“МОРСКОЙ НАСМОРК” • Как автора демобилизовали из ВМФ

Дела житейские

Мой однокурсник и друг, а впоследствии довольно известный писатель и поэт Семён Ботвинник в период учёбы в академии “прославился” шутливыми поэмами о сифилисе, гонорее и т.д. Теперь это “гуляет” в интернете. И никому невдомёк, что одна из реальных историй, ставших основой для “баллады”, была рассказана “наследнику Баркова” автором этих строк...

Жизнь человека состоит из случайностей: вытянул счастливый билетик - и ты богат; сократили штаты - безработный; сломал руку или ногу - уже не здоровый, а больной; повстречался случайно с кем-то - и это изменило судьбу. Примеров таких много, и у каждого из нас - свои.
Мою, например, судьбу и профессию определил “морской насморк”.
Я мечтал быть только хирургом. Из всех медицинских специальностей хирургия привлекала меня больше других.
В 1945 году я окончил Военно-Морскую медицинскую академию в Ленинграде. Шесть месяцев проходил хирургическую специализацию в клинике, познавал азы хирургической науки, круглосуточно дежуря, доставлял больных в операционную и перевязочную, не гнушался любой работы. Стал кадровым военным врачом.
Выпускной вечер, новенький диплом в кармане, на плечах белые медицинские погоны.
И вот пришел приказ о моем назначении заведующим лазаретом бригады морской пехоты в город Балтийск - главной базы Балтийского флота. Должность явно не хирургическая. Вместо операционной - крохотный лазарет. Вместо острого аппендицита - здоровяк матрос с поцарапанным пальцем или старшина за таблеткой от головной боли. Так и пошли дни и недели по пословице: солдат спит - служба идет.
Внезапно переводят врачом в отдел контрразведки флота. На военной службе не задают вопросов, а отвечают “Есть!”. Еще у Петра I в уставе было написано (передаю своими словами): “Начальство могит, а ты должон, а ежели чего не понимашь, то через горизонт не перепущай, а обозначай шаг на месте”.
Грустно стало на душе. На хирургии - заветной мечте - можно было поставить крест.
Но вот однажды получаю приказ полковника. Жене генерал-лейтенанта нездоровится, проконсультируй, тебя отвезут к ней домой на машине.
Осмотрев молодую приветливую “генеральшу”, я сразу понял, что у нее острый аппендицит. Но учитывая, что больная - жена члена военного совета флота, вызвал главного хирурга.
“Генеральшу” успешно прооперировали, о чем я и доложил полковнику.
Прошла пара дней, и через адъютанта получаю приказ явиться в приемную генерал-лейтенанта. У меня тревога: что с его женой? Что могло произойти? А может, он хочет познакомиться с новым сотрудником?
Большая приемная, майоры, подполковники, полковники, у всех в руках папки для доклада. У входа в кабинет - адъютант, определяющий очередность приглашения. Все это напоминало сцену из романа “Война и мир”, повествующую о приемной Аракчеева, где важные сановники всех мастей ожидали вызова к грозному вельможе.
Каково же было удивление (а возможно, и возмущение) высоких чинов, когда лейтенантишку, мальчишку, пригласили без очереди, да еще широко открыли перед ним дверь.
“Наверное, сынок чей-нибудь”, - подумал не один из них.
...Громадный кабинет, ковровая дорожка, бесчисленное количество телефонов.
За столом молодой, спортивного телосложения генерал-лейтенант с двумя большими звездами.
Рапортую:
- Товарищ генерал! Лейтенант медицинской службы Гурвич явился по вашему приказанию.
Он приподнял голову и стал внимательно и неторопливо рассматривать меня, как бы оценивая и изучая. Мне показалось, прошла вечность.
- Присаживайтесь, лейтенант, - вполне дружелюбно пригласил он, - что и когда заканчивали?
- Военно-морскую медицинскую академию в Ленинграде, в 1945 году.
- Почему в звании лейтенанта?
- По окончании академии присваивают такое звание.
Далее последовали вопросы о моей успеваемости, о дисциплинах, которые изучали в академии. Беседа проходила в спокойном и доверительном тоне. Вдруг он призадумался, снова проникновенно посмотрел на меня и продолжил:
- А кроме хирургии и терапии еще болезни изучали, ну, например, кожно-венерические?
- Так точно, товарищ генерал, изучал!
- Хорошо... А какие симптомы, скажем, при заболевании... гонореей?
Последовал мой подробный ответ.
- А как подтверждается диагноз?
Объясняю, как на экзамене, пока не понимая, зачем ему это нужно...
- А как лечится гонорея?
- Новейший эффективный метод - это инъекции пенициллина. Пенициллин открыл английский ученый Флеминг в 1928 году. У нас препарат еще не производят, мы закупаем его в Канаде.
- И каков процент выздоровления?
- 100%. Но необходим лабораторный контрольный анализ...
И тут меня пробило! У него “морской насморк”!!!
О гонорее - “морском насморке” - на флоте ходило много баек, анекдотов, рассказов “бывалых” людей.
Генерал встал, вышел из-за стола, выдержал паузу, оправил китель.
- Так вот! Я член военного совета флота, наша беседа должна остаться строго конфиденциальной. Вам понятно?
- Так точно, товарищ генерал.
- Через два часа вам передадут стеклышки - мазки для анализа.
Я обомлел и выдавил: “Есть!”.
- Разрешите идти?
- Идите.
Ровно через два часа мне принесли стеклышки, которые я отнес в лабораторию (разумеется, под вымышленной фамилией). Ответ был однозначный - гонорея.
Дефицитнейший по тем временам канадский пенициллин появился у меня на столе уже утром следующего дня.
В течение пяти дней, утром и вечером, я приходил к генералу домой и делал ему инъекции пенициллина. Повторные контрольные анализы показали полное выздоровление.
Милая жена генерала, вернувшаяся из госпиталя, благодарила меня.
- Спасибо, доктор, я так рада, что Костя не будет так часто болеть ангинами. Ведь это случалось с ним постоянно, два раза в году.
Прошел месяц после нашего необычного знакомства. Меня вновь вызвал генерал и сообщил, что моя должность ликвидируется.
- Я могу передать вас в распоряжение медицинского отдела флота, может быть, у вас будут другие пожелания?
- Если можно, товарищ генерал-лейтенант, демобилизуйте меня. Моя мечта - стать гражданским хирургом.
Пожелание, видимо, ему понравилось. Почему бы не избавиться от свидетеля “морского насморка”? Для проформы спросил:
- Не пожалеешь? Ведь на гражданке жизнь трудная, совсем не сладко. Даю тебе три часа. Подумай!
Спустя три часа я подтвердил свое решение. А уже на следующий день из Москвы был получен приказ о моем увольнении из рядов Военно-Морского флота “по сокращению штата”.
История с “морским насморком” долго оставалась тайной. Теперь, по истечении стольких лет, можно посмеяться, все же не называя фамилий.
Я вернулся в Ленинград, 50 лет своей жизни посвятил хирургии, из них 38 лет заведуя крупным хирургическим центром.
P.S. По правилам следовало бы выявить и пролечить источник заболевания. Но я не сделал этого, дабы не будоражить генеральское сообщество.

Семён ГУРВИЧ