Эйнсли-стрит

История далекая и близкая

Почему Брайтон зовётся Брайтоном? Какой секрет таится в названии Эммонс-авеню? В чем провинился человек, давший название Фултон-стрит? И кто такие Крапси, Бенсон, Белмонт, Кнапп и Мермэйд, в честь которых названы улицы? На все эти вопросы вы сможете найти ответы в нашей рубрике, посвящённой истории названия нью-йоркских улиц.

Расположенная в бруклинском районе Вильямсбург улица Эйнсли-стрит названа в честь адвоката, бизнесмена, судьи и школьного опекуна Джеймса Эйнсли, широко известного в Нью-Йорке середины XIX века.
О детских и юношеских годах Джеймса известно немного. Он вырос в семье канцелярских чиновников, получил хорошее образование в сфере юриспруденции и уже в 16-летнем возрасте устроился на перспективную работу в адвокатский офис.
Эйнсли обожал заниматься бумажной работой. Он вёл адвокатскую картотеку, составлял всевозможные отчёты и отвечал за состояние юридических архивов. Для работодателей Джеймс был незаменимым сотрудником ещё и потому, что умел писать красивым каллиграфическим почерком. «Этот парень никогда не оставляет на бумаге чернильных клякс», - говорили про своего подчинённого маститые адвокаты.
Надо сказать, что Джеймс Эйнсли был очень серьёзным человеком. У него напрочь отсутствовало чувство юмора. Он никогда не улыбался и очень редко говорил с окружающими на темы, не касающиеся работы.
Вместе с тем Эйнсли обладал железными нервами и невероятной смелостью. В 19-летнем возрасте он стал очевидцем крупного пожара в Вильямсбурге. Горел жилой дом, в котором оставался маленький ребёнок. На глазах многочисленных зевак Джеймс спокойно вошёл в пылающее здание, поднялся на второй этаж и вынес плачущего ребёнка на улицу.
После этого случая Эйнсли прославился на весь Нью-Йорк. Газетчиков, однако, больше всего удивил не героизм Джеймса, а его... профессия. Акулы пера не могли поверить, что человек, задумавший стать адвокатом, способен на такие благородные и рискованные поступки. Так или иначе совершённый подвиг помог Эйнсли получить лицензию адвоката в канун своего двадцатого дня рождения.
Карьера нашего героя развивалась стремительно. За первые три года адвокатуры ему удалось выиграть все без исключения кейсы. Защищать же Эйнсли пришлось преимущественно городских чиновников, погрязших в коррупции. Одним из его клиентов стал руководитель крупного бруклинского банка Эрнст Макенрой, который инсценировал ограбление и присвоил деньги двухсот клиентов. Макенрою грозила виселица, однако Эйнсли удалось добиться для него оправдательного приговора. Адвокат доказал суду, что обвиняемый специально похитил деньги клиентов, потому что якобы знал о готовящемся на банк ограблении. «Будучи честным и благородным человеком, мистер Макенрой забрал деньги из банка и закопал их рядом со своим домом, - сказал Эйнсли. – Так он хотел обмануть грабителей и обезопасить клиентов. Этот человек заслуживает похвалы, а не наказания».
После этого случая авторитет Джеймса в юридических кругах резко возрос. Однако простой народ стал относиться к нему настороженно. Жителям Вильямсбурга не нравилось, что Эйнсли спасает от заслуженного наказания преступников. Также ходили слухи о дружеских отношениях адвоката с прокурорами и судьями. Мол, судьба каждого кейса решается вовсе не в зале суда во время общественных слушаний, а за закрытыми дверями.
Эйнсли проработал адвокатом до 30-летнего возраста. К этому моменту он заработал столько денег, что смог купить огромный дом на 50 комнат в центре Вильямсбурга, 200 акров земли на севере штата, а также открыть две большие гостиницы в Коннектикуте. Несмотря на внушительное имущество, Джеймс занимал лишь 44-е место в списке самых богатых людей Вильямсбурга 1847 года.
Когда Эйнсли исполнилось 37 лет, он занял пост «локального судьи», в обязанности которого входило решение споров, произошедших на территории Вильямсбурга. Надо сказать, что эта должность была самой престижной и уважаемой в районе. Фактически локальный судья выступал в роли третейского судьи, ставя точку в разногласиях соседей, партнёров по бизнесу, родственников и других несогласных друг с другом людей.
Эйнсли приходилось решать самые разные споры. Например, владелец небольшой таверны Ричард Блэк повздорил со своим клиентом из-за того, что тот «выпивает всего одну кружку кофе, но сидит за столиком добрую половину дня». Джеймс принял соломоново решение: если клиент покупает только кофе, то он может задержаться в заведении на полчаса, а если клиент платит за полноценный обед или ужин, то время пребывания в заведении не ограничено. 
В другом случае за помощью к Эйнсли пришла пара молодожёнов. Супруг утверждал, что его жена тратит все деньги на одежду, отказывается убирать дом и готовить еду. Судья обязал избалованную жену исправиться, пригрозив недельным тюремным заключением. Мужу же было приказано отдавать в руки жены только 20% своего заработка.  
Эйнсли проработал на посту судьи до 70-летнего возраста. За свою карьеру он разрешил свыше десяти тысяч споров. К сожалению, гигантский архив, в котором были подробно описаны все споры, сгорел в 1920 году. В огне были уничтожены и записные книжки Эйнсли, которые, по мнению историков, содержали массу важной информации о бруклинской жизни.
На пенсии пожилой Джеймс просидел всего три года. По просьбе жителей Вильямсбурга он занял пост «школьного опекуна». Так называлась должность, совмещавшая в себе обязанности директора, психолога и мецената одновременно.
Эйнсли платил учителям из своего кармана, лично отчитывал школьных хулиганов, вносил в расписание занятий коррективы. Например, Джеймс отменил такие предметы, как физика, химия и биология, посчитав их «бесполезными для жизни». Однако эта инициатива была раскритикована Нью-Йоркским департаментом образования. Эйнсли ничего не оставалось как вернуться к стандартному расписанию.
Вместе с тем Джеймс привнёс в школьную жизнь много интересного. Например, он разрешил ученикам кушать во время занятий. «Информация усваивается гораздо быстрее, когда человек слушает и ест», - отметил школьный опекун.
Большое внимание Эйнсли уделял физическому развитию школьников. Уроки физкультуры проводились четыре раза в день. Благодаря усиленным тренировкам школьники Вильямсбурга выиграли призовые места на всех спортивных соревнованиях Нью-Йорка. Однако турниры по математике и английскому языку были с треском провалены.
На своём посту Эйнсли много экспериментировал. Например, он провёл масштабное исследование, попытавшись выяснить, кто является лучшим учителем – мужчина или женщина. Победителем была признана женщина старше 60 лет.
Джеймс проработал школьным опекуном до глубокой старости. Он покинул свой пост в возрасте 97 лет, что стало настоящим облегчением для учителей. Из-за провалов в памяти и проблемами с речью он стал большой обузой для своих подчиненных.
Однако списывать со счетов старого Эйнсли было преждевременно. В возрасте 98 лет он заявил о своём намерении баллотироваться на пост президента Бруклина. Детям и внукам Джеймса пришлось разыграть настоящий спектакль, чтобы не огорчать уважаемого, но окончательно выжившего из ума старика. Они внушили Эйнсли, что он якобы выиграл выборы и может приступать к президентским обязанностям. Довольный Джеймс начал принимать законы, подписывать документы и встречаться с высокопоставленными чиновниками. В роли последних выступали родственники, которых старик уже не различал в лицо.
Эйнсли умер в возрасте 103 лет. Поскольку смерть произошла в канун Рождества, родственники устроили похороны с минимальным привлечением городских чиновников.
Легендарного судью, адвоката и школьного опекуна похоронили на вильямсбургском кладбище. На его надгробной плите было коротко написано: «Человек, который помогал народу...»