ЖИЗНЬ ПО БИЗНЕС-КЛАССУ • Как Я стала китайским пеплом

Дела житейские

Не люблю нахалов, но еще больше терпеть не могу самоуверенных людей. От них всегда несет таким снобизмом превосходства, что поневоле вытягиваешься, уступая им дорогу (и не только там, где мы должны уступать).
Они прекрасно знают, что им делать и что делать нам, во что одеваться и как составлять диету, могут часами говорить о политике и культуре, и давать советы, которые невозможно оспорить. Они уже изначально порочны только потому, что готовы выслушивать исключительно самих себя. И когда такой донельзя самоуверенный тип попадается мне на пути, я, не задумываясь, сворачиваю в сторону: выяснять отношения, ввязываться в бессмысленные споры и морочить друг другу головы... пардон, у меня на это нет времени. Я скромная женщина, а не лидер движения воинствующих феминисток.
Но зато вы не представляете, какое я испытываю удовольствие, когда кто-нибудь из них, таких выхолощенных, отглаженных, со свежей прической из модного салона, оказывается перед мной в кресле, чувствует себя растерянно и ведет довольно суетно. Нет, это не месть маленького человечка, смеющегося над миллионером, которому он только что бросил под туфлю банановую кожуру, это нечто большее - торжество справедливости, ибо появляется шанс сделать из еще одного самоуверенного идиота вполне нормального человека. Правда, это крайне редко удается. Ведь они отличаются ослиным упрямством, и сдвинуть их с места то же самое, что попытаться протащить сборную Израиля на чемпионат мира по футболу: даже самые заядлые болельщики в подобные чудеса давно не верят.
И вот некто из сей славной когорты “самоуверенных” сидит передо мной, рассеянно теребя в руках газету (вчера оставила на столе, забыла положить в сумочку - ранний склероз!). И хочет от меня чего-то важного. Настолько, что изменил свой рабочий график. Это уже кое-что значит!..

С Ильей Карпинским я познакомилась шестнадцать лет назад. Он был сравнительно молод, но уже довольно заносчив и самоуверен, и мечтал о карьере генерала полиции или какого-нибудь политика. Было ему тогда 25-27, не больше.
“Алиса, - говорил он, заглядывая ко мне в новенькой курсантской форме, - многое можно перетерпеть, но это? Он начинает популярно рассказывать - кто я такой и откуда приехал... Я слушал, слушал, но не мог не поинтересоваться, в каком году его семья оказалась в Израиле: когда начали стряхивать пальмы, завезенные в страну из Марокко, или когда тамошнее правительство решило разом избавиться от лодырей и наркоманов еврейской национальности? Человек рассердился, и мое обучение, судя по всему, на этом закончилось. Буду пробовать себя в политической сфере”.
“Дерзайте, - сказала я, - желаю удачи. Но не говорите опрометчивых слов. Сначала задумайтесь, а потом уже открывайте рот: политика выстроена исключительно из речей и публичных выступлений. Больших и малых, на митингах и конференциях, на собраниях и в кулуарах, ну и, важнее всего, в частных беседах между активистами партии...”
“Я знаю, я не спасую”, - заверил он, но мне не очень верилось в его Фортуну - уж очень этот юноша был дерзок и самовлюблен!
Потом мы разъехались по разным районам большого города, и я лишь изредка получала весточки об Илье благодаря его маме, неутомимой Розалии Львовне, трудившейся ни свет ни заря. Мы сталкивались по пятничным полудням на базаре а-Тиква, и она взахлеб рассказывала мне о достижениях своего сына. Нет, как я и предполагала, ему не повезло. Политика оказалась не тем делом, где парня ждали. Затем прошло несколько месяцев лихорадочных исканий (Илья сходил с ума от невостребованности!), после чего ему, с его прекрасным знанием иврита и английского, удалось устроиться на работу в небольшую фирму, занимающуюся поставкой светильников в Израиль.
И тут, вероятно, благодаря своему упорству, да и без удачи дело наверняка не обошлось, Илья очень скоро стал компаньоном, а потом настолько расширил бизнес, что его фирма начала напоминать маленькое предприятие, и влилась вскорости в довольно большое, причем на очень хороших условиях. А потом несколько предприятий по инициативе Ильи объединились в концерн. После чего о материальной стороне дела можно было даже не думать. Интересно, что же привело моего бывшего честолюбивого соседа по амидаровским домикам спустя столько лет ко мне, какая забота?..

- Я человек сугубо прагматичный, - сразу начал Карпинский, и эту фразу ему можно было не говорить - я знала это с первого дня нашего знакомства, - привык все расписывать заранее, чтобы знать, что, где и когда тебя может поджидать...
На мгновение представила подобный дневник, и мне стало плохо: “В сорок пять лет - операция по удалению аппендикса, в пятьдесят - подготовка профилактических мер против аденомы простаты, в пятьдесят четыре - проверка у кардиолога, в шестьдесят два - сбои в работе почек и поджелудочной железы...” Не знаю почему, но именно медицинские термины полезли у меня из головы. Но Илья хотел высказаться совсем о другом.
- Я вам рассказывал, как прошло мое детство, - улыбнулся он. - В отличие от сверстников я не бегал ни за девчонками, ни за футбольным мячом, а старательно учился, заготавливая фундамент на будущее. Школа, институт... Правда, многое не пригодилось на Земле Обетованной, но промыкавшись полтора года, вы как раз стали свидетельницей данного периода, я достиг определенного уровня и приступил к выполнению своего самого заветного плана.
- Какого же? - больше для того, чтобы поддержать беседу, поинтересовалась я.
- Приступить к созданию семьи. Найти себе молоденькую, милую, еще не тронутую местным смрадом девушку, чтобы сделать из нее свою жену именно такой, какой бы мне хотелось ее видеть.
- Пигмалион ищет Галатею? - спросила я.
- Точнее, персонажи из “Укрощения строптивой”. Хотя тоже нет. Все должно было протекать совершено иначе. С детства я мечтал о милой доброй девочке, способной понять меня и помочь мне обнадежить добрым словом, полюбить как щенка или котенка, сделать своим другом. Конечно, по моим представлениям, разница в возрасте между нами должна была составлять не менее 10-12 лет....
“Вот и проклюнулся рационалист, - подумала я, - а как все хорошо было до этого!”
- Я мечтал встретить одну-единственную. Ту, с которой можно будет пройти всю выпавшую нам жизнь. Детские мечты, получившие воплощение в более зрелом возрасте.
- Стали искать по клубам и пабам?
- Не смешите, Алиса. Прежде всего я должен был создать семейное гнездышко, купить квартиру и обеспечить ее всем необходимым. Затем завезти постельные принадлежности, атрибуты для дома и хозяйства и массу вещей, без которых ныне не обойдется ни одна цивилизованная семья. Даже влажные салфетки для протирания газовой плиты были в моем списке! И только потом, собравшись с силами, я намеревался приступить к поиску хозяйки своего “замка”...
- Только влажные салфетки за время поиска могли стать сухими, - съязвила я, но мой собеседник лишь удивленно уставился на меня.

Это было на дне рождения у Фимы. Илья тосковал в углу, рассматривая старые журналы. Благо они были из России,  хоть какое-то, а развлечение: ему тут было откровенно скучно.
- Сбежим? - раздался над ухом почти детский голосок.
Карпинский поднял голову и удивился. Перед ним стояла девушка лет восемнадцати, довольно миленькая, с розовым зонтиком в руках.
- Можно, - пожал плечами он. - Скучновато здесь сегодня.
- Здесь всегда скучновато, - улыбнулась девушка, - за то и ценим. Но сегодня мне надо бежать.
- Идемте, - сказал он.
Они спустились вниз, уселись в машину Ильи и девушка пояснила:
- У меня чисто корыстные цели, господин Карпинский. Мне надо домой, а провожать некому. Вы тоже пришли один, значит, не заняты, к тому же меня заверили, что вы человек серьезный, солидный и к несовершеннолетним девушкам приставать не будете. Да и просто к девушкам. Довезите меня до дома, пожалуйста!
Первым желанием Ильи было высадить девчонку из машины, дать деньги на такси и отправить восвояси. Но потом он передумал. Что-то в ней было, некий стиль поведения, ему понравившийся, особая изюминка... И Карпинский решил не прерывать знакомства. Он еще не знал, что с ним не собираются знакомиться, но сие не останавливало Илью: когда он ставил перед собой цель, то шел к ней, несмотря на любые преграды. Встанут на пути горы - он найдет способ их сдвинуть. Причем без титанических усилий. Исключительно, как он выражается, “на взаимовыгодных паритетах”. Бедная Эля еще не догадывалась, какому человеку попалась на глаза, а если бы и догадалась? Это уже не имело никакого значения - хватка у Ильи была крепкой, а настырности хватило бы и на сорок человек.

- Я не просто хотел получить себе жену, Алиса, - улыбнулся Илья. - Мне нужна была влюбленная в меня женщина. И надо было сделать все, чтобы Эля стала испытывать ко мне хоть какие-то чувства. Я узнал, что она обожает короткие японские стихи. Брать их откуда-то, выдавая за свои, было крайне рискованно (при наличии интернета автора найдешь спустя несколько секунд), пришлось начать сочинять собственные...
- Вы пишете хокку? - поразилась я.
Карпинский виновато улыбнулся, будто его обвинили в краже продуктов из супермаркета.
- Хочу! - востребовала я. - Вы говорите уже столько всего, а о главном начали только сейчас. Почитайте мне что-нибудь!
- Хорошо, - пожал плечами Илья. - Если хотите...
“Замечаешь идущего сзади,
Когда он тебя обгоняет.
Почему столь назойливо время?”
Или это...
“Колокольчик звенит в руке,
Наполняя сердце печалью,
И мне не вернуться обратно”.
- Странно, - призналась я. - Никогда бы не подумала. И много вы написали в жанре хокку?
- Пришлось попотеть, - улыбнулся Карпинский. - Зато Эле кое-что понравилось. А если из кучи хлама девушка выбирает несколько драгоценных камней, значит, ты не зря полез в эту шахту!
Я такой человек, Алиса, что если мне что-то придет в голову, пойду на все ради осуществления своей мечты. А тут в голову пришла Эля! И мне пришлось напрячь все свои силы. Конечно, сам я при этом прошел определенное “очищение”: если хочешь походить на любимого человека, то в чем-то стань им. Пришлось отказаться от некоторых своих пагубных привычек и кое-что пересмотреть в бытовом плане. Мы не можем требовать от партнера все, не предлагая ему взамен каких-то личных уступок. Казалось, я действовал идеально, как и должен мужчина в моем случае.
- Но что-то не сработало? - догадалась я.
- Нет, - махнул рукой собеседник. - Первоначально все было замечательно. Все было просто замечательно. А когда тебе в руки идут сплошь козыри, поневоле теряешь бдительность и в конце партии обязательно проигрываешь...

- Илюша, мы собираемся сегодня куда-нибудь или нет? - спросила Эля, рассматривая компьютерный журнал.
- Нет. Сегодня день свободный от визитов. Если хочешь, можем вечером куда-нибудь прокатиться, - предложил он. - В старом Яффо есть чудные местечки...
- Лучше посидим дома, - решила она. - Так спокойнее.
- Хорошо. Как тебе на работе? Роми - нормальный директор?
- Вполне подходящий. Лучше не придумаешь. Да и работа та, о которой я мечтала всю жизнь.
- Вот видишь, - Илья потянулся и поцеловал ее. - Чудеса надо делать своими руками!
- Своими, - согласилась и задумалась одновременно она.
Но через минуту уже интересовалась, что ее возлюбленный предпочтет сегодня на обед...

- А потом произошло самое интересное, - растерянно пробормотал Илья. - Эля ушла от меня. Повторила мою фразу о счастье и заметила, что хочет делать его своими руками, своими собственными. И ничего больше не произнесла. Собрала свой чемоданчик и была такова. Я попал в такое каталептическое состояние от услышанного, что даже не попытался ее остановить. Все дальнейшие разговоры, телефонные звонки, давление на ее родителей и родственников ничего не дали. Я оказался круглым идиотом и сам не могу понять почему!
Обеспечил этой девушке наилучшие условия. У нее была прекрасная одежда, не говорю уже о нижнем белье от известнейших французских модельеров (конечно, не эксклюзив, мне это не по карману, но вполне модный и добротный по качеству). Дом, который нормальная домохозяйка видит в своем лучшем, но несбыточном сне. Новенький автомобиль со всеми полагающимися на сегодняшний день прибамбасами. Бытовая и электронная техника на грани фантастики. Прекрасная творческая работа по профилю... Вы знаете, сколько я ее искал, какие связи и каналы задействовал, как унижался и выкручивался, лишь бы она получила достойное место, и все из-за того, что в этой сфере уже десять лет нет никаких вакансий. И в заключение - любящий муж, сочиняющий в ее честь японские трехстишья. Чего же ей еще не хватало? Извините, но такого просто не бывает.
И не давая мне опомниться, продолжил:
- Конечно, между нами определенная разница в возрасте, но и здесь я в разумных пределах, не такой, о каких современные девицы говорят (ненавижу это выражение) “богатенький папик”. Да и Эля, между нами, тоже не идеал красоты. Худющая, с довольно блеклым лицом, посредственной фигурой, но с незабываемым шармом, смывающим все остальные погрешности. Вы бывали во Франции, Алиса? О чем я спрашиваю, конечно, были. А обращали внимание на французских женщин? Даже самые некрасивые из них умеют себя так преподносить, так создать себе имидж, что просто закачаешься... Мужиков как сумасшедших тянет в их объятия. Эле не надо было предпринимать никаких усилий - шарм имелся у нее от рождения. Впрочем, о чем это я? Она сбежала. Ей, видите ли, не понравились условия бизнес-класса, а на ВИП-уровень я еще не могу подняться! Иной причины не вижу!
- Простите, Илья, - попыталась успокоить его я. - А вам не кажется, что ошибка таилась не в желании обеспечить любимую всем необходимым, а навязать ей свои правила жизни, ее не устраивающие? К вам часто заходили ее прежние друзья и подруги, раздавались телефонные звонки, она переписывалась с приятелями по интернету или все это заглохло по “вашему мнению, моему хотению”? А, может быть, Эля просто оказалась в золотой клетке, из которой, как бы там ни было хорошо, надо поскорее удирать, ибо летать разучишься!
- Слишком неудачное сопоставление, Алиса, - возразил он. - Мой дом - отнюдь не золотая клетка, я строил его не только для нас двоих, но и для наших будущих детей.
- А вас не пугало, что и они с самого рождения привыкнут жить за решеткой, даже будучи окружены всем самым-самым? Не это ли страшнее всего?! О чем вовремя сообразила ваша мудрая девочка и чего никак не способны до сих пор понять вы?!
- Но я же дал ей все, все, что мог дать...
- Может быть, вам самому стоит отказаться от золотой клетки и стать проще, доступнее, свободнее. И тогда, глядишь, чайка вернется к берегу. Чайки всегда возвращаются к берегу. Перестаньте планировать все до мелочей, типа ваших пресловутых влажных салфеток. Совершайте иногда спонтанные поступки. Пусть это будет движением души, а не четко запрограммированным и оттого скучным действом...
- Но это невозможно, я должен все контролировать, иначе вся моя такая отлаженная жизнь пойдет кувырком! - чуть ли не возмутился Карпинский. - Меня просто не поймут! Если с одной лестницы служебного эскалатора, стоившей тебе немало крови и пота, ты вдруг сам сознательно спускаешься вниз, то в наших кругах это сочтут самоубийством. Я еще не готов к роли камикадзе.
- И очень жаль, - вздохнула я. - Когда надо выбирать между любимой женщиной и своими привычками, жизненным укладом, даже карьерой, у нормального человека, как мне кажется, нет выбора.
- К тому, что имею сейчас, я продвигался много лет, теряя здоровье и нервы. Кто знает, может быть, лучшие годы жизни ушли на это, - вздохнул Илья. - И я не могу просто так от всего отказаться. Это не по мне!
И мы расстались, обоюдно разочарованные друг другом.
Я так и не поняла, зачем ко мне приходил этот мужчина? Получить совет, который изначально не хотел выслушать и не собирался выполнять? Нет, ни в коем случае. Выдать свою исповедь, заимев понимающего собеседника? Вряд ли. Попросить выступить меня в роли посредника? Но об этом не заходило и речи. Словом, я ломала себе голову не в силах понять Карпинского. Господи, раньше он был намного проще.
* * *
Ситуацию прояснила наша общая старая знакомая, заглянувшая как-то вечерком в редакцию.
- А ты знаешь, что Илья и Эля снова вместе? - спросила она.
- Неужели? Выходит, девочка вернулась в предназначенную ей золотую клетку...
- Какую клетку? - не поняла гостья.
Пришлось вкратце изложить ей суть нашего разговора.
- А, ты об этом, - усмехнулась она. - Все так и не так. Помнишь, в китайской древней истории был такой обычай. Провинившийся чиновник выходил на городскую площадь, усаживался на колени, а вокруг расставлялись чаны с пеплом. И каждый прохожий мог зачерпнуть специальной лопаткой пепел и высыпать его на голову чиновника. Тот отряхивался и только благодарил прохожего. И лишь когда последний чан с пеплом опустеет, чиновник мог возвращаться домой - иногда на это уходило несколько дней. Но после всего, сидя в груде пепла, чиновник каялся, признавая свою ошибку.
Примерно то же сделал и Илья. Он рассказал Эле о вашем разговоре, о популярной писательнице и журналистке Алисе Грин и о своей житейской истории, в которой покаялся во всех грехах. Молодые ведь газет на русском не читают, и проверить его слова девушке вряд ли удастся, да и делать она этого не станет. Зато в глазах любимой он получил полную индульгенцию на сорок лет вперед. А она его любит, уверена. Трудно не любить человека, сочиняющего в твою честь хокку - по своему опыту знаю. Ты была ему нужна как весомый аргумент полного и отчаянного раскаяния. Пепел, посыпаемый на голову. При этом, уверяю тебя, все у них останется по-прежнему. Карпинский просто тебя использовал.
- Значит он спланировал и просчитал нашу беседу с самого начала, - покачала головой я, - а у меня не получилось докопаться до истины.
- Ничего удивительного, - улыбнулась приятельница. - Ты же всего лишь женщина, пусть и не самая глупая.
И мне пришлось согласиться...
Алиса ГРИН