Яичная столица

Уйма симпатичных детей, море доброжелательных лиц. Community style living - вот что демонстрировала  Петалума. 

Мы часто переводим эти слова как «общинная жизнь», что сразу приобретает характер религиозный. В Петалуме община образуются вокруг активности детей. 

 

Вот идет школа плавания, вот балетная школа, вот школа современных танцев. И все друг друга знают – и дети, и родители.  Всех встречали  дружными аплодисментами, возгласами одобрения и поддержки.

 

В конце парада шли уборщики, они оперативно подобрали весь мусор. Собравшиеся и их проводили благодарными аплодисментами.

 

Такие парады – не редкость в Калифорнии. А вот история Петалумы – редкостная и в чем-то даже  уникальная.

 

Петалуму и по сей день называют «яичной столицей» Калифорнии, или даже всей Америки. К середине XIX века это был достаточно крупный населённый пункт, основу экономики которого составляла переработка сельскохозяйственной продукции, в первую очередь зерна и мяса птицы. В Петалуме была даже единственная в своем роде лечебница для пернатых. Здесь же в далеком 1879 году был образован первый в Америке инкубатор.

 

Во время калифорнийского землетрясения 1906 года город пострадал мало, благодаря чему в нём сохранилось достаточно много зданий, построенных ещё в XIX веке. Начиная с Первой мировой войны, усилилась иммиграция в Петалуму евреев. Так говорит Википедия. А вот что говорит Кеннет Канн.

 

...Книга Кеннета Канна (Kenneth Kann. Comrades and Chicken Rachers.  The story of Californiа Jewish Community), над которой ее автор работал 18 лет, объяснила, просветила, рассказала, привела уйму интересных фактов. Когда он много лет назад начал работать над книгой,  еще были живы «пионеры», те, кто первыми открыли для себя будущую «яичную столицу».

 

В незамысловатых интервью предстала жизнь  еврейских иммигрантов. Они поселились  на калифорнийских куриных фермах и образовали активное сообщество, где сочетались жизнь еврейского местечка с активной политической позицией, как правило, левого толка.

 

Не только следующее поколение не поддержало их, но и сами «пионеры» в течение своей жизни постоянно ощущали резкое противодействие.  Но тогда, 75-80 лет назад, когда Петалума была сонным городком, она неожиданно получила взрывное развитие. У его истоков стояли еврейские переселенцы.

 

Вот отрывки из нескольких интервью, приведенных в книге.

 

Баша Сингерман, 1894 года рождения, из Минска.

Подростком она работала в Минске в магазине, хозяином которого был, как она выразилась,  «еврейский миллионер». Он был «деспот»! (Классический зачин для человека, зацикленного на  классовой борьбе. Есть подозрение,  что и сам автор книги – в полной мере левый прогрессист, но для нашей статьи это не имеет большого значения. Главное – уловить эпоху, оценить своеобразия как географического места, так и исторического времени).

 

История Баши Сингерман очень интересна. Из Минска она уехала ... в Африку!  Ее друг отправился искать лучшей доли в Кению со всей семьей. И там выяснилось, что его родному брату не на ком жениться. «У меня есть девушка для тебя!» - сказал он брату и написал Баше письмо: приезжай в Африку, и если тебе не понравится мой брат, ты сможешь вернуться в Минск! 

 

Шимон, ее будущий муж, уже жил в Кении 8 лет. Почему в Кении? Англия образовала колонию для еврейских поселенцев и выделила землю, довольно большие наделы земли.  Баша сообщает в интервью, что  в ее время неподалеку от Найроби висел огромный знак: «Еврейская резервация». 

 

Шимон приехал с большой группой еврейских идеалистов. Идеалист происходит от слова идеал, Их идеал состоял в том, чтобы, как сказала Баша,  “be а productive citizen!”, т.е. жить своим трудом. В те времена это означало, в основном, труд сельскохозяйственный.  Труда было много. И он был  беспрерывным, изматывающим - ферму, как известно, на выходной не закроешь. 

 

Шимон, хоть он и был специалистом в области строительства,   завел молочную ферму, сам ухаживал за скотом, сам доил коров. Он стал очень уважаемым человеком, своего рода судьей в разрешении споров между местными жителями. «Я была счастлива,  делится воспоминаниями Баша, но очень одинока, часто вспоминала Минск с его шумными улицами, культурной жизнью, политическими диспутами!  Шимон видел это и когда однажды эпидемия уничтожила почти половину поголовья, сказал: Давай уедем в Калифорнию. 

 

По приезде они наняли  агента по недвижимости, чтобы тот подыскал им ранчо. Он показывал им  городки, и все они были ужасно унылые. И только в Петалуме им обоим понравилось все, причем с первого взгляда. Шимон поначалу тоже хотел завести молочное производство, но потом остановились на птицеферме. По правде говоря, это было больше желание Баши. «Раньше он все время пропадал на дойке  – часами, днями напролет. Мне казалось, что на птицеферме он будет свободнее». 

 

Потом была экономическая депрессия. Ферму должны были забрать за долги. Шимон не выдержал всех обрушившихся тягот,  умер от обширного инфаркта. Но Баша продолжала жить в своем доме, по-прежнему у нее собирались активисты-прогрессисты. Она была хорошим организатором. Например, она организовала народный хор, женский читальный клуб, театральный кружок, кружок по изучению рабочего движения. Все это было на идиш. Их народный хор выступал с певцом Полом Робсоном (мы помним такого, этот чернокожий певец-коммунист  приезжал в Советский Союз).

 

Они собирались у нее дома, но в один прекрасный момент решили построить свой еврейский центр. Долго собирали деньги, потом обратились к богатому немецкому еврею, меценату  Абрахаму Хаасу.

 

Наконец, Jewish Community Center был построен! Он был объединяющим центром. Но с него начались и все раздоры. Эта история напоминает знаменитую повесть о том, как «поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».

 

- Мы были прогрессисты (читай левые). Но когда началась эра Маккарти, всюду выискивали коммунистов. Реакционеры (так она называет своих противников)  выкинули нас из Центра. Наше маленькая еврейская община оказалась  разделенной надвое. Противостояние было очень глубоким. Мы ненавидели друг друга.

 

Правые,  религиозные и сионисты, не желая быть  с социалистами заодно, приняли резолюцию, которая запретила тем, считающим себя основателями и организаторами, даже приближаться к центру! Негде стало петь народному хору, негде собираться  драмкружку, и все социальные  сборы, которые они по старинке называли митингами, тоже  лишились своего места. Это было больно и обидно, вспоминает она. 

 

Из другого интервью мы узнаем о  судьбе и взглядах противоположной стороны - сионистов. 

Молли Файнстайн помнит погром, который она ребенком пережила на Украине. С тех пор ее мечта была  уехать в Палестину. 

 

Но судьбе было угодно, чтобы она оказалась в Петалуме. «Езжай туда, - сказал ей друзья, - там есть еврейский кибуц». Еврейский кибуц – это то, о чем она мечтала!  Всем вместе, дружным коллективом, делать одно общее дело!

 Именно на этих началах социалистического сионизма позже строилась и жизнь в Израиле. Т.е., как мы видим, сионисты по политическим взглядам не очень отличались от представителей противоположного  лагеря!

 

Она прибыла в Америку в январе 1927 года и   вскоре  вышла замуж.  Они с мужем собирались работать, пока не соберут достаточно средств на поездку в Землю обетованную. В 1948 году они продали ранчо, всю птицу, собрались и поехали. И - вернулись. «Это не была  наша страна!» – так они сказали.  «Мы поедем туда  позже!»- пообещали они себе.  И никогда этого не сделали. «Мы должны были остаться в 1948, но, видимо, побоялись». Тем не менее, реноме сионистов за ними сохранилось на всю жизнь. В Петалуме их называли правыми. 

 

Яков Кац, еще один герой повествования,  вспоминает, что  левые были очень дисциплинированные. Если они продвигали какое-то решение или выдвигали кого-то в комитет, все голосовали за это. Единогласно. Он считал, что левое крыло захватило Community Center.  Во времена Маккарти они получили отпор. Но до этого больше двадцати лет они заправляли всей еврейской жизнью. 

 

Противостояние было таким сильным, что даже браки между представителями двух фракций оказались  чуть ли не под запретом. Прямо Монтекки и Капулетти!

 

Но птица была хорошей как на фермах левых, так и на фермах  правых! Дело в том, что обе непримиримые группировки добавляли в корм  кейл, насыщенную витаминами траву, которую сейчас  оценило и освоило буквально все население Америки – такая она полезная, настоящий кладезь витаминов!  «Именно на ней выращивали мы наших курочек – поэтому мясо было таким вкусным, а куриные яйца крепкими как орехи», - говорит Яков.  

 

Труда было много, но дело стоило того.  Они были производителями, жили своим трудом! Все-таки, интересно, были ли у них наемные рабочие и как это  отражалось на их политических взглядах.  Конечно, об этом хотелось бы прочесть побольше.  В виде претензии к автору книги можно сказать, что он очень мало  говорит о том, как был организован труд и быт ферм, как они сбывали свою продукцию, какую использовали механизацию, если использовали вообще. Нет, автор всецело увлечен политической борьбой социалистов и сионистов, почему-то считает это наиболее важным.  Ну, ему, как говорится, виднее!

 

А жизнь была не такая уж безозблачная. 

Из интервью Морри Ярошевски.  Петалума не была Бронксом с его ирландскими  бандами, которые представляли опасность для евреев. Но и здесь были люди, считавшие, что евреи, во-первых,  ответственны за смерть Христа, а во-вторых,  все сплошь коммунисты. Много было немцев. Не немецких 

 

евреев, те тоже были, а немцев. Один из них пришел к нам в дом и сказал: «Вы меня не бойтесь, я не нацист, а, наоборот, монархист». Т.е. он был за кайзера Вильгельма. В общем, путаница та еще была. Такое было время.

 

Стелла Стайн: Я видела одно: обе «непримиримые» еврейские группы были в чем-то похожи: они боролись друг с другом с истинным религиозным фанатизмом. Вот что я видела. 

 

Один из главных персонажей книги - Бен Хакман из Белостока, Белоруссия. 

 

«Мой отец хотел чтоб я стал раввином, как и его отец, и как его дед. Там, в черте оседлости, раввин - это было все.  Раввины были и учителями, и судьями.  В 10 лет для меня все было решено, даже невеста уже была выбрана отцом. Мне это было совсем не по нраву. 

В этом же возрасте я был свидетелем забастовки ткачей, видел, как казаки с нагайками в руках  ее разогнали, познакомился с людьми из маленькой группы революционной направленности. И с тех пор я  в рядах тех, кто борется с несправедливостью и преследованиями. Меня арестовывали, я был выслан в Сибирь, где провел три года. Брат был в Америке, и он выслал мне денег на билет. Я всегда хотел доказать, что евреи могут работать на земле,  заниматься сельскохозяйственным трудом. И это означает настоящую свободу. Так я оказался в Петалуме. Но мои взгляды, которые я всегда выражал открыто, многим не нравились.»

 

Из газеты Press Democrat за  1935 год. «Рабочий из Санта-Розы Майк Адамс и фермер из Петалумы Бен Хакман были избиты, вываляны в смоле и перьях группой радикалов на лошадях в ку-клукс-клановских балахонах».

 

«Мы тогда  противостояли зарождающемуся фашизму, и это была одна из причин, по которой нас атаковали, - продолжал свой рассказ Хакман. – Они орали как сумасшедшие: «Смолу! Перья!» Остригли мои волосы, облили смолой, вываляли в перьях и в таком виде заставили пройти по 4-ой street (это центральная улица города, как раз по ней шел нынешний парад!). Это были фашисты. 

 

Но вокруг была не только политика. Хана Спектор вспоминает, что в 1920 году  в Петалуму из подмандатной Палестины, будущего Израиля, приехали  Батя и Луис Менухины, дядя и тетя знаменитого скрипача Иегуди Менухина. 

И вся   община в полном составе, невзирая на политические разногласия, отправилась в Сан-Франциско, где в Civic Auditorium Иегуди Менухин дал свой дебютный концерт.  

 

Смотритель еврейского кладбища Ирвин Голден может считаться настоящим архивариусом еврейской Петалумы. Вся история Петалумы представлена там. Еще с 1860 годов здесь поселились сефарды, испанские изгнанники. Это была большая семья Диас. Потом много было немецких евреев. Их история началась с конца девятнадцатого века. После них стали приезжать русские евреи из Восточной Европы. Они-то и сделали Петалуму «яичной столицей».