Искусство вознесенное и возносящее

Культура

В нью-йоркском, а правильнее было бы сказать всеамериканском, музее библейского искусства открылась выставка, зрителя ошеломляющая, – сюда из тысячелетней, едва ли не ровесницы самой Киевской Руси, святостью своей во всём мире славной киевской Лавры привезли шесть десятков икон замечательных, особенных. Особенных потому, что явили они свету, восприняв черты иконографии византийской и сугубо русской, иконопись украинскую, родившую уже к XV веку собственные образность, манеру, колористику, собственную, специфически украинскую символику, а главное – способность отображения уявлений (я позаимствовала это удивительно ёмкое по смысловой наполненности слово у великого Добролюбова), да-да, уявлений души человеческой. Ибо каждый из Лавринских Святых – человек, к святости взошедший.
Названа поразительная эта экспозиция «Слава Украины». Хотя славу украинской культуре дарят не только талантливые её иконописцы, среди которых немало безвестных гениев, но и выдающиеся, с мировым зачастую именем, поэты, писатели, скульпторы, живописцы, архитекторы, фантазией и тонким вкусом наделённые мастера народного искусства. А иконотворчество заняло в культуре своего народа, да и во всей мировой культуре место более чем значительное. Со времён отдалённейших. Что и подтверждает высокий статус и престиж Лавринского уникального собрания икон, которое и собранием назвать трудно, потому что каждый образ (а слово «икона» и означает «образ», образ сотворённого по подобию Божьему человека – со всеми его душевными муками, с подвижничеством и жертвенностью, но и с сомнениями, себялюбием, с его страстями, с его судьбой), каждый образ носит черты личности, он аналитичен и, как правило, историчен.
Знаменитый, душу потрясающий, рождающий раскаяние в сделанных ошибках, какие уже не исправишь, в упущенных возможностях, в греховности былых помыслов, но и надежду на прощение, на любовь близких... Притягивающий, не отпускающий, гениальный Спас Нерукотворный. Согласно раннехристианской легенде, в церковный канон не включённой, правивший в годы жизни Христа царь арамейский Абгар поражён был проказой. Он послал Иисусу письмо, моля об исцелении. Архангелы Михаил и Гавриил с небес принесли ему покров, который приложил он к изуродованному лицу и тотчас же исцелился. А на ткани отпечатался лик Спасителя, неукротимый его дух являющий. Не руками, а Божьим соизволением сотворённый. Какая же энергетика исходит от иконы, какие силы она дарит, какие надежды вселяет... Впечатление оглушающее.
 Ударь, гроза! Запруды сокруши!
 Явись в слепящих молниях прозренья!
 И ливня шквал обрушь, и громом оглуши,
 И помыслы мои наполни озареньем!
Ещё один шедевр – Христос Всемогущий. Кто из черниговских монастырских художников доску эту, сочетая алое с синим, переливчатыми красками покрыл и заставил образ говорить? Этого нам уже не узнать. Но сумел неведомый гений так кистью и сердцем написать Учителя и Провидца, что сразу и безоговорочно понимает тот, кто стоит перед бесчисленными людьми за века намоленной иконой, из чего проистекает всемогущество Христа – из могучей его харизмы, из бесконечной доброты, ясного разума, из способности сопереживать и помогать бескорыстно... Вот и просили о помощи. «Придите ко мне в кротости и смирении...» Приходили и приходят.
В XVI веке в украинской иконографии ощутимо стало влияние Ренессанса, оставили след барокко и маньеризм, насыщенней стала цветовая гамма, да и сами образа обрели большую драматичность. Проявилось это и в сюжетной, а иногда и в сочетавшей несколько дополнявших друг друга сюжетов, многофигурных иконах (динамичных и выразительных, как, например, в интереснейшем композиционно «Въезде в Иерусалим» или в «Бегстве в Египет»), но особенно в образах портретных. Драматизм достигает здесь порой своего апогея.
«Божья Матерь Одигитрия», в переводе с греческого – та, что путь указует. Это авторизованная копия, оригинал был, да и остаётся в монастыре Панагии Одигитрии в Константинополе, Стамбуле, стало быть. И ведь вот что интересно, копия куда более психологична, драматична и эмоциональна, чем оригинальный вариант. Может быть, сказалось знакомство инока-живописца с западной религиозной живописью? Или мощный талант художника, чьё имя поглотило безжалостное время, так ярко заявил о себе? Восхищает божественное Дитя, уже познавшее мир и человека со всеми его слабостями и подстерегающими его опасностями. А юную Мать наделил мастер не только добротой и женственностью, но и способностью мечтать. И ещё в иконе зримое движение, зашифрованное в кажущейся статике, и, главное, раскрытие характера и внутренняя правда, столь характерные для украинской иконописной традиции.
Снова шедевр: почитаемая и православными, и католиками икона Почаевской Божьей Матери. Богородица скорбит о несовершенстве мира, о бедах его, которые она провидит, и о суровой доле сына. А то, что будет он, «Царь иудейский», славен в тысячелетиях и принесёт людям свет, – это она знает твёрдо. Образ Богородицы-царицы в центре иконы. Он окружён медальонами со сценами поклонения иконе этой, почитавшейся чудотворной. В 1597 году Анна Хойская, которая вела торговлю с Константинополем (оказывается, были уже тогда деловые женщины), древнюю эту икону, чудо свершив, её безнадёжно больного брата исцелившую, принесла в дар православному Почаево-Успенскому монастырю, куда стекались в надежде на исцеление верующие разных конфессий. Слава иконы в христианском мире была столь велика, что в 1773 году специальной энцикликой Папы Римского была она причислена к когорте коронованных образов. Я видела молящихся перед ней американцев. В музейном зале! Энергетика её невероятна. Увы, современные художники, даже высокого класса профессионалы, восстанавливая по старым эскизам или фотографиям утерянные иконы, зарядить их энергией своей веры и своей духовности не могут. Может, потому, что их нет?
А вот в лавринской коллекции встретите вы подлинные шедевры, частицы вознесённости своей способные передать тому, кто, какую бы веру он ни исповедывал, может оценить и талантливейшее письмо, и одухотворённость такого образа и его безымянного творца. Это, прежде всего, утвержающий концепцию всепрощения гениальный волынский «Деисус» – отвращающее беды моление Христа, Богоматери и Иоанна Предтечи. Это «Оплакивание Богородицы в Киево-Печерском монастыре»; «Св. Параскева» (как выявлен характер несгибаемой этой женщины, просто удивительно); киевское «Благовещенье»; одна из немногих икон, чей автор известен: «Святая Дева с Младенцем» из боговдохновенной «Троицы» черниговского инока Геннадия (в миру Григорий Дубенский)...
Но есть один образ (в мирском искусстве мы назвали бы его двойным портретом), о котором, пусть коротко, рассказать надо непременно. Это Антоний и Феодосий, основатели Киево-Печерского монастыря, в 1598 году удостоенного за свою исключительность права зваться Лаврой. Конечно же это не прижизненные портреты. Мы видим авторов первого на Руси монастырского устава, чрезвычайно образно и доходчиво написанного, такими, какими представил их себе уже в XVII столетии опять же черниговский одарённый иконописец. Он возродил тот миг 1073 года, когда на месте редких пещерных скитов основали Антоний с Феодосием, бывшим моложе его на 26 лет, монашескую общину подвижников, чьи кельи были в пещерах, и заложили фундамент соборного здания, по их собственному, подробно разработанному проекту построенному. Талантливые люди! Антоний имел уже многолетний иноческий опыт на Афоне, был широко образованным человеком. Его ученик и продолжатель его дела Феодосий умён, собран, предан своему учителю, своей идее, предан Вере. Изображены они и их храм на фоне золотого визатийского узорочья. Картина – а это образец украинской религиозной исторической живописи – прекрасна. Как прекрасна вся представленная в музее уникальная коллекция.
Музей находится в Манхэттене на 1865 Бродвей за углом от 61-й улицы. Проезд поездами метро 1, А, В, С, D до 59 Street. По воскресеньям вход в музей свободный с 12 до 6 часов вечера.