Дед

История далекая и близкая

Пожухлая трава 2010-го и кровавый снег 1944-го

Во дворе трава, уже немного пожелтевшая от жары, только под стенами домика, где тень, трава высока и зелена. Ветер качает кисти осыпавшегося пустого овса. Почернели остатки спелой малины, облепившей зелёными плетями стенку белёного сарая. Тут же, под стеночкой, несколько расколотых плиток черепицы, ярко-охристой, оставшейся после ремонта крыши.
В небольшом бочажке вода зазеленела, опустилась. Звенели насекомые. Солнце в зените. Со стороны дороги послышалось треньканье велосипедного звонка. Почтальон соскочил, бросил что-то в деревянный ящичек на воротах и покатил дальше.
В сенях темно. Дед давно вдовел. Сына убили, а внуки жили в городе с невесткой. Редко наезжали.
- Тут у вас, дедушка, делать нечего, - говорила невестка, - даже речки в селе нет.
Маленькие окошки в комнате давно не мыты, в паутине по углам чернеют мухи. На столе в банке - толстая свеча. В уголке тускло светится божница с потемневшей иконкой, украшенной фольгой. Под ней - сухой букет: мята, спелые маковки на сухих стеблях, тысячелистник. Это ещё старуха положила. Дед не хотел рушить её заботу.
Хлеб и подсолнечное масло привозил сосед. Картошечка, хоть и мелкая, а родилась, лучок, укроп, редиска - не тёрке натереть. Жить можно. А осенью поспевала слива венгерка. Тут уже всё село покупало эту сливу. Такой ни у кого не было! Меняли на продукты. Один яйца несёт деду, другой молока, творога. Слива сладкая, посушить на компот, повидло сварить, даже сахару не надо, такая слива, крупная, сладкая!
А ещё дедово богатство - орех. Большое раскидистое дерево. Деду не достать. Тоже соседи помогали собрать урожай. Сушили, чистили. А ядро в орехе мясистое, сладкое. Опять идёт обмен. Орешек деду не по зубам, отдаст, получит огурцы, помидоры, морковку, чеснок - всего нанесут. Не надо и денег. Бывало, конечно, в дождливое лето в орехах червяк заводился, но это редко...
В день поминовения топал дед на кладбище. Не близкий путь. Мимо огородов, по тропочке, мимо посадки, где разросся тутовник. Он берёт с собой хлеб, воду, а бабе на могилку - яблоко положить, яйцо крутое...
Лежит дед, думает. Он ведь слышал, что почтальон в ящик что-то бросил.
- Ох, ножки мои, ножки, - бормочет он и выходит из тёмного и прохладного дома на яркое солнце. Возится у ящика, наконец, открыл задвижку. А там - письмо.
- Вот тебе и на! От кого бы это?
Дед идёт в домик за очками, потом садится на бревно у крыльца. Раскрыл конверт, бумага официальная, напечатанная.

“Уважаемый ветеран Великой Отечественной войны 1941- 1945 гг. Найден Ваш наградной лист от 21 января 1944 года. Вы были представлены к ордену Красной Звезды, но из-за ранения не получили заслуженную награду. Орден не нашёл вас в госпитале. Сейчас Вы можете получить награду в райвоенкомате.
С уважением - подпись”.

Дед прочитал письмо вторично. Ему? Точно... “Да, говорили, что представляли, но ведь не дали... А теперь. Столько лет прошло. Вспомнили... Дошла и моя очередь, а я ещё не в могиле... А что я надену? - думает дед. - Костюм из шкафа? А сосед, Витёк, отвезёт на своей машине. С почётом, значит. Спросить надо его, когда с работы вернётся... И куда мне сейчас орден, разве пенсию добавят? Где там!”
Сидит дед на колоде. Жара. А ему привиделся снег в 1944 году под Великими Луками. Огонь. Взрыв. Падают, падают ребята. Вон и Митька взмахнул руками и ткнулся лицом в снег...
- Дед, а дед! Чего плачешь? Что за письмо? - сосед вернулся с работы. Дай-ка! Да ты герой у нас! Вот так дела! Ира! - он зовёт жену. - Почитай...
А дед поднял глаза в небо, а там птица парит. Тихо, тихо... Точно, как тогда, когда его ранило, всё смолкло вдруг, он упал на спину в снег. А в небе кружила птица. Много лет тому назад... И кровавое пятно расползалось по белому снегу... Дожил...
Любовь РОЗЕНФЕЛЬД,
Ашкелон