ВОСТОЧНЕЕ КРЮКОВА КАРТЫ ДЛЯ НАС НЕТ

История далекая и близкая

Насколько знаю по отцу, по старшим друзьям – их почти не осталось – фронтовики, бывшие на передовой, не любили говорить с посторонними о войне в подробностях. Со своими, с окопниками – да. С другими – нет. Чаще вспоминали курьезы, бытовые случаи, фатальные совпадения. Они почти все - фаталисты: “На войне многое решает случай. Узнало полковое начальство, что я механик, – перевели в артдивизион. А через неделю траншею моего бывшего взвода накрыло бомбой...”

Лишь однажды довелось мне в детстве услышать жестокий рассказ - о судьбе моего дядьки Каиржана. Которого я никогда не видел и не мог видеть. Приехал к нам через много лет после войны, году в шестидесятом, его однополчанин, дядя Гриша. И рассказал, как он после рукопашной нашел, поднял с земли тело друга, исколотого штыками, вся телогрейка прорвана в клочья. То есть он продолжал драться, уже исколотый, пронзенный насквозь.

Через сорок пять лет, будучи шеф-редактором телесериала о войне “Дневник памяти”, я слушал известного у нас генерала армии (он начинал войну лейтенантом): “Выпиваешь разом стакан спирта, все в голове завертелось – и в атаку...”. Да, после рассказа дяди Гриши - наверно, взбудораженный его приездом - заговорил и отец, а мы, сыновья, слышали. После рукопашной, выпив всю водку (и нормы довольствия тех, кто навечно остался на поле), они рухнули мертвым сном. Проснулся под утро, во рту пересохло, в животе горит, добрел до ручейка и стал пить и удивлялся, что вода сладкая-сладкая. Когда рассвело, увидел, что весь ручей выше по течению завален трупами наших и немцев - вода в том ручейке была сладкой от крови.

А обычно, когда просили рассказать, отец переводил разговор на другое. Иногда казалось, что из страшной осени 41-го года больше всего ему запомнился московский асфальт. Наш город Петропавловск Северо-Казахстанской области тогда, в пятидесятые-шестидесятые годы, только начинал бурно строиться, улицы асфальтировали. Отец усмехался: “Разве это асфальт? Вот московский - это да! Помню, через всю Москву на танках прошли, а на асфальте ни одной царапины! Вот это асфальт - так асфальт!”

Часто исторические факты переплетаются с частными судьбами. Знаменитая книга Александра Бека “Волоколамское шоссе” заканчивается встречей комбата, старшего лейтенанта Баурджана Момыш-улы с генералом Панфиловым в штабе дивизии. В тот момент вошел адъютант и доложил: “Товарищ генерал, приехал представитель дальневосточников”. В составе тех дальневосточных дивизий, прибывших под Москву в самые критические дни и месяцы, был и мой отец, рядовой необученный, призванный из города Петропавловска Северо-Казахстанской области.

О казахах - защитниках Москвы знают, в основном, по дивизии Панфилова, по Баурджану Момыш-улы, прославленному в книге “Волоколамское шоссе” и других. Фидель Кастро считал его идеалом воина, приказал включить книгу в боекомплект бойца Кубинской армии. Но в Московской битве сражались и полегли десятки и десятки тысяч казахов и казахстанцев из многих частей. После сражений конца 1941 и начала 1942 годов Илья Эренбург посвятил два очерка в “Правде” именно доблести казахских бойцов. Один из них – “На Истре”, а другой так и назывался – “Казахи”. В нем он приводил слова пленного немца: “Против нас были страшные солдаты - их не мог остановить никакой огонь, они бежали прямо на нас. Потом мне сказали, что это казахи. Я не знал прежде, что существует такой народ...”

После гибели И. В. Панфилова, после первого прорыва немцев к Истре старшего лейтенанта Момыш-улы привезли в штаб 16-й армии.
“Покойный Иван Васильевич говорил мне о вас, - сказал командующий, генерал-лейтенант Рокоссовский. - А теперь мы с вами познакомились лично. Вы - единственный старший лейтенант в нашей армии, назначенный командиром полка. Поздравляю с новым назначением”.

С 1975 года известна всем песня Сергея Острового и Марка Фрадкина “У деревни Крюково погибает взвод”. У Крюкова стоял 19-й гвардейский полк Момыш-улы - из той же панфиловской дивизии. На последнем рубеже. На подкрепление к нему пришли 350 бойцов московского ополчения.

“Моим адъютантом был лейтенант Петр Сулима, - вспоминал пятнадцать лет спустя Баурджан Момыш-улы. - Сулима принес мне новую склейку крупномасштабных топографических карт. Я развернул и увидел на юго-восточных листах карты сплошную темную массу... “Москва” - прочел я надпись под пятном, вздрогнул...
- Вы когда-нибудь бывали в Москве? — спросил я лейтенанта.
- Нет, не приходилось, если не считать того, что мы проезжали в эшелоне.
- Я тоже проскочил через “Москву-товарную”.
Перед нами... лежала карта Москвы... В центре был обозначен Кремль.

Я взял циркуль-измеритель: расстояние от Крюкова до Москвы по прямой всего лишь тридцать километров. По привычке прежних отступательных боев я поискал промежуточный рубеж от Крюкова до Москвы, где можно было бы зацепиться, и... этого рубежа не нашел. Я представил врага на улицах Москвы... строй гитлеровцев в парадной форме во главе с очкастым сухопарым генералом в белых перчатках и с легкой усмешкой победителя...
- Что с вами, товарищ командир?
- Да ничего, Сулима... - Я очнулся... - Для чего нужна карта командиру?
- Чтобы он всегда мог ориентироваться на местности...

Я в это время отгибал половину склейки карты по самый обрез, где кончался тыловой район нашего полка... Аккуратно разрезал карту и протянул половину ее Сулиме.
- Нате, сожгите. Нам больше не понадобится ориентироваться и изучать местность восточнее Крюкова”.

Точно и сильно написал об этой сцене в книге “Россия век XX” Вадим Кожинов: “Москва, которую он никогда не видел, была для него центром того геополитического мира, в котором он в 1910 году родился, вырос... Русские, казахи и другие народы уже много веков... имели общую в тех или иных отношениях судьбу... Центром этого мира давно уже стала Москва, и Баурджан Момыш-улы органически не может отдать ее во власть чуждого мира... Он не рассуждает, он просто не может”.
У деревни Крюково погибает взвод...

70-летие Битвы за Москву официально будет отмечаться 5 декабря – в день перехода в наступление. Понятно, наступление... Но ведь сражение началось 30 сентября, когда на Москву двинулись войска германской группы армий “Центр”. С четким планом – военным, политическим, пропагандистским. Город должен быть затоплен. И поставлен грандиозный памятник фюреру, гранит для которого уже везли из Норвегии. Выступая перед своими солдатами на Лукенвальдском учебном полигоне, Гитлер сказал: “Забудьте, что Москва – город... Москва - не город, ...и жители ее – не люди!”

А чуть позже, на совещании командного состава группы армий “Центр”, уточнил: “Город должен быть окружен, чтобы ни один русский солдат, ни один житель – будь то мужчина, женщина или ребенок – не мог его покинуть”.

В те месяцы только на строительство оборонительных сооружений вышло 450 тысяч москвичей. Две трети из них – женщины. Их мужья и дети уходили в ополчение.
Мы одержали победу еще в отступлении, в обороне. Только за 20 дней, с 16 ноября по 5 декабря, гитлеровские войска потеряли под Москвой 155 тысяч человек убитыми и ранеными, около 800 танков, 300 орудий и до 1500 самолетов.

О нашей победе в обороне я недавно нашел интереснейшее свидетельство. Не кого-нибудь, а маршала Георгия Жукова. В частной беседе с писателем Константином Симоновым еще в 1950 Жуков говорил: “Они подошли к Крюкову на последнем дыхании... В резерве ни одной дивизии... Как выяснилось потом из документов, в ту ночь, когда мы начали свое наступление, Браухич (командующий Сухопутными войсками вермахта. – Ред.) уже отдал приказ об отступлении... он уже понимал, что у них нет другого выхода”.

203 дня и 203 ночи длилась титаническая битва на пространствах, равных территории Франции. С обеих сторон в сражении участвовало более 7 миллионов человек. 926 тысяч убитых и попавших в плен солдат - потери советских войск. Убиты и попали в плен 615 тысяч солдат вермахта.

Продолжением битвы под Москвой было сражение 1941-1943 годов на Ржевско-Вяземском выступе - трагическая страница истории Великой Отечественной войны. С нашими огромными потерями. Вермахт держал под Ржевом значительную часть всех своих войск. Книга гитлеровского генерала Хорста Гроссмана, командира 6-й пехотной дивизии, называется “Ржев - краеугольный камень Восточного фронта”. По данным современных немецких историков, на Ржевско-Сычевско-Вяземском направлении было сосредоточено 57 дивизий.
Там тоже сражались казахстанцы, шесть или семь соединений. В том числе – отдельные 100-я и 101-я национальные казахские стрелковые бригады, сформированные в Алма-Ате и Актюбинске по приказу Народного комиссариата обороны “О формировании национальных кавалерийских и стрелковых бригад”.

На 25 ноября 1942 года в 100-й бригаде числился 4751 человек. На 3 декабря - 1994 человека. За пять недель боев обе бригады потеряли 80 процентов личного состава.
В декабре прошлого года по инициативе Казахстана в Ржеве открыли большой мемориал. На гранитной стене – 10 тысяч фамилий павших бойцов.

Там же, на Калининском фронте, сражалась 150-я стрелковая дивизия, сформированная в Кустанае. Она дошла до Берлина. Знамя Победы – это знамя 150-й дивизии. Командир взвода разведки лейтенант Рахимжан Кошкарбаев и вятский уроженец красноармеец Григорий Булатов 30 апреля 1945 года установили на рейхстаге один из первых флагов.

Национальные кавалерийские бригады, сформированные по тому же приказу НКО, - отдельная страница, тоже трагическая. Например, только через 70 лет стало известно о судьбе 106-й казахской национальной кавалерийской дивизии. О ней нет документов в Центральном архиве министерства обороны. Дивизия погибла под Харьковом в 1942 году. По документам харьковских архивов состав ее - 4091 человек, 3180 коней, 61 миномет и ...102 винтовки. На танки и автоматы - с шашками.

Коли упомянул свой родной Петропавловск Северо-Казахстанской области, надо сказать и о сформированной там 314-й стрелковой дивизии. Она почти вся полегла на Синявинских болотах под Ленинградом.

Участок между Мгой и Синявино, так называемый Синявинско-Шлиссельбургский выступ, считался наиболее удобным для прорыва блокады встречными ударами двух фронтов - Ленинградского и Волховского. Он проходил по болотам. Фельдмаршал Манштейн писал: “Мы бы никогда не стали организовывать операции на такой местности”. Над топями возвышались холмы – Синявинские высоты, занятые немцами. Наши бойцы мостили гати и шли по ним в атаку. Немцы косили их из пулеметов.

Профессор искусствоведения, научный сотрудник Эрмитажа Николай Никулин участвовал в синявинских боях. Он оставил воспоминания:
“Мы помним болото перед деревней Гайтолово, забитое мертвыми телами. По ним, как по гати, бежали атакующие... Каждое утро солдаты шли на штурм позиций немцев вдоль железнодорожной линии и падали, сраженные пулеметными очередями. Вечером подходило пополнение. Так продолжалось день за днем... Когда весною снег стаял, обнажились штабеля убитых. У самой земли лежали солдаты в летнем обмундировании, в гимнастерках, ботинках и брюках - жертвы боев 1941 года. На них громоздились морские пехотинцы в бушлатах и широких черных брюках клеш. Выше - сибиряки в полушубках и валенках, ходившие в атаку в январе-феврале 1942 года. Еще выше - бойцы в ватниках и тряпочных шапках (их выдавали в блокадном Ленинграде). На них - тела в шинелях и маскхалатах, с касками на головах и без них”.

314-я стрелковая дивизия, сформированная в Северо-Казахстанской области, только за 2 дня боев в районе урочища Гайтолово потеряла 3 тысячи солдат.
310-я стрелковая дивизия, сформированная в Акмолинской области Казахстана, вступила в бои на Синявинском направлении в сентябре 1941 года. К ноябрю в ней осталось 250 пехотинцев.

Вот список павших на Синявинских болотах солдат, чьи останки обнаружили и установили имена студенты поисковых отрядов из Казахстана и Петербурга прошлым летом:
Пирманов Есмаланюат, Садыков Абу, Тарбеков Баймагомет, Ахметов Тунгуш, Макажанов Байдаулет, Шиланбаев Абурай, Алтыбасов Аштбай, Асарбаев Бирмал, Асанов Казыбай, Козырев Иван Антонович, Куанов Самбай, Утегулов Бейс, Берджикеев Кушин, Батшабаев Барнухан, Женязов Касим, Забильский Ефим Семенович, Абцов Нуштула, Бердимуратов Шуахбай, Естлеув Хайрула, Казамбаев Когыш, Мустафин Сеит, Абдрахманов Турмукан, Байдаулетов Сахаб, Жулейманов Урезам, Кожанов Шукур, Бурынбаев Норман, Жалилов Сейбежан, Беззубов Сафрон Ефимович, Хабаев Асрол, Капелев Аршимат, Маткарымов Наргат, Бексултанов Дотшвай, Ибраимов Урман, Хайсин Хаджи, Бикторов Биспай, Ергалиев Амангельды, Колымбетов Момитбай, Абцов Куптула, Естясов Айрулла, Жаксилихов Жесун, Кожин Корбай, Подниколенко Иван Ефремович, Малыхин Михаил Александрович, Мусаев Абдир.

Зачем написана статья с подчеркнуто узким содержанием? За тем, что о нашей общей, всенародной судьбе помнят уже только старшие. А в новой жизни, почему-то ожесточенной в мирное время, выросли другие поколения. Которые не знают. Эти мальчишки и девчонки, юноши и девушки должны знать, что у их дедов и прадедов, детей разных народов, был один Ленинград, одна Москва, одна Родина, за которую они положили жизнь.
Москва