Жрица любви или деловая женщина?

Посмертная реабилитация Клеопатры

Вроде бы Клеопатра Египетская – самая знаменитая женщина древней истории. Но что мы знаем о ней?
Живая легенда древнего мира – и безжизненный идол, яркого окраса истукан, имя нарицательное – его не оживить никакими усилиями историков и спиритов. Дошедший до нас образ последней царицы древнего Египта настолько невероятен и химеричен, настолько не укладывается в конкретную, с биографией и судьбой, женщину, что и в самом деле реальная Клеопатра под сомнением. Даже со скидкой на те, баснословные – до нашей эры – времена. Так трудно поверить в кентавра или сфинкса.
И менее всего можно было предположить, что объектом сегодняшних споров станет женщина, покончившая самоубийством в 30 году до нашей эры в столице древнего Египта Александрии. Однако именно Клеопатра, последняя из греческого рода Птолемеев, оказалась неожиданно в центре мировой прессы. Началось с резко полемической книги журналистки и историка Люси Хугс-Холлит «Клеопатра: истории, домыслы и фальсификации». Разоблачая миф о Клеопатре двухтысячелетней выделки, автор, с задором воинствующей феминистки отстаивает историческую Клеопатру – умную, циничную, отчаянную и глубоко трагическую владычицу древнего Египта.
В разгорающуюся вокруг реальной, а не легендарной Клеопатры дискуссию неожиданно встрял Джон Апдайк. В своем эссе на эту тему он предпринял героические, но, по его собственному признанию, тщетные попытки проникнуть в первое столетие до нашей эры, на которое пришлись 38 лет жизни неистовой египетской царицы. Исследовательский пыл и похвальная любознательность Апдайка были притуплены необходимостью продираться сквозь дебри исторических фальсификаций, политической пропаганды и скабрезных анекдотов, замутивших до полной непроясненности первоначальный облик Клеопатры.
Дальше – больше.
Истина, как известно, начинает свою жизнь с парадокса, а кончает трюизмом.
Как пародия на серьезную американскую монографию выглядит мгновенно ставшая бестселлером популистская биография Клеопатры, написанная модной французской феминисткой Ирен Фрэн, которая уже переведена на русский (в серии «ЖЗЛ», если читатель еще не забыл эту аббревиатуру – Жизнь замечательных людей) и, что более важно, легла в основу французского фильма – третьего по счету о египетской царице.
И, наконец, в Британском музее открылась выставка 11 скульптур, которые теперь, на основании научных исследований, железно идентифицируются как портреты Клеопатры. Элизабет Тейлор и Вивьен Ли не узнали бы в этих изображениях свою героиню: малорослая и коренастая толстушка с кривыми зубами и предлинным, как у Буратино или Сирано де Бержерака, носом. И это тот нос, от которого, по словам Паскаля, зависели судьбы мира!
О чем все эти споры? Отчего история легендарной и почти уже мифической Клеопатры приобрела вдруг такую актуальность?
Прежде всего, строгая ревизия античных и позднейших источников во имя восстановления исторической реальности и реабилитации исторической личности — это, по словам Апдайка, идейная установка и подлинный пафос нашего времени. Одна за другой выходят книги, являющиеся по сути историческими реконструкциями, о вавилонском царе Навуходоносоре, о Чингисхане, о Константине Великом, о Марке Аврелии, о Христофоре Колумбе (сразу несколько - и отнюдь не панегирических!), о Наполеоне. И вот после стольких коренных пересмотров и ревизий, вспомнили о Клеопатре и мысленно всплеснули руками. В самом деле, много ли найдется в древней истории персонажей, чей образ оказался настолько искаженным позднейшими толкованиями и измышлениями до полной и, возможно, окончательной утраты реальных черт, как это случилось с последней царицей долины Нила!
И что самое поразительное - последующие поколения в восприятии и трактовке Клеопатры находились под гипнозом политической пропаганды, предпринятой еще при жизни египетской царицы ее врагами и прежде всего – Октавианом (будущим римским императором Августом). История, несомненно, пишется победителями, и Октавиан, в борьбе за единоличную власть (она закончилась, как известно, поражением Антония и Клеопатры в морском сражении у Акциума), всячески насаждал в Риме образ Клеопатры — неистовой распутницы и обольстительницы, этакой «египетской отъявленной колдуньи», прибравшей к своим рукам когда-то доблестного римлянина Марка Антония. И позже в Римской империи по традиции продолжали оскорблять ее, обзывая «царственной шлюхой».
Невероятно, но факт: прямо из скандальной римской хроники образ Клеопатры-блудницы вошел в будущие века и тысячелетия, получая новую интерпретацию, однако все в том же любострастном аспекте. Каждая эпоха предлагала свою версию Клеопатры в зависимости от культурного кода, сексуального стереотипа и расовых предрассудков. не забудем, что Клеопатра олицетворяла как для Рима, так и для его наследника Запада, — коварный и развратный Восток. Боккаччо, например, считал ее «совершенно неистовой бабой, скандально известной по всему миру своей алчностью, жестокостью и блядством».
Версия Клеопатры – «смертоносной обольстительницы» была доведена в XIX веке до предела ужасного, когда Пушкин в «Египетских ночах» воскресил древнюю байку (взятую, кстати, все из той же скандальной римской хроники первого столетия до нашей эры) - будто бы бесчисленные любовники Клеопатры покупали ночь с царственной блудницей ценою собственной жизни.
Впрочем, экзотическая версия Клеопатры — убийцы своих мимолетных любовников - имела какую-то мазохистскую привлекательность для романтиков и декадентов. Готье восторженно писал о ее «утонченной жестокости», Суинберн воспевал ее «холодное и черствое сердце». Шекспир, Чосер и Шоу представили миру свои контрастные версии египетской царицы. Если художники Ренессанса имели обыкновение изображать ее «красавицей во вкусе собственного времени и места» — белокурой и голубоглазой, то живописцы XIX века помещали ее на фоне Египта эпохи фараонов либо среди аксессуаров мусульманского Востока. В ходе меняющихся во времени суждений о Клеопатре ее сравнивали то с троянской Еленой, то с Саломеей и Кармен, то с Дидоной, то с библейской Евой и даже с Девой Марией.
В результате такой основательной, хотя и односторонней обработки образа Клеопатры столетиями, ее подлинная биография была расцвечена пикантными анекдотами, невероятными домыслами, небылицами и фантазиями за счет отсечения реальных черт и фактов.
Авторы последних книг и статей о египетской царице – каждый в меру своих возможностей – как раз и пытаются противопоставить легенде, мифу о Клеопатре историческую Клеопатру, одну из самых удивительных женщин во всей древней истории, которая, несомненно, была истинной царицей, знала, что такое власть, и умела властвовать в условиях глубокого политического кризиса эллинистического Египта, который уже находился в сфере влияния восточной римской политики. Ее политическое честолюбие не знало границ, она мечтала о новом неслыханном подъеме Птолемеевой державы, пытаясь всеми правдами и неправдами оттянуть неизбежную развязку — политическую деградацию Египта, его превращение в одну из провинций Римской империи. Благодаря могущественному покровительству ее сиятельных любовников и патронов Юлия Цезаря и Марка Антония, Египет, несмотря на свою зависимость от Рима, номинально был свободной страной — на его территории действовали египетские, а не римские законы.
У Клеопатры был хищный инстинкт политического выживания, отточенный ею до молниеносной реакции долгими годами династических конфликтов и междоусобиц. Отсюда ее невероятная стратегическая мобильность и политическая предприимчивость, изворотливость, неутомимая изобретательность, с помощью которых она пыталась удержать на поверхности тонущий корабль египетского государства, когда присоединение к Риму долины Нила казалось неизбежным. И если этот процесс задержался дольше, чем на 30 лет, то в этом, несомненно, заслуга Клеопатры, которая владела двойной короной египетских фараонов. Разумеется, историческая Клеопатра — расчетливая и честолюбивая царица Египта — не имела ничего общего с растиражированным враждебной пропагандой образом, в который верили даже многие серьезные люди в Риме: похотливой, распутной восточной сладострастницы, у которой только и дел было, что закатывать в Александрии, этом античном Вавилоне, невообразимо роскошные пиры, на которых она откалывала свои экстравагантные штуки, вроде легендарного глотания растворенной в уксусе бесценной жемчужины. Впрочем, как заметил один проницательный историк, человечество вряд ли откажется от восхитительно сказочных подробностей из жизни Клеопатры, вроде рассказа о её аметистовом амулете, предохранявшем от опьянения, или о ночном горшке из чистого золота.
Как не откажется человечество и от чрезвычайно приглянувшейся ему иронической истории, выраженной в упомянутом афоризме Паскаля - даже если этот афоризм основан на историческом недоразумении: «Если бы нос Клеопатры был чуть короче, облик мира стал бы иным». Иначе говоря, не будь она так неотразимо прекрасна...
Однако Люси Хугс-Холлит в своей книге о Клеопатре как раз и доказывает несостоятельность этого наблюдения Паскаля. То, что Клеопатра не была красавицей, видно и по ее изображениям на монетах: резкое волевое лицо с чрезмерно длинным, загнутым книзу носом. лицо, свидетельствующее скорее о силе и решительности, чем о красоте. Да и античные непредубежденные источники — Плутарх, например, — считают необходимым отметить, что «красота этой женщины была не тою, что зовется несравненною и поражает с первого взгляда, зато обращение ее отличалось неотразимою прелестью, и потому ее облик, сочетавшийся с редкою убедительностью речей, с огромным обаянием, сквозившим в каждом слове, в каждом движении, накрепко врезался в душу». В буквальном переводе: «оставлял свое жало».
В новых книгах, которые являются по сути посмертной реабилитацией исторической Клеопатры, авторы противопоставляют «жрице любви и восточной неги» образ почти современной career woman в монаршем обличьи - предприимчивой и дельной царицы, которой удалось, например, заключить на исключительно выгодных условиях договор с набатейскими арабами на добычу нефти из натуральных источников к югу от Мертвого моря. Известно также, что она убедила Антония передать Египту ряд территорий за счет Римской империи, в том числе земли вокруг Иерихона, изобильные финиковыми пальмами и ароматическими бальзамами. Затем эти же самые земли Клеопатра сдала в аренду иудейскому царю Ироду — сделка, принесшая Египту большой доход без всякой затраты денег и рабочей силы. Одним словом, Клеопатра была умелым и энергичным правителем. Её куда более интересовали добыча нефтяного битума и рыночные цены на финики, нежели любовные утехи и дикий секс.
«Все это очень даже может быть, - пишет Апдайк, слегка потрясенный этой новой для него версией государственно мыслящей Клеопатры. - Однако едва удержанные временем черты трудолюбивой и рачительной царицы бледнеют перед потрясающими и исторически неопровержимыми фактами ее сексуальных связей: она родила детей Юлию Цезарю и Марку Антонию, её длительный роман с Антонием вызвал в конце концов войну за контроль над Римской империей, кончившуюся двойным самоубийством любовников».
Пока они так спорят, смутный облик египетской царицы, едва проступивший в начале дискуссии, постепенно заволакивается туманом, временем, небытием, стертый на этот раз не клеветническими измышлениями ее врагов, а добрыми намерениями, идеализацией и неизбежной тенденцией страстного реабилитаторства.