Убивающая честь

В мире

В ночь древнего праздника Лаг ба-Омер, когда во всех городах и поселках Израиля жгут костры в память о героях восстания Бар Кохбы против римских завоевателей, обращения в больницы нередки. Кто-то обжегся, кто-то поранился при заготовке растопки, кто-то подвернул ногу в танце вокруг костра, а кто-то не рассчитал силы, налегая на спиртное, – и такое тоже бывает. Медсестра больницы «Сорока» Эльмира Рафаилова, заступившая 2 мая 2010 года на дежурство в больнице «Сорока» в Беэр-Шеве, знала, что ночь может случится беспокойной. Однако пострадавших оказалось, на удивление мало, и только под утро «неотложка» доставила в приемный покой одного «тяжелого». Рафаилова, занятая в тот момент другими больными, краем уха услышала, что это - шестнадцатилетний подросток с черепно-мозговой травмой и он находился в состоянии клинической смерти. Когда некоторое время спустя Эльмиру позвали в приемный покой, она взглянула в мертвенно-бледное лицо раненого и закричала - на каталке лежал ее сын Эрик...
... Почти всю ночь бегали от костра к костру Владимир Гуталиев и его жена Лираз Садгаева – отчим и мать пятнадцатилетней Д., не вернувшейся домой в назначенный срок. А когда уже почти на рассвете девочка появилась возле дома в сопровождении своего школьного друга Эрнеста Рафаилова, навстречу выбежал сам глава семейства. Он накинулся на приемную дочь, а когда парень вступился за подружку, Гуталиев несколько раз ударил его по голове молотком. Эрик рухнул без сознания. Поняв, что он натворил, мужчина затащил подростка в дом, помогали ему два приятеля - Артем Гамбаров и Алексей Гуткин. Дома они пытались привести Эрика в чувство, но безрезультатно. «Скорая помощь» приехала лишь несколько часов спустя. Кто ее вызвал – до сих пор неясно, как непонятно и то, почему прибывшие парамедики, видя, в каком состоянии находится пострадавший, все же отменили вызов реанимационной бригады. Более того, они написали, что раненый находится в сознании, хотя это было совершенно не так, и из-за этой ложной записи врач приемного покоя подошел к Эрику только через сорок минут после доставки в больницу. Драгоценное время было упущено, юношу подключили к аппарату искусственного дыхания, но попытки реанимации ни к чему не привели, и вскоре Эрнест Рафанов скончался.
У полиции сейчас много работы по этому делу. Следователи допросили всех участников и свидетелей происшедшего - девочку, ее мать Лираз Садгаеву, Гамбарова и Гуткина, обоих фельдшеров «скорой помощи» и, разумеется, самого Владимира Гуталиева, подозреваемого в убийстве. И вот что примечательно – на допросах лгали почти все! Приемная дочь подозреваемого сначала подтвердила, что Владимир бил Эрика молотком, а потом вдруг изменила показания: якобы ее провожатый сам напал на отчима, а тот, защищаясь, ударил его кулаком. Приятели говорили, что пострадавший был в сознании, когда его занесли в дом. Оба медбрата, объясняя необъяснимое (как они могли отменить вызов реанимационной бригады к больному с тяжелейшей черепно-мозговой травмой и пойти на подделку сведений в медицинской карте), ссылались на свою усталость к концу дежурства. Складывалось впечатление попытки сговора. Вот только вокруг чего?..
Эрик, его девушка, их родители и родственники, другие фигуранты этого дела – выходцы из общины горских евреев. Небольшая ее часть живет на Святой земле уже многие века, есть семьи, перебравшиеся в Израиль во второй половине прошлого столетия, но основная масса репатриировалась из российских автономий и бывших советских республик Кавказа с волной «большой алии» 90-х. Эта весьма уважаемая в Израиле община дала стране немало самых достойных людей – врачей и адвокатов, ученых и религиозных авторитетов, видных военных и влиятельных политических деятелей. Горские евреи отличаются завидным трудолюбием, мастерским владением множеством профессий и ремесел, воинской отвагой. Еще одна отличительная черта этой сплоченной общины – строгое следование семейным обычаям и устоям, характерным для всех уроженцев Кавказа, где бы они ни проживали. Понятие чести у них несет особую нагрузку, а репутация семьи сильно связана с «чистотой» девушек и добропорядочностью женщин. Традиций «кровавой мести», до сих пор сохраняемой соседними кавказскими народами, у горских евреев, конечно, нет – ментальность иная. Однако неподобающее поведение женщины или девушки, равно как и склонение их к этому, все равно воспринимается как оскорбление чести семьи и ее мужчин. Весь вопрос в мере ответственности современного человека, которому дороги традиции. Ответственности перед собой и людьми.
Года четыре назад похожий эпизод уже был. Джалаль Тавили, 20-летний солдат Армии обороны Израиля, житель бедуинской Тамры, подвергся нападению молодых евреев после того, как проводил до дома знакомую девушку, жительницу Кирьят-Яма. Нападавшие также принадлежали к общине  горских  евреев и, по их словам, “защищали  кавказскую честь”. Нападавшим, которых вскоре задержали, было 17-20 лет, а солдат, которого они избили, долго находился в критическом состоянии и после выписки из больницы был комиссован из армии...
Может быть, это не совсем к месту, но как тут не вспомнить прочувствованный «воспитательный» монолог Рубика Хачикяна из честного, доброго и смешного фильма «Мимино»: «Я тебе один умный вещь скажу, ты только не обижайся... Твоя Лариса Ивановна хорошо, что не пришла, значит, она из моральной семьи, я так думаю. Вот если к моей дочке Аллочке придет парень и скажет: «Пойдем туда-сюда потанцуем», я очень плохо буду думать. А если он подойдет ко мне и скажет: «Здравствуйте, дядя Рубэн, можно я с вашей дочкой в культурное мероприятие схожу?», я скажу: «Конечно, дорогой!»
Но как удержать в такой жесткой узде израильскую девчонку, выросшую в стране, где о патриархальном беспрекословном послушании детей взрослым остается только со вздохом вспоминать? Да и можно ли требовать такое от ребят из семей новых репатриантов, в силу известных обстоятельств взрослеющих очень рано? Не зря же об иммигрантском Израиле говорят, что это – страна, где дети учат родителей говорить. А еще о последней в прошлом веке волне иммиграции можно сказать, что это - алия воевавших сыновей невоевавших отцов. Что же до, так сказать, деликатных вопросов, то тут израильские репатриантские детишки порой оказываются куда просвещеннее своих бывших советских «стариков». Причем это далеко не всегда говорит о некоей распущенности, зачастую такая свобода помогает молодым людям лучше разобраться в любви и любимом, чтобы не совершить ошибку, которую потом трудно исправить.
И вообще, стоит иной раз проверять, какое время на дворе. А заодно смотреть в зеркало: не обезумевший от  приступа ревнивого честолюбия «хранитель традиций» глянет оттуда?
Одно только сравнение с нравами палестинских арабов, где ежегодно хоронят десятки так называемых «жертв семейного позора», должно бы смутить «горячих израильских парней». Арабских девушек и женщин убивают во имя «чести клана» только на основании сплетен или слухов. А некоторым палестинкам, уронившим достоинство семьи, дается шанс умереть, обвязав себя взрывчаткой и убив десятки израильтян. Мало было их жертв? Очумевший от собственной злобы и глупости Гуталиев вбил своим молотком еще одну погубленную жизнь в этот страшный список.
Неужели мнение соседей («Куда только мать с отцом смотрят?!  Девчонка совсем загуляла – утром под ручку с парнем домой возвращается!») важнее жизни человека?  После того как девятиклассницу Д. продержали несколько дней под арестом и на виду у всех возили в наручниках на место преступления, она стала завидной невестой?
Неужто для двух медиков, оставивших тяжелораненого подростка без помощи, выгораживание земляка оказалось важнее человеческой жизни и выше профессионального долга?
А разве не будет мучить совесть двоих приятелей, помогавших Гуталиеву втаскивать едва живого парня в дом, вместо того чтобы срочно вызывать «скорую помощь»?
И главный вопрос: как мог 38-летний мужчина поднять руку с молотком в сущности на такого же ребенка, как и его падчерица? Что, теперь, после этой ужасной смерти, честь семьи будет сохраннее? Выше? Чище? Не будут ли те же соседи говорить: «А, это из той семьи, где чужого мальчика насмерть забили?»
Как все они вместе и каждый в отдельности будут жить после этой страшной ночи Лаг ба-Омера. И та ли это честь, за которую можно убивать детей?..