Пыльные окна

В приемном покое белые стены, белые простыни и белые потолки. Когда я двигаюсь, сердце чуток побаливает. Но я спокоен. Рядом со мной медбрат, знающий, добрый, мудрый! Спасший, вероятно, уже сотни жизней, в том числе - мою. Кстати, нееврей по галахе. Я бы не писал этого, если бы не... 

Александр Казарновский

В руке у меня привычно зажат мобильный. Я в "Фейсбуке". Перед глазами белыми буквами на черном фоне пост уважаемого мною журналиста. 

Читаю: "Теперь я за насильственную депортацию всего антисемитского лохтората. Слишком долго церемонились с ф-шиками". 

Вряд ли автор призывает депортировать евреев. Похоже, здесь откровенный намек на происхождение "лохотрата".

Русскоязычный "Фейсбук" пестрит фразами:

 "...кто виноват, что, кроме как плодиться, ничего не умеют",

 "Меньше народу - больше кислороду",

"Не вижу трагедии. Текучка кадров высокая. Переженятся снова",

"У меня нет к этой религиозной секте ни сочувствия, ни сострадания. Это ж надо, сколько паразитов заняло места в больницах, лишив законопослушных граждан лечения... Сколько полиции и парамедиков вынуждены были заниматься этими паразитами..."

Медбрат сейчас ни о чем, кроме трагедии на горе Мерон, говорить не может. Я зачитываю ему одну из приведенных цитат, она приводит его в бешенство. 

* * *

Меня госпитализируют. Послезавтра будут чистить сосуды, сердце чистить будут. Страшное слово "реанимация"... На поверку ничего страшного! Чистая уютная палата. Все приветливы и заботливы. Бесчисленные приборы подключены. 

Вот только окна не помыты. Откроешь окно, над тобой жгуче синее израильское небо, а внизу разноцветные люди. Закроешь - все погружается в серый туман, а вместо людей какие-то темные, мрачные фигуры. 

 Приходит санитар-араб - измерять давление и делать кардиограмму. У него тоже на уме только меронский кошмар. 

- А помнишь, - он спрашивает, - в Мекке такая же катастрофа была?

- Помню, - отвечаю. - Но тогда казалось, что у нас подобное невозможно. Оказывается, еще как возможно!

А сам думаю: 

"Быть может, если бы мы тогда чужую боль восприняли как свою, сейчас все было бы иначе..."

Наступает вечер пятницы. Темноволосая ивритоязычная медсестра зовет меня в соседнюю палату делать кидуш - освящение субботы. Там лежачий больной и его жена. Сабры. Религиозностью здесь и не пахнет.

"Шалом алейхем" мы поем под грохот мобильника, поставленного на полную мощность. "Эшет хайль" идет под рев какой-то другой песни, тоже, разумеется, на всю катушку. 

Вы когда-нибудь пробовали петь одну мелодию, когда вам в уши льется другая? Попробуйте, а, выписавшись из дурдома, поделитесь впечатлениями. 

Самое забавное, что и больной и его жена при всей их светскости текст знали назубок. Ну, и чернявенькая медсестра подпевала, как могла. 

Не успел я начать собственно кидуш, как из мобильника полился новостной блок, в основном, конечно, посвященный страшным событиям предыдущей ночи. Жена больного со слезами на глазах рассказала, что они узнали об этом в три часа ночи и спать уже, разумеется, не могли! 

Я не стал выяснять детали и, подняв пластиковый стаканчик с виноградным соком, начал декламировать: "День шестой... и были завершены и небо, и земля, и все воинство их..." 

После слов "Благословен ты, Господь, Бог наш, Царь вселенной, освящающий шабат!" все сказали "амен" и выпили сок. 

Впрочем, медсестра "амен" произнесла, а сок выпить не успела - ее срочно позвали. Мы с женой соседа по отделению побежали со стаканами следом за ней, и девушка на ходу вкусила.

Утренний кидуш, как и следует, проходил скромнее. Мне "аккомпанировала" другая медсестра, русскоязычная блондинка, которую я достал своим субботним выпендрежем в смысле невозможности пользоваться в этот день электричеством.

Тактичная девушка мне ничего не сказала, но явно подумала. Однако кидуш с "аменом" и соком состоялся, и когда ее смена закончилась, мы сердечно распрощались. 

Пришла новая бригада - чисто русскоязычная. Все - золотые! Они не просто предупреждали желания пациентов, они проявляли к ним какую-то особую, чуть ли не материнскую чуткость. 

Особо выделялись здоровый такой крепкий мужик и очаровательная молодая женщина, у обоих ярко выраженная семитская внешность. 

* * *

Шабат закончился, я рванулся к интернету. Там русскоязычный депутат на своей странице "Фейсбука" уверял, что все хамские реплики в адрес жертв трагедии - суть провокация и фальшивки, придуманные сторонниками премьера, дабы опорочить его оппонентов, а среди репатриантов ничего такого не наблюдается. 

В этот момент, воспользовавшись затишьем в среде немногочисленных пациентов, ребята у себя в кабинете врубают компьютер и смотрят кадры с места трагедии. 

И комментируют. Я не верю своим ушам. 

"Сами виноваты!",

"Так им и надо!",

"Прут, как е*анутые!" 

Последнюю фразу произносит очаровательная женщина. 

А вот - крепкий мужчина: 

"Как бы Биби не использовал этот траур для создания своей коалиции!"

Выскочить к ним и начать спорить? 

Ну, во-первых, те же, кто все время требует, чтобы дверь в палату была открыта, сейчас скажут: "А не фига было подслушивать!". 

А во-вторых - и это главное, - в чем я смогу их убедить? Я ведь и сам в кипе, следовательно, тоже - е*анутый. 

Чудесные ребята. Попадет к ним какой-нибудь хареди, или, выражаясь их языком, ультраортодокс, наизнанку вывернутся, чтобы помочь, спасти ему жизнь. Беда лишь в том, что смотрят они на мир сквозь запыленные стекла, очень запыленные... 

И людей, особенно не похожих на них, и страну, да и весь мир видят сквозь серый туман, по которому бродят мрачные темные тени. 

Что же делать? Стекла вымыть? Сердца почистить?

Реанимация нужна! Ох, как всем нам нужна реанимация! 

«Новости недели»