ЧЕРНЫЙ ПОНЕДЕЛЬНИК

“Вот так живешь, сдаешь свои контрольные, жалуешься о своих проблемах,  а потом раз – и какие-то придурки взрывают метро. Погибают люди... Человек жил, кого-то он любил, кто-то любил его, а потом он просто поехал на метро и его не стало... ”, – пишет в своем интернет-блоге московская школьница в начале Страстной недели у христиан, в первый день Песаха у евреев, в этот черный понедельник 29 марта 2010 года.
Вдумайтесь, пожалуйста: 2010 года!.. Атомная энергетика, адронный коллайдер, клонирование, нанотехнологии, движение “зеленых”, третье тысячелетие – и уродливый, грязный, страшный террор. Жестокий акт против ни в чем не повинных людей, которые просто ехали на работу или учебу. Подружки Даша и Валя, девочки, всего двумя годами старше моей дочери... Одна погибла на месте, вторая – умерла в больнице. Пожилые женщины, ехавшие, должно быть, к внукам. Отставник-военный. Студенты. Клерки. Москвичи и приезжие. Обычные, не больше других грешные, ничем не примечательные. Их всех уже нет, они умерли в понедельник утром.
...Похоже, мы – я имею в виду человечество в целом – начали привыкать к терактам. Самые известные долго вспоминаются, да. А про “мелочи” забывают через пару недель. Для тех же израильтян существование под постоянной угрозой взрыва стало рутинным. Кажется, скоро и россияне адаптируются к новым условиям.
Но привыкнуть к опасности – это одно, а перестать реагировать на нелепую насильственную гибель нескольких десятков людей разом – это совсем другое.
Да, теракты на территории России происходят с устрашающей регулярностью. Но разве забудешь ужас Норд-Оста, дикость Беслана? Казалось бы – в дтп ежегодно погибает гораздо больше народу. Однако, бессмысленность гибели водителей и пешеходов хотя бы теоретически можно посчитать платой за обилие автотранспорта и удобство передвижения. А за что платят убитые в терактах? За политку сильных мира сего?..
“Прошел ровно день. А я только сейчас поняла, как мне страшно. Я боюсь не за себя даже. Есть ведь другие люди.Им не сидится на месте. Они едут куда-то в метро. Или заходят в подъезды. Или что-то покупают в торговых центрах. Или ходят в театры. Их везде подстерегает опасность. Мне страшно за них”, – под этими словами из интернет-дневника одной москвички я бы подписалась двумя руками. А психолог сказал бы, что страх – это первая реакция человека на события, подобные произошедшим в метро в этот черный понедельник. Страх порождает агрессию. Это верно для животных, верно и для нас, человеков. Поэтому следующей реакцией на боль и ужас теракта становится ярость, злость, желание найти и уничтожить убийц.
Это происходит везде – вспомните избиения индусов и пакистанцев после подрыва “близнецов”. Они последовали сразу за официальными сообщениями об Аль-Кайеде. И бородатые люди со смуглым оттенком кожи – любые бородатые смуглые люди! –  сразу сделались врагами номер один для растерянных, испуганных, оцепеневших от боли и ужаса простых американцев, наших с вами соседей. Сейчас в Москве наступает именно эта фаза.
“Я поняла, что сегодня в нашем дворе не было таджиков-уборщиков, которые каждое утро работают метлой...”

“Час назад у меня на глазах, кажется, убили человека. “Кажется” - потому что приезда “скорой” я дожидаться не стала. Но, судя по тому, как у него дергались ноги, это была агония... Да, я знаю, что страх легко трансформируется в агрессию. Понятно, что после вчерашнего многие боятся. Но меня пугают не взрывы, а вот такие происшествия. Когда люди звереют и начинают “бить чёрных”. Хорошо хоть большинство в толпе  пытались прекратить избиение. Но это были, в основном, женщины”.
“Вчера вечером выходила за Митькой - ко мне кинулся мужик из соседнего подъезда, пожилой азербайджанец. Мы с ним машинки рядом паркуем, перебрасываемся парой слов обычно. Он чуть не плакал: “Женя, но вы-то понимаете, что это не мы? Женя, это не мы!”
Я-то понимаю. Да...”
Это пройдет, конечно. Дальше будут только скорбь по ушедшим и жалость к их семьям. Многие в первые же часы отправились на донорские пункты, чтобы сдать кровь для пострадавших. У них не было времени на злость и ярость – они пытались помочь людям. Но другие...
А главное: ведь террористы – от Бин Ладена до лидеров чеченского сопротивления – ждут от нас именно этой агрессии страха, недоверия друг к другу, разобщенности, ярости, мстительного порыва, направленного на того, кто ближе, кто под руку подвернулся. Подвернулся дворник-таджик – мочи его, ребята. Подвернулась студентка из Дагестана – бей шахидку. Подвернулся черный, желтый, зеленый в крапинку – сдохни, алиен, ответь за наши боль и ужас! Как же нам остаться людьми, не стать ни судьями, ни палачами, чтобы в тяжелые времена не вцепиться друг другу в глотки, а подставить плечо? Я не знаю.
Одна моя знакомая очень тревожится за сына, который уехал в Москву. У мальчика во внешности присутствует ярко выраженный восточный колорит: смуглая кожа, большие карие глаза, черные брови...  Что, если он захочет спуститься в метро?..
Удивительно, как страшные события способны выявить в людях самое плохое – и самое хорошее. Я не припомню на своем веку другого такого сплочения нации, как в Америке после событий 11 сентября. Но убитый “патриотами” на автозаправке пакистанец не оживет от того, что десятки людей ужаснулись его смерти и осудили убийц. Так же, как избитым вчера в вагоне московского метро женщинам-мусульманкам не станет легче от того, что били, в сущности, не их, а – в их лице – угрозу, превращающую нервы в натянутые струны. И на этих струнах можно сыграть любую мелодию. Хоть похоронный марш для “инородцев”.
Москва – многонациональный город. И я так и вижу, как сегодня многие матери – этнические грузинки, армянки, азербайджанки, таджички, – упрашивают своих детей остаться дома, не ходить в школу, в колледж, в институт, на работу... вообще никуда не ходить, не высовывать носа на улицу!.. Даже если Москва для них – родной город. По праву рождения в ней, многонациональной.
Ужас от случившегося превращает людей в бессмысленное агрессивное стадо. Не всегда, но часто. Проходит время, нам становится стыдно, и страдальческие глаза чернявого дворника, которого пинают ногами, – сдохни, чурка!.. – возможно, будут сниться нам потом всю жизнь. Но это будет потом.