыша совсем съехала, и выскочил за ней следом.
Потом была неделя ссор и оскорблений. Алиска за это время стала плохо спать, а я допустила два серьезных просчета на работе. В прошлую пятницу он мне сказал, что наш дом уже давно стал для него холодный. «Я брал жену, а не компьютерное приложение. А ты даже готовить не умеешь. В тебе нет уюта и теплоты».
И он ушел. Я знаю, что он снял квартиру на Кони Айленд. Его партнер сказал мне, где именно. Я заехала после работы, села в кафе напротив. Уже через 15 минут из дверей вышла Лена, за ней Женя. Таким веселым я его давно не видела. Они уехали, а я сидела за столиком, ревела полчаса.
Так больно, что ни о чем другом думать не могу. Обида не дает уснуть. Почему? Что я делала не так? Зачем училась по ночам, работала с утра до вечера, дурела от компьютера? Чтобы пришла какая-то нелегалка без специальности, без документов и нарушила мою жизнь? Выходит, для мужчины не важно, чего ты достигла сама, ему надо, чтобы ты была хорошей домохозяйкой.
Да, она вкусно готовит. Ну и что? Я тоже отлично это делаю, и руки у меня не лопатками наперед растут. Но если бы я торчала у этой чертовой плиты, мы бы никогда не расплатились с долгами и кредитами за квартиру, машины, телефоны. Или сказал бы мне, что ему это надо. И я бы постаралась.
... Вчера он мне позвонил, поздравил с днем рождения. Пожелал удачи в новом отрезке моей жизни. От всей души пожелал, по-доброму, искренне, без всяких подколов. От этой добродушной благожелательности мне стало по-настоящему страшно. Это всё. Конец нашей жизни.
Хуже всего, что теперь он мне нужен больше, чем за все эти 12 лет, что мы вместе. И это не любовь, это что-то другое, тяжелое и мрачное. Я думаю, лучше бы он умер или заболел. И еще думаю: может, написать в иммиграционную службу про нелегалку Лену, пускай едет в свой Новороссийск?
...Ночь прошла. Письмо я отправлю, даже перечитывать не буду, чтобы не передумать. Может, кому-то оно поможет. Или мне кто совет даст. Вы - моя служба помощи и доверия.
Алла