День рождения Петербурга

Красуйся, град Петров,
И стой неколебимо,
как Россия...
А.С. Пушкин

В ряду прекраснейших городов мира он, наверно, самый молодой. И один из самых замечательных по значимости своего места в истории - нет, не только России - но человечества. Ему - Петербургу, незабываемому нашему Ленинграду - уже триста. Три сотни бурных, ярких, событиями перенасыщенных лет. Ни одного «пустого» года - каждый отличен деянием особенным. Город возводился, рос на глазах. Сразу удивительный, сразу необычный. У него, у этого города, воспринимавшегося современниками как личность, как живое существо, не было веков, чтобы состояться, не было резерва постепенности: будто взрывом был он выброшен из гнили и топей гением и волей Петра и вознесся, блистая неповторимой своей красотой. Сам - произведение искусства, талантливейшими архитекторами и строителями созданный, запечатлен он был многократнейше лучшими художниками каждого из периодов своей истинно человеческой жизни - своего детства, юности, зрелости. Есть ли на земле еще один такой город, за динамикой роста и волшебных превращений которого могли бы мы, словно свидетели, наблюдать? «Нет, - ответит каждый, - такое случилось только с ним, с городом Петрополем, которым восхищенно любовались, который писали и рисовали именитейшие живописцы и графики, который знал весь просвещенный мир.
И сегодня юбилей Петербурга отмечают не только на «берегах Невы», но во многих городах и странах. Петербургу посвятили свои экспозиции ведущие музеи мира.

Чу, пушки грянули! Крылатых кораблей
Покрылась облаком станица боевая,
Корабль вбежал в Неву - и вот среди зыбей,
Качаясь, плавает, как лебедь молодая.
Ликует русский флот. Широкая Нева
Без ветра, в ясный день глубоко взволновалась...

Может быть, Александр Сергеевич видел именно эти филигранные гравюры Зубова или тончайше выполненные, невероятно динамичные рисунки Марселиуса, которые встретила я в интереснейшей, к Петербургу обращенной выставке в Киевском музее Западного искусства, носящего теперь имя его создателей Богдана и Варвары Ханенко. В экспозиции целая портретная галерея выдающихся деятелей России - ее царей, полководцев, дипломатов и просто петербуржцев - кисти Чемесова, Антропова, Аргунова, Рокотова, Левицкого, Боровиковского. Но более всего - это портреты его величества Петербурга: превосходные пейзажи прекрасного города.

Оттого-то шум и крики
В Питербурге-городке,
И пальба, и гром музыки,
И эскадра на реке;
Оттого-то в час веселый
Чаша царская полна,
И Нева пальбой тяжелой
Далеко потрясена.

Петр художников привечал всячески, потому-то и живописала «Питербург-городок» в неостановимом его развитии целая плеяда отличных мастеров - и русских, и заезжих, но вросших в русскую почву и, по сути, русскими художниками ставших. И вот она, череда дивных ландшафтных полотен и гравюр, живописный трактат об архитектуре Петербурга, начиная с работ Пикарта, Зубова, крупнейшего мастера урбанистического пейзажа XVIII века Махаева. Целую сюиту видов Петербурга создал Марселиус. Многие здания и удивительные ансамбли увековечены в рисунках великого зодчего Кваренги. А каковы уникальные оттиски замечательного гравера Скородумова, запечатлевшего строительство набережных Невы!
Экспозиция в Киеве созвучна обширнейшей, тоже Петербургу посвященной выставке в Музее истории города Москвы, куда я, побывав на Украине, не могла не заехать и где ждало меня много интересного до чрезвычайности: и музеи с великолепными выставками и полными залами, что само по себе - одна из знаковых характеристик жизни страны, и галереи, и выставочные залы.
Эта московская выставка являет нам Петербург уже XIX века, начало которого ознаменовалось появлением пейзажей предместий Петербурга и его островов работы Семена Щедрина и Андрея Воронихина и, что особенно значительно, картин Федора Алексеева, а позднее Сильвестра Щедрина. Очень интересны славившиеся в ту пору полотна писавшего Петербург немецкого еврея Беньямина Патерсона. Хороши его картины и офорты, но особенно - необыкновенно эмоциональные рисунки пером и акварелью. Изумительны зарисовки создателя Исаакиевского собора Монферрана. Садовников, Премацца, Боголюбов, а позже Маковский, Брюллов, Суриков-Лансере, Остроумова-Лебедева - все они были влюблены в свой прекрасный город и вдохновенно отображали его облик в своих работах.
Замечателен большой офорт Фомина «Чернышева площадь», выразительный и богатый интонационно. И - шедевр: рисунок великого Репина «Невский проспект зимой», по глубине и характеристике города не имеющий себе равных. С поразительной остротой наблюдения и мастерством передачи воплотил Репин образ Невского, столь дорогого сердцу каждого петербуржца, да и всех, кто полюбил Питер.
В музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина - выставка, посвященная 300-летию Петербурга: экспонируются полотна из фондов Русского музея - первого государственного Музея русского искусства. Веницианов, Бруни, Брюллов, Левицкий, Крамской - какая россыпь талантов! Меня поразил никогда прежде не виденный портрет Ивана Шишкина кисти Крамского. Перед нами большой художник, человек щедрой души, умный, собранный, честный, наделенный чувством собственного достоинства. Мужчина. Личность.
Щедро представлен в прибывшем из Петербурга собрании и русский авангард: Гончарова, Ларионов, Кандинский. Хороша картина Петрова-Водкина - сама юность, чистая, полная любви, мечты и надежды. Автопортрет Казимира Малевича - жесткого, непреклонного здесь же потрясающие панно Врубеля и знаменитая серовская «Ида Рубенштейн». Выставка невероятно многообразна.
Художественная Москва празднует юбилей второй русской столицы широко: немало выставок показывают зрителям Петербург, его людей, его жизнь, удивительную его красоту и, конечно же, творчество нынешних талантливых его мастеров, представителей не просто великой русской художественной школы, но самой значимой ее ветви - школы петербургской. Поэтому наиболее интересной, поразившей новизной, предъявившей незнакомые работы знакомых художников и открывшей имена прежде неизвестные, была для меня богатейшая экспозиция в Третьяковской галерее «Авангард на Неве. Вторая половина XX века».
Я очень благодарна администрации Третьяковки, подарившей мне билет на торжество открытия этой выставки. Как любит говорить одна моя очень, кстати, неглупая приятельница, это было нечто! Такого обширнейшего, умело составленного собрания работ подвижников Второго Авангарда, как называет искусство нонконформистов весь мир, видеть мне не приходилось. Как сказал заместитель Генерального директора Государственной Третьяковской галереи профессор А. Морозов, «Авангард на Неве» - превосходная возможность дополнить панораму развивавшихся вне рамок советского официоза опытов российского искусства, ставшую постоянной экспозицией Третьяковки.
Нужно вам сказать, что современному искусству отдан огромный корпус у Крымского моста, и тот, кто давно не бывал в Москве, узнает, что идти в Третьяковку надо по меньшей мере дважды: в старое, но обновленное и расширенное ее здание в Лаврушинском переулке и сюда, в новый дворец, где правит бал русское искусство XX века и где выставлено так же все то, что было прежде запрещено, осмеяно, оплевано, но признано и высоко ценимо сейчас везде и всюду - всепланетно. Второй авангард - искусство протеста, творчество не просто одаренных художников, но и людей мужественных, не умевших и не желавших приспосабливаться, смириться, угодничать. О ком это сказано: «Коленно он не преклоненный»? Это и о них тоже. Об этих ленинградцах, многие из которых помнят, что такое блокада, о людях, для которых честность, бесстрашие, принципиальность и талант неразделимы, людях, создавших особую иконосферу своего времени. Именно в Ленинграде «сохранил достоинство и выжил молчаливый и гордый профессиональный нонконформизм тоталитарных десятилетий, в котором сплавились нравственная непреклонность и высокое художество. Павел Филонов, Владимир Стерлигов, Павел Кондратьев, Александр Арефьев, Осип Сидлин и другие при всей своей несхожести образовывали общую плазму, в известной мере художественную религию, дарили надежду на бессмертие истинных ценностей и устремлений» - так пишет академик М. Герман, главный научный сотрудник Государственного Русского музея.
И вот перед нами бунтарские работы ленинградцев - умные, самобытные, особенные, яростные, никогда не выпадающие из смыслового гнезда. У истоков послевоенного авангарда стоял в Ленинграде Арефьев. Васми, Громов, Шагин, Шварц - арефьевский круг, самое яркое явление в искусстве и Ленинграда, да и страны в целом. Протест и поэтика, любовь и ненависть, желание все изменить и глубочайшее уважение к человеку - вот он, многообразнейший арефьевский мир. «Хулиган» Арефьева: характеры, динамика, жизнь; дивные, гордые, к небу взносящиеся цветы Сидлина; невероятно колористическая, совершенная композиция Стерлигова... Стерлигов - ученик Малевича и учитель бунтующих живописцев. Я как-то очень лично восприняла его «Интерьер» с множащимися в даль уходящими и в даль уводящими свечами, огоньками наших порывов и наших ошибок.
Голубой крест Елизаветы Александровой - неумирающая надежда. И неумирающая измученная душа Геннадия Зубкова в его картине «На каменном острове». Тот же тематический стержень в «Зимней канавке» Рихарда Васми, в пейзажах Валентина Громова, Анатолия Заславского...
Напряженнейшая сюр-реалистическая композиция Глеба Богомолова. Рада была встретить старого друга. «Выставка замечательная, - сказал Глеб. - Это событие и для Петербурга, и для Москвы». Богомолов подводит меня к высокому, энергичному, взволнованному человеку: «Это сам Исаак Яковлевич Кушнир, которому и обязаны мы превосходной этой выставкой. Подумай только - собрать 250 работ более, чем шестидесяти художников! Разве это не подвиг?»
Подвиг. Ленинградскому авангарду посвятил Исаак Кушнир жизнь! Уже вышли тринадцать книг серии «Авангард на Неве», задуманной и реализованной Кушниром, которого смело можно назвать энциклопедистом ленинградского авангарда, его пропагандистом, энтузиастом, даже, если хотите, фанатиком. Нет, он не дипломированный специалист, но подлинный знаток, может быть лучший, современного искусства, ленинградского нонконформизма. «Пространство Стерлигова», «Школа Сидлина», «Круг Арефьева», «Евгений Михнов-Войтенко», «Леон Нисенбаум»... Они, эти книги, - труд огромнейший. Они выходят одна за другой, и впереди их еще много. И выставки - тоже одна за другой, а теперь вот эта, вершинная, в Третьяковке. «Александр Манусов; живопись, графика» - отличная живопись, экспрессивная, яркая, духовно насыщенная; четкая, интересная графика. Потрясающий автопортрет - все о нем, а его женщины - все о них. Совсем недавно в ньюйоркской галерее Интерарт видели мы парадоксальные полотна Владимира Шагина. А в Третьяковке - замечательный его «Алый трамвай», сполох неприятия мрачной действительности.
Александр Батурин - старейшина цеха ленинградских художников. Он начинал в том году, когда я родилась. До сих пор в строю! И это замечательно. Последние его работы столь же свежи и чеканны, как и те, что написаны много лет назад. Мастер! Эмоциональнейшие пейзажи (абстрактный экспрессионизм, подернутый импрессионистской дымкой), рисованные жанровые сценки просто превосходны.
Не знаю, согласятся ли со мной, но лучшей философской работой выставки я считаю холст Геннадия Устюгова. Да-да, я слышу, осень приходит... Две женщины, скрипачка и пианистка. И рояль на краю обрыва, неверное движение - сорвется. Увядание на пороге. Неотвратимо. Это шедевр. Как и вся экспозиция в целом.
Домой, в Нью-Йорк, летела я через Париж, где тоже празднуется трехсотлетие Санкт-Петербурга. Франция - в числе 60 стран, отмечающих знаменательное это событие концертами и художественными выставками. Одна из них, великому Петербургу (именно так называют французы град Петров) посвященная, «Русский Париж», как бы раздвоилась: часть коллекции экспонируется во французской столице, другая - в эти же дни в Петербурге, в Русском музее. Выставка вызвала настоящий ажиотаж, что неудивительно: работы русских художников (а их в Париже немало) экспонируются интереснейшие.
В Москве увидела я, наконец, знаменитый графический этюд Натана Альтмана - иллюстрацию к чудесному, истинно петербургскому стихотворению Анны Ахматовой. Как и она,

...мы любим небо,
Тонкий воздух, свежий ветер
И чернеющие ветки
За оградою чугунной.
Оттого мы любим строгий
Многоводный темный город.
И разлуки наши любим,
И часы недолгих встреч.