Высший пилотаж Романа Мадянова

Подмосковному мальчишке Роме Мадянову повезло. Не у каждого школьника папа работал на телевидении, куда можно было запросто прийти, понравиться знаменитому режиссеру Георгию Данелия и сыграть в фильме «Совсем пропащий» главную роль Гекельберри Финна, став в 1973 году самым знаменитым мальчиком в СССР

 

Затем была учеба в ГИТИСе, где все студенты бредили Гамлетом, а Роман хотел перевоплотиться в бравого солдата Швейка. Ему снова повезло, в институте он сыграл любимого героя. После ГИТИСа молодой актер служил в армии, а потом более 20 лет работал в театре Маяковского. Но кино победило, и сегодня Роман Сергеевич не играет в репертуарном театре, но с удовольствием участвует в антрепризах, потому что для актера сцена и живой зал – жизненная потребность, без которой невозможно обойтись.

 

Роман Мадянов – один из самых востребованных российских артистов. Он снялся в 124 фильмах и сериалах, сыграл в нескольких десятках спектаклей. В одном из них, «Лунный свет, медовый месяц», израильские зрители увидят его вместе с Сергеем Маковецким, Дарьей Михайловой и Татьяной Шитовой. Мадянов, которого мы привыкли узнавать в ролях суровых и решительных мужчин, играет английского джентльмена с несчастной любовью, что само по себе очень интересно.

 

О спектакле «Лунный свет, медовый месяц...»

 

— В «Лунном свете...» вы играете мужчину, который приезжает с женой отдыхать, там она встречает своего бывшего мужа, и между ними вновь возникает чувство. Пересказ неловкий, но по сути, кажется, так. Что бы вы сделали, если бы оказались на месте своего героя?

 

— Не знаю даже... Если бы я оказался на его месте, отпустил бы.

 

— Не стали бы бороться, все-таки это ваша жена?

 

— Я думаю, что не стал бы. Тем более, что по пьесе наши герои поженились совсем недавно, влечение было сильным, но оказалось скоротечным. Если бы со мной такое произошло, я бы спокойно отпустил.

 

— В спектакле «Лунный свет, медовый месяц» у вас отличная компания – Маковецкий, Михайлова, Шитова. С Сергеем Маковецким вы играли у Михалкова в фильме «12», а на сцене вы уже встречались?

 

 — На театре мы с Сергеем до сих пор не пересекались, а с Дарьей Михайловой мы прежде не работали ни в театре, ни в кино. Помню, «Лунный свет» возобновили после перерыва, я пришел посмотреть, кажется, это было в ДК на Лубянке. Был полный зал, я увидел живой замечательный спектакль. Когда Сережа сказал, что спектаклю почти десять лет, у меня глаза полезли на лоб – для антрепризы это колоссальный срок, никогда так долго идущие постановки не выглядят настолько свежими. Сейчас спектаклю семнадцать лет, но он по-прежнему нравится и публике, и актерам. Причин такой долгой жизни несколько: хороший материал, команда работает без напряжения, а с удовольствием, с игроцким настроением, с импровизациями. Нет ощущения токарного станка, как иногда бывает. И, конечно, вечные темы – любовь, предательство, страсти.

 

— У вас в этом спектакле роль непривычная, по крайней мере, для зрителей кино. Вас привыкли видеть в образах военных с разным количеством звезд на погонах, чиновников или олигархов. А здесь вам предложили лирического персонажа...

 

 — На театре меня используют в несколько ином плане, воспринимают в другом качестве, я играю либо комические, либо драматические роли. Мне везет – когда надоедает театр, я ухожу в кино, если начинает надоедать кино, отдыхаю на театре. Поэтому я сразу согласился на роль в «Лунном свете», тем более что мой герой – такой... полуотставной персонаж. Я там недалеко ушел от своего амплуа в кино, где я либо генерал, либо мэр, либо губернатор – большие люди.

 

— Роман Сергеевич, у вас есть несколько премий «Ника», два «Золотых орла», последний за работу в «Левиафане». Кроме одного «орла», который вам и еще одиннадцати замечательным актерам дали за фильм «12», и это по большому счету был аттракцион, все ваши награды – за исполнение ролей второго плана. Не обидно?

 

— А на что обижаться? Я ведь и не играл в кино главные роли. Занятость всегда плотная, я сам отказывался от каких-то больших ролей, больших проектов. И я не считаю, что роль второго плана имеет меньшее значение. Например, в «Левиафане» нет главных и второстепенных ролей. Там и Леша Серебряков, и Володя Вдовиченков, и Леночка Лядова, и я – мы все играем центральные роли. Они все равноценны. Так что я спокойно к этому отношусь.

 

О фильме «Левиафан»

 

— Раз уж мы заговорили о «Левиафане», Андрей Звягинцев и все остальные предполагали, что вокруг фильма произойдет такой взрыв? Картина прекрасная, что подтверждает признание самой высокой пробы — «Золотой глобус» и номинация на «Оскар». Но ведь были фильмы на эту тему, противостояние человека и власти, почему именно «Левиафан» стал таким скандальным событием?

 

— Не знаю. Может быть, Андрей об этом думал, а что касается меня, то я не задумывался, взорвет он или не взорвет. Вообще, заранее думать, что картина получит какие-то призы – плохая примета для артиста. Позвал талантливый человек на работу, мне было с ним интересно. Что будет дальше с картиной, решает Роднянский (продюсер «Левиафана» — ред.) и решает Андрей. Нас это не должно интересовать.

 

Почему общество взорвалось... Наверное, потому что мы работали хорошо, подробно, с затратами. Андрей знал, о чем он снимает, артисты были собраны для того, чтобы выполнить эту задачу.

 

Что касается операторской группы, то они сделали изумительную работу. Вся команда, которая работала над фильмом, включая гримеров, костюмеров, до последнего человека, в это дела вкладывалась. Поэтому немудрено, что на картину так отреагировали. Хотя вроде бы эта чернуха поднадоела, но здесь совсем другое дело.

 

Меня радует разброс мнений – от полного неприятия, переходящего в ненависть, до восторга и преклонения перед картиной. Хорошо, что никто не остался равнодушным.  Кроме того, была интрига с прокатом «Левиафана». Все ждали, что вот-вот выйдет, а он все не появляется, началась кампания по запрещению нецензурной лексики в кино. Картину выпустили до выхода этого закона, но он нас все равно коснулся. Наконец, прокатное удостоверение мы получили, но все это долго тянулось, фильм получал дополнительный, от нас не зависящий пиар.

 

— Какая реакция на фильм вам запомнилась?

 

— Мне в четыре часа утра позвонили друзья, посмотревшие картину. Они были в абсолютном восторге и не выдержали, не могли дождаться утра, чтобы позвонить. «Рома, посмотрел «Левиафан», не могу... набрал тебя... прости, что разбудил».

 

— Вы ездили на фестивали, где показывали фильм? Там собирается искушенная кинематографическая тусовка. Они поняли, что хотел сказать Звягинцев?

 

 — Я был в Каннах. Принимали совершенно фантастически, наша картина считалась фаворитом до самого конца, нам прочили «Золотую пальмовую ветвь», но... Неважно, бывает.  Повторю, принимали прекрасно, но у меня было ощущение, что зал смотрит наш фильм как абсолютную экзотику. Вот такой этнос, как индейцы. Но я думаю, они поняли, о чем говорит Андрей, ведь мысль была совершенно ясной – маленький человек, которому противостоит огромная машина по переработке людей, устоять перед ней практически невозможно. Она подминает под себя все.

 

— То есть выхода нет?

 

— Режиссер Андрей Сергеевич Смирнов, тоже снявший сложный фильм «Жила-была одна баба», сказал: «Андрей снял такую совершенную безнадегу. Хоть бы фонарик какой-нибудь, чтобы светил немножко...» Может быть, поэтому на фильм так и накинулись. После такого кино нужно брать билеты и уезжать, менять место жительства. Это была очень сильная встряска. Как только картина дошла до зрителя, все бросились смотреть, и многие такого, конечно, не ожидали.

 

О профессии

 

— Вы снимались у больших режиссеров: Смирнова, Звягинцева, Михалкова, Панфилова, в детстве играли у Данелии. Они все очень разные, непохожие, с различным почерком, видением кино и жизни. Вам приходилось немного актерствовать, работая с ними? Как вы выкручивались?

 

— Мне выкручиваться особо и не надо было. Самое главное – понять, что хочет мастер. Опускаем Георгия Николаевича Данелию, который просто выбирал мальчишку, внешне похожего на Гека Финна. Если большой режиссер приглашает тебя, значит, он что-то хочет. Основная задача – понять, почему мастер выбрал именно Романа Мадянова, что ему нужно от меня в его картине. Вот Михалков в «12» знал, какие артисты ему необходимы, и дрался, боролся за каждого. Так же происходит у всех настоящих режиссеров.

 

— Вы всегда сразу представляете себя в предложенной роли?

 

— Не всегда. В сериал «В круге первом» Глеб Панфилов пригласил меня на роль Абакумова. Я ему сказал: «Глеб Анатольевич, какой из меня Абакумов? Он был под два метра ростом, здоровый лось, а я коротышка (рост Р. Мадянова 175 см – ред.)» Он говорит: «Это не твоя забота. Рост у тебя будет, мне твое нутро нужно».  Я и успокоился. Когда артист приходит к большому мастеру, ему очень легко. Сложнее с молодыми режиссерами, иногда тяжело понять, что же они хотят. Открывают рот, смотрят и ждут, пока я сам что-нибудь предложу.

 

—  Роман Сергеевич, кто из актеров мирового кино вам нравится больше всех?

 

— Де Ниро и Николсон, не могу назвать одного... Еще Аль Пачино, Мерил Стрип. Это актерская школа, которая позволяет из ничего делать конфетку. И еще поражает невероятная смелость, бесшабашность, с которой большие артисты меняют жанры. Они всякий раз находят в персонаже такое, от чего не можешь глаз оторвать. Иногда я могу понять многих хороших, замечательных артистов: ага, по внутренней линии ясно, что он здесь делает. А бывает, сыграл актер, а я не могу понять, как он это сделал. Может быть, всего несколько секунд, а иногда целые сцены. Не понимаю, как он это делает!  Вот для меня высший пилотаж. Я бы очень хотел, чтобы обо мне тоже так говорили.

 

Римма ОСИПЕНКО

Isrageo.com