САРА

История далекая и близкая

Её называли Сарой божественной, блистательной, сверхгениальной, единственной в своем роде – и на все века – мировой знаменитостью. Я настаиваю на именном  названии статьи, хотя прекрасно понимаю, с какой Сарой в первую очередь свяжется это имя у нынешнего американского читателя. Но только одной-единственной Саре принадлежало это имя  в течение, по крайней мере, целого столетия. И на ее могильном памятнике, на кладбище Пер-Лашез, в высоком рельефе было высечено громадными буквами – «Сара», и только ниже и смутнее, через поребрик, – «Бернар». И никаких других сведений из био «великой Сары» - как будто хоронившая ее Франция не сомневалась в ее бессмертной славе.

Французы, конечно, перебрали. Им вообще свойственны патетика, пафос и национальное самоупоение. Вспомним, как в прошлом веке лучшим драматургом мира французы единодушно признали своего невзрачного Ростана. Как весело писал по этому поводу наш Виктор Шкловский: «Шекспир и Софокл остались без места».

Талант: поклонники и хулители
Какая она была актриса? В чем ее отличительный талант, ее оригинальное мастерство? Марк Твен однажды идентифицировал пять видов актрис: «плохие актрисы, неплохие актрисы, хорошие актрисы, великие актрисы – и затем, Сара Бернар». Сара была в самом деле единственной в своем роде. Российский император Александр III, принимая Сару Бернар, в ответ на ее поклон воскликнул: «Нет, мадам, это я должен склониться перед Вами». Виктор Гюго, 70-летний любовник 27-летней Сары, восторгался ее актерским мастерством. Но были и хулители. И очень принципиальные.Чехов морщился и страдал, наблюдая игру

Бернар – «воплощение аффектации и фальши». Генри Джеймс считал ее «гением саморекламы и беспардонного навязывания себя публике».
Интересно, как бы нынче, на современной сцене, мы воспринимали  драматическую игру Сары Бернар? Ужасно. А, может быть, и комически. Или – анекдотически. Ее экзальтация, ее аффектация, ее экстазы, нервозность, слезность и душещипательность, доводившие когда-то публику до массовой истерии, сейчас, возможно, смотрелись бы неловко и фальшиво. Однако слава, успех и талант самой великой артистки никогда не выходят за рамки ее времени и определяются исключительно запросами и вкусами этого времени. Поэтому реставрационный театр невозможен. Поэтому вопрос о нынешней Саре Бернар неуместен.

Гениальная самопиарщица
Но если мы не можем знать Сару Бернар как оригинальную актрису, отчего такой неиссякаемый интерес к ней в наше время, отчего одна за другой выходят о ней книги, отчего я просто не могла оторваться от последней из них, написанной Робертом Готтлибом, известным редактором и биографом Джорджа Баланчина?

Эта книга – лучшая из всего о Саре Бернар. Готтлиб увидел в женщине, чье имя – синоним театрального искусства, первую предприимчивую суперзвезду, пиарящую день и ночь почище рекламных агентств у нынешних голливудок, мифотворку собственной судьбы, всеобъемлющую актрису – не только на сцене, но и в жизни и даже в смерти, умную и расчетливую бизнесвумен, многогранную актрису с воистину бешеным драйвом и виртуозностью, королеву эпатажа, знаменитую любовницу многих знаменитых людей (включая женщин), сильную духом и щедрую душой, но с зияющей пустотой в сердце.

Да, представьте, именно повывающий в голос комплекс неполноценности разглядел чуткий биограф в этой самоупоенной и настаивающей на абсолютном своем улете актрисе, её обделенность с рождения родительской любовью, что так трогательно и грустно скажется на всей ее последующей жизни. Короче, Готтлиб попытался (удачно) продраться к истинной, к подлинной Саре Бернар сквозь дебри ее увлеченного самосочинительства. И вот, очень вкратце, что получилось.

Когда она родилась?
Сара Бернар родилась в июле или сентябре или октябре 1844 года. Или это был 1843? Или даже 1841? Мы никогда не узнаем, потому что официальные документы были сожжены в 1871 году в парижской мэрии во время Коммуны. Громадное большинство людей знают, когда и где они родились, и им, естественно, верят на слово. Но документальная точность никогда не импонировала Саре Бернар. Она была трезвой реалисткой, налаживая свою жизнь, но – неукротимой фабулисткой, когда рассказывала об этой жизни. Скучному факту она предпочитала интересную или забавную или трогательную выдумку. Друзья считали ее отъявленной лгуньей. Насчет ее правдивости лучше всех прошелся любивший ее и глубоко почитавший Александр Дюма-сын. Ссылаясь на знаменитую худобу Сары, Дюма заметил: «Знаете, она такая лгунья, что может даже оказаться толстухой!»

Детство Сары было мрачновато, но все ее детские и подростковые травмы и в счет нейдут в сравнении с воистину страшной, лютой жизнью ее матери Юдифи, голландской еврейки, оказавшейся в 14 лет (вместе с младшей сестрой) на улице, ставшей проституткой, родившей в 15 лет неизвестно от кого  двойню девочек (скоро умерших), метнувшейся в отчаянии в Париж с прицелом на блаженную карьеру куртизанки. В Париже Юдифь, работая днем швеей, ночами добивается  исполнения своей заветной мечты – стать дамой полусвета, содержанкой богатых и знатных любовников. В это время и рождается, опять-таки неизвестно от кого, нежеланная и никогда не любимая Сара – помеха ужасной, стрессовой, «на пределе сил и нервов» жизни матери. Вот мать и старалась пристроить неугодного ей ребенка куда угодно, но только – чтоб подальше и с глаз долой.

Сначала Сара росла в семье кормилицы-бретонки, потом ее отдали в парижский пансион, потом, несмотря на слезные протесты девочки, в монастырь в Версале, где 13-летнюю Сару крестили, и она стала на всю жизнь правоверной католичкой, хотя никогда не отказывалась от своих еврейских, по матери, корней. С еврейством ее сближали многие сыгранные ею роли (включая бородатого Шейлока – к ужасу ее многих фанатов), ее страстные публичные выступления против антисемитизма и беспрерывные подколы критиков насчет длины ее носа.

Болезненная, чахоточная, истеричная, неуживчивая и совершенно неуправляемая Сара так бы и стала монахиней – такую участь готовила ей Юдифь, - кабы не герцог де Морни, один из титулованных любовников матери. Вот этот самый герцог и решил – навсегда – судьбу Сары Бернар.

Скандал в «Комеди Франсез»
По его протекции Сару приняли в консерваторию – так называлась государственная театральная школа - по классу декламации. «Сегодня ты поедешь в театр», - вздохнув, объявила мать 13-летней дочери. Юдифь была  разочарована, хотя и понимала, что на высшую на земле награду – первоклассной куртизанки – её худосочная, некрасивая, своевольная дочь явно не тянет. После консерватории 18-летняя Сара с подачи того же доброхотного герцога попадает в легендарный парижский театр «Комеди Франсез». Её дебютный спектакль, где  Сара играла главную роль в трагедии Расина «Ифигения в Авлиде», был встречен критикой и зрителями холодновато. А спесивая Юдифь, высокопоставленная кокотка, заметив в газете разносную рецензию, гневно отчитала начинающую актрису: «Вот, видишь! Весь мир называет тебя дурой, и весь мир знает, что я – твоя мать!» 

В знаменитом театре Сара долго не задержалась. Её первым пиарным трюком было прокричать «Презренная сука!» ведущей актрисе «Комеди Франсез» (та грубо толкнула младшую сестру Сары), влепить ей яростно и прилюдно, во время мольеровских торжеств, оплеуху, после чего вместо извинений Сара гордо подала заявление об уходе. «И моментально стала знаменитой», - пишет Бернар, настоящая «лакировщица действительности», в своих поздних мемуарах.
На  самом деле Сара недолго прокантовалась в третьеразрядном театре, где играла по выходным на заменах, и снова вела себя не лучшим образом – дерзила, хамила, опаздывала и даже прогуливала репетиции, провалила собственную премьеру, после чего Юдифь и назвала дочь бездарностью. Совершенно уничтоженная, Сара ставит крест на актерской карьере и отправляется «хипповать» в Испанию, а потом – в Бельгию, где стала наконец, как и мечтала для нее Юдифь, но на короткое время – куртизанкой, любовницей Генри, принца де Линь. В Париж она вернулась через два года, но не одна – с бастардом-сыном Морисом на руках.

Сирота при живой матери
Вот какая – мятущаяся, неуверенная в себе, бездарно прожигающая юность - была Сара Бернар. Забудем на миг о всепобедительной, суперной мировой знаменитости – с подачи той же Сары, непрерывно сочиняющей себя. Биограф чутко касается глубоких травм, пережитых Сарой в детстве и так и не изжитых ею до самой смерти.

 Сара обожала свою мать, а та не только не любила её, но и неоднократно ей об этом говорила. С раннего детства Сара страдала от полного отсутствия материнской любви. Это была душераздирающая драма - сирота при живой матери.

Но была и другая горькая обделенность – у Сары не было отца. Но если, в смысле родительской любви, мать была ничто, то отсутствующий загадочный отец – уже нечто. Сара могла придумать или, скорее, сотворить его, чем она и занималась, с переменным для самоутешения успехом, всю свою жизнь.
   То ли с рождением сына, то ли по зову зажатого таланта, который она, наконец, услышала, но именно в это время Сара стала делать из себя настоящую актрису. За шесть лет непрерывной, упоенной и вдохновенной работы в театре «Одеон» Сара Бернар не только прошла хорошую жизненную и профессиональную школу, но и творчески самоутвердилась, открыла настежь двери своему сценическому таланту. И вот наконец 28-летняя Сара триумфально возвращается на сцену «Комеди Франсез» в качестве ведущей актрисы. А далее – сплошной блеск, феерический успех, мировая слава. Об этом, общеизвестном, коротко. Такая мини-био.

Жизнь в гробу
Сара Бернар предпочитала играть героинь, «которые умирают в конце пьесы». Она чудно сыграла Федру и Андромаху у Расина, Заиру у Вольтера, Дездемону, Джульетту (юную веронку она с неизменным успехом представляла до глубокой старости). Затем ее репертуар обогатился пьесами современных драматургов. Она сотрудничала с отцом и сыном Дюма, с Виктором Гюго, с Эдмоном Ростаном. На премьре «Эрнани» Гюго обливался слезами и послал Бернар браслет с бриллиантовой подвеской-слезой. Из женских ролей, сыгранных Сарой, самая известная – в пьесе Александра Дюма-сына «Дама с камелиями». Успех ее в этой пьесе был воистину феноменальным.

А ее  мужские роли! Тут ей в помощь были худоба, угловатость и редкостно выразительный, «золотой» голос. И первый настоящий успех на сцене Сара испытала в роли юноши. С тех пор до старости она блистательно исполняла роли молодых людей (и не только молодых – вспомним ее бородатого Шейлока!) Своего Гамлета, от которого публика стонала от восторга, она представила в 53 года. В пьесе Ростана «Орленок» Сара впервые сыграла – с оглушительным успехом, её 30 раз вызывали на бис! – роль 20-летнего юноши, сына Наполеона, когда ей самой стукнуло уже 56 лет. И много раз исполняла эту роль позже.
Единственная крупная ссора с сыном, с которым они всегда были единодушны, случилась у Сары Бернар по делу Дрейфуса. Сын был анти -, а она – про-дрейфуссарка. Именно Сара умолила французского писателя Эмиля Золя выступить против ложного приговора по делу офицера-еврея Дрейфуса, ставшего барометром антисемитизма во Франции и по всей Европе. Потом она мужественно защищала самого Золя от злобных нападок французских шовинистов.
Едва ее коснулась слава, Сара начинает слагать собственную мифологию. В ее спальне появляется гроб – в нем она отдыхает перед представлениями, спит – вместо кровати, уверяя публику, что в гробу она лучше заучивает и репетирует новые роли, глубже чувствует своих трагических героинь. Этот гроб она возит с собой на гастроли, позирует в нем перед фотографами, дает интервью журналистам и, по слухам, предается в гробу любовным утехам (поговаривали, что не всех ее любовников устраивало это жуткое ложе). В розовом гробу, известном всему Парижу, она и будет похоронена, пошутив перед смертью – «не слишком ли ее любимый гроб поизносился».

Хочу быть с хвостом
Играя в американском театре «Даму с камелиями» перед шумной и буйной аудиторией, Бернар сказала: «Если они не заткнутся, я умру во втором акте». В Россию она приезжала трижды – публика встречала ее восторженно, но литераторы да и критики отнеслись к ее экзальтированной игре скептически.
Сара обожала эпатировать публику. Её колоссальный багаж (с гробом, диким и домашним зверинцем, с набором стульев, которые она всю жизнь коллекционировала) стал легендой, как и ее экстравагантные костюмы – театральные и будничные, мужские и женские. На ее любимой шляпе красовалось чучело летучей мыши. По Парижу ходили зловещие слухи о ее диком зверинце – о крокодилах, леопардах, обезьянах, ирландских волкодавах. Все так и было, похоже, но в единственном числе. Зато экзотических хамелеонов - шесть штук. А гостиную украшали по углам чучела орлов, держащих черепа в клювах. Долгие годы у актрисы жила черепаха с позолоченным панцирем и никогда не переводились комнатные кошки и собаки.

Она изобретательно пиарилась всю свою долгую 78-летнюю жизнь. Ее считали гением саморекламы. Мастерицей собственной славы. Королевой эпатажа. Однажды она попросила хирурга пришить ей тигриный хвост, но тот отказался за невозможностью.

Репетиция своих похорон
На гастролях в Бразилии Сара, в роли Тоски, безоглядно бросилась с высокой бутафорской башни на пол. Рабочие сцены, не привыкшие к такой актерской самозабвенности, не подстраховали ее. Сара сильно повредила колено, несколько лет играла «сквозь невыносимую боль», и в 1915 году 70-летней актрисе ампутировали ногу, за которую богатый чудак предлагал  ей $10,000, но она отказалась.

Тяжелая травма не сломила актрису. Невероятно, но в том же злополучном 1915-м Сара Бернар шикарно гастролирует в Америке, а вернувшись в Париж, продолжает непрерывно - сидя на стуле или даже на носилках – играть в собственном «Театре Сары Бернар».

Уже на смертном ложе, но совсем не торопясь умирать, Сара отпустила свою последнюю остроту, наблюдая истомившихся в ожидании журналистов: «Они пытали меня всю жизнь, а вот сейчас я помучаю их».
Она написала сценарий своих похорон, заранее их отрепетировала и сама отобрала – на траурные роли  - молодых и красивых актеров. По желанию Сары

Бернар путь траурной процессии был устлан ее любимыми цветами – камелиями. А прощался с ней «весь Париж»,  тысячи парижан шли за ее гробом до самого кладбища – чего она  никак не могла предусмотреть в своем сценарии.