Клуб любителей детектива. Вера, Надежда и Идея

Часть 9. Кто убийца?
Днем мне удалось заснуть, но проснулась я в дурном настроении. До прихода «милых старушек» оставалось всего ничего, а мой запал полностью прошел. Я подумала, что зря все это затеяла. Зря и, главное, зачем? Я же не детектив? Нет! Не полицейский? Нет!

Глория накрывала на стол. Я привела себя в порядок и стала ждать членов клуба. Отменять было поздно, уверена, что не дозвонилась бы и половине...
Я взяла вязание, села в любимое плетеное кресло и стала вспоминать события вчерашнего дня... Нет, определенно там был момент, который не мог не насторожить!
Спицы мелькали у меня перед глазами. Я еще и еще раз прокручивала начало и конец этого, пожалуй, самого печального заседания «ОМС».

В дверь позвонили, и Глория пошла открывать. Старушки пришли все сразу, буквально толпой, ни одна не опоздала, неявившихся не было, разве только Ханна... Но это была не веселая толпа, как обычно – шумливая и говорливая, а грустная и даже мрачная.

- Идея, извини, можно тебя на минутку? – Вера Бабитская на правах лучшей подруги имела полное право спрашивать это. Впрочем, как и остальные. Но я не хотела раскрывать интригу до конца, хотя и понимала – нет никакой гарантии, что после того, как я ее раскрою, я не опозорюсь на всю оставшуюся жизнь...

- Что ты задумала, можно узнать? – Вера все-таки заставила меня отложить вязание, встать из кресла и отойти в дальний угол сада.

- Прости, Верусик, все уже собрались. Давай, ты узнаешь это вместе со всеми, - я нежно чмокнула подругу в щечку, хотя знала, что она не обидится, а поймет.
Старушки выполнили домашнее задание на “отлично” – кто-то принес нарисованную пиццу, кто-то купил заново, а некоторые не поленились и опять испекли!

- Девочки, простите меня! – я встала во главе стола и обратилась ко всем сидящим. Конечно, слово «девочки» не очень подходило к нам всем вообще и к данной ситуации тоже, но мне показалось, что это немного снимет возникшее напряжение. – Вы все помните, что тут вчера произошло.., - старушки пригорюнились и закивали головами, как китайские болванчики.

- Идея, можешь ничего не объяснять. Мы пришли из уважения к тебе, - сказала Эмми Чанг. – Дорогая, всем надо успокоиться, мы взрослые люди и давно отдаем себе отчет, что смертны... У Ханночки, судя по всему, остановилось сердце, что уж тут теперь... А твой эксперимент... Ну, дорогая, если тебе после его проведения станет легче, мы готовы!

- Спасибо вам за понимание! Да, мне станет легче, - сказала я и обрадовалась про себя – даже если я сейчас опозорюсь, все поймут. Нет , наоборот, хоть бы опозориться! Хоть бы никто из них не оказался убийцей.

- Я прошу вас, каждую, сказать название своей пиццы, той самой, с которой вы пришли вчера.
И они начали говорить.

Пиццы были загляденье, но после вчерашнего съесть ни одну из них мне не хотелось. Итак: с креветками, с ветчиной и сыром, с грибами, с чесноком, орегано и помидорами, с четырьмя сортами сыра, острая, с тунцом, с морепродуктами, квадратная, с анчоусами...
- Моя с анчоусом, - отчиталась Виктория Эль-Муаля.
- Моя с грибами, - продолжила Надежда Романова.
- Подождите, - сказала я. – Я не сказала самое главное: убийца может сама признаться в том, что сделала. И мы пойдем все вместе в полицию и в суде попросим, чтобы ей не давали очень большой срок, так как все мы люди пожилые.., - за столом воцарилась тишина.
- Как понять «убийца»? – медленно и еле слышно спросила Барбара Сайден.
- Ханну отравили! – торжественно сказала я. – Сердце тут ни при чем!
- Так это следственный эксперимент? – старушки загалдели.
- Считайте, что так! – гул за столом стал невообразимым. Вера и Надя подтянулись ко мне на помощь. Она была мне необходима, среди членов клуба «ОМС» буквально зрела революция.

Вера и Надя встали около меня во главе стола.
- Давайте успокоимся и выслушаем Надежду, - миролюбиво попросила Вера. – Тем более если никто из нас не виноват, чувствовать себя дурочкой будет она, а не мы.
- Пожалуйста, у меня всего одна просьба, - тихо сказала я. – Давайте расскажем друг другу, какие пиццы вы принесли. А потом я извинюсь, мы попьем чайку и разойдемся.

За столом воцарилась тишина, которую нарушила конечно же Верочка:
- Моя с морепродуктами...
- Моя с чесноком! – почти крикнула Маргарита.
- Моя традиционная итальянская! – довольно уверенно произнесла Дэниз.
Довольно быстро мы закончили с перечислением.

Пора была приступать к главному, но слова застряли у меня в горле, как большая таблетка, которую пытаешься проглотить без воды.
- Идея? – Маргарита не могла подождать и минуты, пока я соберусь с мыслями.
- Дэниз, прости, прости ради Бога, но ведь ты должна была принести нам традиционную итальянскую пиццу...       
- Идея, ты сошла с ума? Я и сказала, что да, я принесла ту самую традиционную!
- А ты не могла бы сказать, что входит в ее состав?
- А что тут говорить – я все нарисовала! – и Дэниз протянула мне листок. На нем действительно была нарисована та самая традиционная итальянская пицца. Красный цвет обозначал соус из свежих помидоров, белый – сыр «Моцарелла», а зеленый – листья петрушки. Три эти компонента имеют символическое значение – все вместе они образуют цветовую гамму итальянского флага.

- Дэниз, Идея, извините, что вмешиваюсь, - сказала Вера. – Но я видела твою пиццу, когда ты открыла коробку, там были ананасы...
- И я видела, - тихо сказала я.

За столом воцарилась тишина.
- И что в этом такого? – довольно резко спросила Маргарита.
- Или Дэниз принесла две пиццы, или одно из двух, - довольно витиевато ответила на это Надежда. – Только одна пицца была как бы официальная, о которой все знали, а вторая с ананасами... Я так понимаю, ее вообще не было в списке пицц... И если учесть, что Ханна отравлена, это может означать только одно...
- Не совсем так, - вдруг тихо ответила Дэниз. – Я купила две пиццы, просто сложила одну на другую. И прокололась – надо было проследить, чтобы с сыром и петрушкой наверх положили.

Мы ахнули. А Виктория дрожащим голосом спросила:
- То есть мы все могли отравиться?

Дэниз молчала.
- Не думаю, - задумчиво произнесла Вера. – Наверняка отрава была сверху, на ананасах. И не соприкасалась с пиццей, которая лежала снизу.
- Дэниз, - обратилась к миссис Кэт потрясенная Барбара Сайден. – А зачем? Зачем ты это сделала? Тем более так демонстративно? На наших глазах...
- Барбара, ты когда-нибудь была дома у Ханны? – саркастично спросила ее в ответ Дэниз.
- Нет...
- А кто-нибудь когда-нибудь там бывал?
 Мы переглянулись... Да, пожалуй, Ханна была самая замкнутая из нас всех, никто и никогда не бывал у нее в гостях.
- Вот и я о чем! – торжествующе заявила Дэниз.- Где еще я могла ее отравить, кроме как не тут? А вообще спасибо, Идея, что так быстро разоблачила. Я и не собиралась, кстати, особо прятаться. Просто было неудобно травить ее на глазах у всех!
Это признание прозвучало настолько неожиданно, что я чуть не упала от удивления. Через секунду раздался звук соловьиной трели – кто-то открыл калитку и вошел с улицы... Еще секунда, и из-за угла вышел Джан Вейс – обожаемый всеми нами офицер полиции.
- Хм, - произнес он вместо «Здравствуйте!» - Сегодня вроде не ваш день, почему заседаем?
- Да так, - через некоторое время произнесла Рита. – Нашли что обсудить...
- Вот и славно! Было бы неплохо, если бы вы все сразу узнали о том, почему умерла Ханна... Все равно вам всем ходить на допросы, так уж лучше я вам об этом сообщу. Ханну отравили!

Мы все дружно промолчали.
- Таааааааааааак, интересно знать, откуда вы это уже знаете?
- Больше того, Джан, мы знаем даже, кто убийца, - мило улыбнулась Дэниз.
- И кто же?

Дэниз встала все с той же милой улыбкой. Мне хотелось плакать. Я не понимала, что происходит – наша миссис Кэт - такая милая и такая душевная, она искусствовед, она замечательная хозяйка и отличный собеседник... Почему? 
- Я не понял, что, значит, знаете, кто убийца? – Джан Вейс произнес эту фразу охрипшим голосом.
- Я отравила Ханну, я мечтала сделать это давно и рада, что наконец смогла!

Уже второй раз за последние сутки в мой дом приехала полиция. Дэниз увезли. А мы остались гадать – как, почему, что такое могло подтолкнуть миссис Кэт на убийство?
- А я знала, что она не та, за кого себя выдает, - задумчиво сказала Надежда. – По крайней мере, когда она приписала Левитану то, что Левитан написать никогда не мог, меня это насторожило... Будьте уверены – она не искусствовед!
Продолжение  в следующем номере.