Апокалипсис за один доллар

В свое время мне часто приходилось летать из Москвы на космодром Байконур. Последний участок пути проходил над пустыней Каракум, пролетали и Арал. Вид этого умирающего озера-моря всегда производил на всех тяжкое, гнетущее впечатление. Лишенный питающих его речных вод, высосанных раскинувшимися вокруг хлопковыми полями, Арал усыхает, сжимаясь с каждым годом словно шагреневая кожа. Какой-нибудь ржавый катер или рыболовный баркас, навсегда оставшиеся на высохшем безжизненном дне в десятках километров от отступившего берега, буквально кричат о созданной человеческими руками экологической катастрофе. Но глядя с неба на проплывающее внизу яркосинее зеркало с желто-коричневыми проплешинами отмелей и островов, никто даже не догадывался о той поистине глобальной катастрофе, которая втайне от всех готовилась здесь, и в любой момент могла накрыть планету невидимым смертоносным облаком.
Долгое время остров Возрождение, один из трех самых больших островов Аральского моря, было запрещено фотографировать из космоса и с воздуха. Не говоря уже о русских космонавтах, даже экипажам американских «Шаттлов» не разрешалось производить съемку этого района. Причиной такой секретности был построенный на острове самый крупный в мире испытательный полигон советского бактериологического оружия. С 1992 года, когда Россия передала остров его новым хозяевам – Казахстану и Узбекистану, он остается практически необитаемым, а его лабораторный комплекс – неохраняемым и полностью заброшенным.
С 1996 года полигон систематически «раздевают» местные «бизнесмены».
В трех километрах от Кантубека расположен лабораторный комплекс. Тут можно увидеть валяющийся на полу биозащитный костюм с герметичным шлемом и гофрированной трубкой для дыхания, груду заткнутых ватными тампонами запыленных пробирок...О том, что советские сотрудники бактериологического центра постоянно следили за развитием и достижениями биологических и медицинских наук во всем мире, говорят брошенные в нем зарубежные научные журналы - «Британский медицинский журнал» (The British Medical Journal), «Журнал инфекционных болезней» (The Journal of Infectious Diseases) и другие. Издания эти, как известно, направлены на борьбу с болезнями, здесь же их материалы изучали с прямо противоположной целью – для того, чтобы сделать эти болезни максимально трудноизлечимыми и приносящими как можно больше жертв.
В небольших двухэтажных зданиях проверяли перед испытаниями состояние здоровья подопытных животных. В одной комнате высятся целые штабеля из сотен клеток для морских свинок, хомяков и кроликов. Лошадей и ослов держали в отдельных конюшнях. Километрах в пятнадцати отсюда на плоском плато располагается сам испытательный полигон. Ветви низкорослых деревьев, растущих вдоль ведущей к нему дороги, свисают прямо над пробитой колесами машин колеей – свидетельсво того, что по ней уже давно никто не ездит.
Дорога упирается в площадку, уставленную с интервалом в сто метров бетонными столбами метровой высоты, ориентированными в направлении превалирующих на острове ветров. Около этих отметок устанавливались клетки с обреченными животными и приборы, измеряющие концентрацию распыленных в воздухе бактерий. Каждый год испытаниям подвергалось от 200 до 300 лишь одних обезьян. После того как они заражались чумой или сибирской язвой, их забирали в лаборатории «горячей зоны», где хранились бактерии и следили за развитием вызванных ими болезней. Проходило несколько недель, звери умирали, иногда мучительной смертью, и тогда уже их ткани и органы подвергались новым исследованиям. Чуть поодаль видны четыре коновязи с висящими на них ржавыми цепями и остатками корма в кормушках. Можно представить себе, как безмолвно и обреченно стояли привязанные к ним лошади и ослы, отдыхая от нестерпимой жары под дуновением легкого, остывающего к вечеру смертоносного ветерка. Испытания на острове проводились только летом, когда 120-градусная жара делала распространение опасных микровоб за границы отведенной для них зоны наименее вероятным.
На самой высокой точке острова около фундаментов разрушенных зданий стоит 12-метровая башня бывшей метеостанции. С ее вершины хорошо просматриваются шесть грязных дорог, ведущих отсюда к другим площадкам полигона. Перед каждым очередным испытанием на них распыляли ядохимикаты, убивающие всех населявших эти места насекомых и мелких животных. Таким образом обеспечивалась не только чистота экспериментов, но и страховались от «внеплановых» заражений. Однако там всегда было много глубоких нор, в которых животные укрывались от нестерпимой летней жары, и поэтому нельзя исключить, что они все-таки выживали и превращались в неподконтрольных переносчиков страшных рукотворных болезней.
Скажем, ученые знают, что уцелевшие блохи, зараженные бубонной чумы, могут передавать ее от поколения к поколению. При этом следует помнить, что бактериям такой «искусственной» чумы специально придавалась повышенные, по сравнению с обычным природным видом, инфекционность и устойчивость к антибиотикам, что делало их особенно опасными. Нельзя исключить, что через таких насекомых не уничтоженные остатки старого биологического оружия могут поразить регулярно посещающих остров добытчиков. Правда, похоже, их самих это не беспокоит. «Я не вижу здесь никаких микробов», - усмехается один из доморощенных «бизнесменов». К сожалению, он и его подельники не думают о других. Занеси кто-нибудь их них заразу в больницу, и эпидемии не миновать.
Чем же конкретно занимались сотрудники полигона? Разработка новых видов бактериологического оружия, вроде антракса или бубонной чумы, была лишь частью, хотя и наиболее важной, их обязанностей. Помимо этого, здесь испытывались новые вакцины, способы улучшения деятельности имунной системы человека, защитная одежда, противодействующие аналогичным патогенам «потенциального противника», а также выяснялось, как долго видоизмененные микроорганизмы сохраняют жизнеспособность в почве и других средах. Созданная на острове вакцина против антракса считалась в то время лучшей в мире и была использована для прививок всему личному составу Советской армии. То же можно сказать и о вакцине против чумы, которая в течение сорока лет была в арсенале военных медиков.
Не так давно на острове побывала официальная узбекско-американская миссия, главной задачей которой было уничтожение захороненных здесь нескольких тонн спор антракса. Пытаясь скрыть от мировой общественности нарушение ими заключенного в 1972 году международного соглашения о запрещении бактеориологического оружия, советские военные в 1988 году вывезли этот запас из Свердловска и спешно закопали его на острове Возрождение неподалеку от лабораторного корпуса. Экспедиция уничтожила споры и «попутно» сожгла выстроенные рядом склады. Однако далеко не все их содержимое погибло в огне. В пламени выстояло огромное количество пробирок, каких-то бутылочек и чашек Петри. Американский корреспондент журнала The New York Times Magazine Кристофер Пэла побывал на острове, а позже побеседовал с микробиологом и полковником Советской Армии в отставке Геннадием Лепешкиным, который почти двадцать лет подряд выезжал на остров Возрождение в качестве руководителя нескольких исследовательских групп. На вопрос корреспондента, не испытывал ли он и его коллеги угрызений совести по поводу их участия в производстве оружия, способного уничтожить население Земли, Лепешкин отвечает, не задумываясь: «Мы делали интересную работу и гордились этим. Но прежде всего потому, что я знал – биологическое оружие никогда не будет использовано. Ведь когда создавали атомную бомбу, тоже никто не предполагал, что ее когда-нибудь применят в войне. Правда, сейчас дело другое. Последние события показывают, что террористы не останавливаются ни перед чем. А ведь наше оружие очень дешевое. Мы как-то подсчитали: достижение эффекта на один квадратный километр с помощью традиционного оружия нужно потратить две тысячи долларов, ядерного – восемьсот долларов, химического – 600, а бактериологического – всего один доллар!»
К счастью, сегодня террористам вряд ли удастся чем-либо поживиться на острове. Но для того, чтобы случайно выжившие здесь смертоносные бактерии «вышли на оперативный простор», этого может и не понадобиться. Мало того, что увеличивается число любопытствующих посетителей острова, в этой части Аральского моря обнаружены большие запасы нефти, о чем с гордостью поведали в позапрошлом году официальные представители правительства Казахстана. А нефть, как известно добывается с помощью бурящихся в земле скважин. Две из них уже заложили на Возрождении вторые его хозяева – узбеки. Пока никто из бригады бурильщиков не заболел. Пока?
Свою долю в растущую со стороны острова угрозу вносит и продолжающееся обмеление моря. Собственно говоря, остров уже практически перестал быть таковым. Ушедшая вода обнажила перешеек, соединяющий Возрождение с материком. «Раньше только птицы могли достичь его берегов, - пишет об острове Юсуп Камалов, председатель Союза защиты Аральского моря и впадавшей в него реки Аму-Дарьи. – В настоящее время волки, лисы и дикие собаки – животные, которые роют землю и могут таким образом заразиться и стать переносчиками болезней, снова возвращаются сюда».
Между тем вопрос о возрождении Арала путем пополнения его водой из разбираемых хлопководами рек после развала СССР превратился из экономического в политический. Президент Туркменистана, больше других заинтересованного в использовании для полива вод Аму-Дарьи, сказал как-то, что скорее эта река потечет в Каспийское море, чем, как раньше, в Арал. Ну что ж, ему виднее. Вот только помнит ли он, что заразные болезни с границами не считаются?