“В сетях шпионажа”, или мой первый рабочий день в Америке

Юмор Мы прилетели в Нью-Йорк в июле 1989 года, и уже через неделю я поехал в Манхэттен, в единственную тогда русскоязычную газету “Новое русское слово” попробовать устроиться туда работать. Мой знакомый сообщил, что им срочно нужен метранпаж, а знание языка не требуется, что было очень важно, так как английский я не знал, а вот с работой метранпажей был хорошо знаком - когда работал главным художником в журнале “Костер”.
К моему огромному счастью, компьютеров в “Новом русском слове” тогда не было и газета делалась по старинке, т.е. нарезались гранки, клеились на планшете и сверстанные страницы отвозились в типографию. Единственная разница была в том, что гранки промазывали не противным канцелярским клеем, а теплым воском. Чтоб не запачкаться, мне дали какой-то старый кухонный передник, ярко-желтый, с большими красными петухами - и я начал работать.
Я очень быстро, очень профессионально, изобретательно расклеил несколько планшетов, делал это лучше всех и видел, что в редакции смотрели на мою работу с восхищением. Потом главный редактор Люда Шакова попросила меня: “А вы не смогли бы сделать нам заставку, мы сегодня начинаем печатать повесть”. Это была первая публикация в Америке известного ныне в России писателя Александра Кабакова “Невозвращенец”.
Я быстро сделал шикарную заставку, и все пошли в кабинет к хозяину.
“Берите его скорей, он находка для газеты - и верстает прекрасно, и рисует великолепно”, и меня взяли на работу в газету, прямо сразу, с первого захода. Я ликовал, представляя, как обрадуются вечером мои домашние.
Но одно обстоятельство отравляло мне радость. Дело в том, что весь этот день в редакцию с разных каналов телевидения приезжали группы - операторы, фотографы, журналисты - и снимали в редакции. Потому что неделю назад в газете было напечатано обращение ФБР к русскоязычным эмигрантам с призывом звонить, писать и сообщать все, что они могли знать “секретного” на своих работах в Советском Союзе. И даже деньги обещали за “ценную” информацию.
И сразу же в либеральной газете “Нью-Йорк таймс” появилась статья, что вот бедные эмигранты, которых КГБ заставляло там, в Союзе, стучать и доносить, наконец вырвались в “свободный” мир и их тут тоже призывают стучать и доносить. Статья появилась утром, а уже днем  телевизионщики ринулись в газету снимать для вечерних новостей. И не только англоязычные каналы, но и японские, и индийские, и китайские, и т.д.
И тут я заметил, что первое, что они делают, - это снимают именно меня, и это меня ужасно напугало. Я совершенно не хотел “засвечиваться” в “антисоветской газете”, не хотел, чтобы вездесущие “агенты КГБ” увидели меня здесь. У меня в Ленинграде остался брат с женой, они работали на “Светлане”, секретном заводе, и у них могли быть неприятности. А в том, что КГБ увидит, я был уверен. “Родина слышит, Родина знает...” Причем абсолютно все...
Я старался прятаться, уходил то в фотолабораторию, то в туалет, а то просто поворачивался спиной. Но я ясно видел, что все эти операторы и фотографы норовят в первую очередь снять именно меня. Я не мог понять, в чем причина такого внимания, и только вечером, когда мы увидели меня на всех каналах, я наконец понял в чем дело.
С бородой, в своем идиотском желтом фартуке с идиотскими красными петухами я был единственным ярким пятном в тусклой и довольно убогой редакции... И естественно, что все телевизионщики норовили снять меня.
Не знаю, разглядели ли меня “агенты КГБ”, но все наши друзья и знакомые увидели, и весь вечер звонили и поздравляли.
- Ну ты молоток! Не успел приехать и сразу на работу устроился... Невероятно... Да еще по телику на всю Америку тебя показали. Правда, вид у тебя был дурацкий, в каком-то переднике с петухами... Больше был похож на рекламу допотопного “Русского ресторана”... Только самовара и балалайки не хватало... Но это не важно, главное - на работу устроился! Молодец!!!
Из книги шаржей
“100 почти портретов”.