ДВОЕ

Ее разбудил настойчивый звон будильника. Вставать не хотелось. Устала.
Давно овдовев, Соня сосредоточила свою жизнь на детях. Их надо было учить, кормить, одевать, и выросли они, не понимая, что мать ради них забыла о себе. Любили ли они ее? Этого она никогда не ощущала. Ее самоотречение привело к их эгоизму. Они привыкли, что надо только им.

Впервые, Соня узнала, что такое любовь и забота, когда встретила его.
В тот год стояла долгая зима. Она не любила холод и снег. Всегда, смеясь, говорила маме:

- На экватор хочу, чтобы много солнца и никаких морозов.
На улице было очень скользко. Соня упала у магазина. Сильно ударилась головой. Попыталась встать, цепляясь за стенку дома. Вдруг кто-то легко поднял ее и поставил на ноги. Кружилась голова. Соня закрыла глаза и оперлась о стену. Тошнило.
- Прошу вас, - услышала чей-то голос, - я стул принес, садитесь, - он помог ей сесть и рядом поставил сумку с собранными продуктами.
- Спасибо, - она посмотрела на него. Человек был похож на бомжа, давно немыт и нечесан, - он протянул стакан, - попейте воды. Стакан чистый, - сказал он, перехватив ее взгляд.
- Спасибо, - она залпом выпила воду.
- Сейчас подъедет “скорая”.
Соня кивнула, прикрыла глаза. Он не отходил от нее.
Дочка приехала в больницу после работы. В приоткрытую дверь, Соня видела, как она спорила о чем-то с врачом. К ней ее не пустили.
- А вы чего ждете? Тоже родственник? - зло бросил врач подошедшему мужчине.
- Нет, я просто волнуюсь. Понимаете, она упала у меня на глазах. Можно, я тут в коридоре посижу?
- Сидите.
Скамейка была выкрашена в белый цвет, и он почему-то подумал, что может испачкать ее. Встал, украдкой отряхнул, давно нестиранные, брюки.
Когда врач сказал, что она уснула, ушел.

* * *
На улице дул сильный ветер. Дома было пусто и холодно.
На столе пустая бутылка из-под портвейна и грязный стакан. Хотелось выпить. Денег не было. Он вытряс все, где могла заваляться монетка. Открыл секретер и пошарил на полке. Потом медленно выдвинул маленький ящичек. В нем лежал сундучок, завернутый в зеленый лоскут сонечкиного платья. Он был плоский и маленький, только крышка выпуклая. Поэтому, Сонечка называла шкатулку сундучком.

Дрожащими руками вынул сверток. Шелк жег руки. В горле пересохло.
Рукавом вытер стол, когда-то полированный, а теперь в трещинах и грязных пятнах. Бутылка, упав на пол, покатилась в угол. Он тупо уставился на сверток. Сундучок манил. Крышка легко открылась.
На фото пятилетний мальчик с мячом. Огромные глаза доверчиво смотрят на отца.

- Сынок, - прошептал он.
Слезы градом покатились по грязному лицу, оставляя полосы.
Подвывая, как зверь, взял второе фото.
- Сонечка, красавица моя, лапушка моя, - он повторял это много раз. Сердце готово было разорваться. Но нет, с ним ничего не случилось, уже много лет, ничего. На дне сундучка лежало обручальное кольцо с тремя камешками наискосок. Он вспомнил, как Сонечка покупала его, мерила. Лицо светилось счастьем. Как это было давно. Он поднес кольцо к лицу и провел им по щеке, потом опустил в сундучок. Туда же положил и два фото. Медленно закрыл крышку, завернул в шелк и спрятал в ящик. Все плыло перед глазами. Он прикрыл веки и вдруг увидел лицо, упавшей у магазина, женщины. Оно было очень бледное, как лицо Сонечки в тот день. Он вспомнил, как она отшатнулась от стакана с водой.
“Вероятно, подумала, что это грязный стакан, из которого пил пьяница”, - вслух сказал он.
Стало не по себе. Захотелось искупаться. Он забыл, когда это делал в последний раз, не знал, есть ли мыло, идет ли горячая вода. С трудом, как больной, поднялся и пошел в ванную. Набрал воду, разделся и лег. Вода приятно обволакивала тело.
В эту ночь он спал крепко, без сновидений. Разбудил настойчивый звонок в дверь. В “глазок” увидел соседа Генку, открыл.
- А Петр дома? - спросил тот.
- Ушел, - почему-то ответил он.
“Странно, почему он не узнал меня”?

Из зеркала на него смотрело давно забытое, гладко выбритое, худое лицо. Волосы, примятые во время сна, легли на пробор, придав ему незнакомое выражение. Захотелось привести квартиру в порядок. Все тер - стены, окна, посуду, столы, шкафы. Наконец, поменяв постельное белье, сел.
Незаметно подкралась ночь. Утро было серым и холодным. Снова шел снег.

* * *
Соня проснулась оттого, что к кровати подошла медсестра.
- Что со мной? - спросила она, - я помню, что упала.
- Да, вы упали, у вас сотрясение мозга и придется полежать. К вам пришли. Только недолго, - сказала медсестра вошедшему незнакомому мужчине.
- А вы к кому? - удивленно спросила Соня. - Наверное, ошиблись.
- Нет, - сказал мужчина, кладя на тумбочку букетик цветов. - Как вы себя чувствуете?
- Не знаю, еще не поняла. Вставать не разрешают. Кто вы?
- Я тот, кто вызвал “скорую” и привез вас сюда.
- Да? - недоверчиво протянула Соня и улыбнулась. - Спасибо вам.
- Как вас зовут? Так ведь легче общаться.
- Соней меня зовут, - сказала она и улыбнулась.
- Соней? - его сердце бешено заколотилось, - Соней? - переспросил он.
- Да, а что такого в моем имени?
Ему вдруг показалось, что он сидит рядом со своей Сонечкой.
- Что с вами? - тревожно спросила она.
- Все в порядке. Я Петр, - сказал он и придвинул стул поближе к кровати.
Она обеспокоено посмотрела на него.
- Вам не трудно цветы в эту баночку поставить?
- Конечно, я сейчас.
- Какие красивые, - Соня вздохнула, - мне так давно не дарили цветы. Спасибо.

* * *
Улицы, улицы, дома, люди, дети. Он шел мимо всего этого, шел, не разбирая дороги. Ему казалось, что это его Соня больна, что это ей надо купить фрукты и шоколад.

“Да, да, надо купить шоколад, - подумал он, - ведь она его любит”. Мысли путались, снег усилился. Он вдруг ощутил холод. Тонкая куртка почти не грела. Другой, не было. Уже давно ничего не было. С того самого дня, когда грузовик с пьяным шофером убил его жизнь.

Какое-то время он держался. Была жива мама. Петр был ее единственной опорой. В тот день, когда вместо мамы вырос холмик, он не ушел с кладбища, уснул на ее могиле.

- Вставай! - кто-то сильно тряс его за плечо, - вставай! - Что ты здесь делаешь?
Петр с трудом открыл глаза. Не понимая, где он, уставился на мужчину с лопатой. Огляделся и заплакал. Он плакал долго и никто не успокаивал его. Мужчина сидел и курил. Рядом стоял памятник женщине с ребенком. Мужчина прочитал фамилии, все сразу понял. Встал. Достал из кармана бутылку и стакан. Налил и заставил его выпить. Петр не любил спиртное, и пить не умел. Но сейчас водка влилась в него, как вода. Мужчина налил еще, он выпил и этот стакан. Шатаясь, подошел к памятнику, сел рядом прямо на землю.

Он больше не ходил на работу. Забыл, что он инженер. Все забыл. Пристроился на кладбище, в сарае для инструментов. Рыл могилы, зарабатывая так деньги. Изредка вспоминал, что у него есть квартира. Тогда Петр приходил домой. Мылся, наводил порядок. Потом снова надолго исчезал.

Что-то переменилось в нем, когда он увидел эту женщину. Ее широко поставленные глаза, простые черты лица, улыбка, мягкий голос, почему-то тревожили его. Ему хотелось поддержать и защитить ее.

* * *
Сегодня к Соне привели внучку. Сонечка - младшая, уютно устроившись на стуле, смотрела на бабушку и очень старалась молчать, как научила ее мама.

- Как дела, “ветерочек” мой? - спросила бабушка улыбаясь.
Она называла внучку “ветерочком” за то, что та быстро бегала, быстро говорила и все время пела.
- Мне нельзя много говорить, - прошелестел “ветерочек”, нельзя вставать со стула, нельзя разговаривать громко. Разве ты не слышишь, как я шепчу?
Бабушка рассмеялась и погладила внучку по головке.
- Ты молодец, радость моя. Я так рада, что вы пришли, - сказала она, обращаясь к дочери, - как вы там без меня?
- Тебе звонили с работы, волнуются, - дочка поправила ей подушку. Налила, свежую воду в графин. Потом выложила на тарелку фрукты, - у нас все нормально, мамочка. Поправляйся скорей, мы пойдем.
- Как, вы только что пришли, останьтесь еще на пару минут. - В ее глазах стояли слезы. - Нет, нет идите. Вам ведь всегда некогда. -
Она отвернулась к стене.

Дочка попыталась что-то объяснить, но мать так и не повернулась к ней. Было очень больно и обидно. Ведь так тяжело, она заболела впервые, а уже в тягость.
“Совсем чужие”, - подумала она.

Вот и сын к ней пока не зашел. Он недавно женился, и они обустраивали свое жилье.
“Ну и не надо. У них дела, дела, только у матери на все времени хватает. Бог с ними, пусть будут здоровы и живут, как хотят”. - Соня повернулась на бок, - “а что, если попробовать сесть”, - она приподнялась. Закружилась голова. “Нет, этого делать пока нельзя”. - Быстро легла на спину, закрыла глаза, подавляя тошноту.

- Можно?
- Да, - ответила Соня, - прежде, чем поняла, кто пришел, - заходите.
- Здравствуйте. Он положил на тумбочку сверток, - я вам фрукты принес. Они мытые. Не знаю, любите ли вы шоколад, но я рискнул.
- Люблю ли я шоколад? Обычно я покупаю его детям. Спасибо вам за заботу. - Соня посмотрела на него, - знаете, я уже и не помню, когда кто-то заботился бы обо мне. - Она помолчала, - я живу с дочкой и внучкой. Она с мужем развелась, а мне ее жаль. Вот я и забочусь о них. Сын живет отдельно, у него семья, - женщина вздохнула.
- Я понимаю, - Петр протянул ей тарелочку с очищенным, нарезанным яблоком, - поешьте.

Соня и не заметила, когда он очистил яблоко. Оно было сладкое, такое она любила. Петр смотрел, как она аккуратно откусывает ломтик, и вспомнил день, когда его Сонечка клала ему в рот кусочки яблока, а он ей. Все это осталось там, в той далекой, другой жизни. Казалось, что прошлое и настоящее сливаются воедино, и он недоверчиво вглядывался в себя, пытаясь осознать происходящее.

* * *
Снег перестал. Дорожки больничного сада были убраны и посыпаны песком. Они медленно шли по аллее, и Петр крепко держал Соню под руку.

Она не спрашивала, почему он заботится о ней. Просто чувствовала, что ему это приятно. Кто он, она не знала, но надеялась, что скоро узнает все.

Они сели на скамейку передохнуть. Он продолжал держать ее под руку. Обоим не хотелось возвращаться в палату. Петр ушел поздно, она долго смотрела на закрывшуюся дверь. Душа летела к нему.
На другой день, няня помогла ей искупаться. Соня сидела на кровати, опустив руки.

- Я мокрая курица, - сказала она, как только он вошел, и засмеялась. Нет сил, даже причесаться.
- Ничего. Это я мигом, - сказал Петр.
Его большие руки, ласково придерживая голову, быстро работали щеткой, зачесывая волосы назад.
- Ну что, барыня-сударыня, чай теперь ваша душенька довольна? - пошутил он. - Отдыхай, я за чаем пошел.
Он не делал ей предложения руки и сердца, и не объяснялся в любви. Нет, он просто осознал, что им надо быть вместе.
- После больницы я тебя к себе заберу, и буду заботиться...
- А я о тебе, - эхом отозвалась Соня.

Жизнь, как растение. Казалось, погибло, и нет возрождения. Но вдруг, где-то начинает подниматься росток. Сначала, робко, несмело, а там гляди, деревцем стал.

Его дом снова обрел жилой вид, и даже появились теплые домашние тапочки. Они испытывали, давно забытое чувство семейного счастья, а однажды съездили в дом отдыха. Лес вокруг был сосновый, воздух чистый, свежий. Подолгу сидели у речки, тесно прижавшись друг к другу. Речка была мелкая, но бурная. Она стекала откуда-то с гор, а здесь прыгала по каменному дну, старательно обходя валуны. Птица пристроилась на камне и что-то внимательно изучала в воде.
Вся нежность, копившаяся годами, спрятанная глубоко в душах, сейчас была на поверхности.

* * *
Петр умер поздней осенью. Шел сильный дождь. Природа вместе с ней оплакивала его уход. Умер внезапно, также внезапно, как двадцать лет назад вошел в ее жизнь.

Она открыла ящик, где по-прежнему лежал сундучок. Достала из него фото Сонечки.
- Теперь, он с тобой. Знаешь, я должна сказать тебе спасибо, за то, что ты, так ненадолго, отпустила его ко мне. - Она обвела взглядом комнату.- Как пусто без него, как холодно.- Под вешалкой стояли его тапочки. Медленно сняла свои, надела его. Стало теплее.
Соня вернула фото в сундучок и завернула его в шелк.
Села у окна. Дождь перестал, но небо не просветлело. Вот-вот снова блеснет молния, но все это будет без него...   “Секрет”