Мэн Рей, который жил в век Мэн Рея

Культура

Говоря о новаторском творчестве авангардистов различных направлений, обо всём необъятном, что мы безуспешно пытаемся объять и уместить в понятие «модерн арт», мы чаще других обращаемся к Мэну Рею - художнику, к полифоническому его таланту, многозвучию самовыражения, удивляясь пламенности исканий и неожиданности находок.
Дадаист, сюрреалист с непременным привкусом символизма и эротики, поистине гениальный портретист-аналитик – и в живописи, и в графике, и в фотографии; оригинальный инсталлятор, создатель фильмов, где выступал и как режиссёр, и как сценарист, и как художник; cкульптор, поэт и прозаик, чьё творчество выдержало испытание временем. Об этом свидетельствуют бесчисленные выставки в ведущих музеях мира, а сейчас 200 работ Мэн Рея из французских, японских, швейцарских, немецких и конечно же американских музеев и частных коллекций начали экспонироваться в нью-йоркском Еврейском музее. Совпала выставка по датам со 120-летием со дня рождения художника.
Хотя время его восхождения к славе и было теми семнадцатью годами буйства его таланта в Париже, но оставался он и там американцем – энергичным, неутомимым... Мэн Рей приехал в Европу уже состоявшимся и признанным художником. Он в какой-то мере  дважды наш земляк: американец из еврейской семьи, эмигрировавшей из России и осевшей в Филадельфии. Там и родился первенец Радницких, которого нарекли Эммануэлем, дома же звали коротко – Мэнни.
Когда входишь в музейный  зал, первое, во что упирается взгляд, – это сохранившаяся семейная фотография: молодые ещё родители, шестилетний Мэнни и сестричка Дора. Рядом раритет – пожелтевшее фото мальчика в день его бар-мицвы. Отец портняжничал, и вот одна из первых абстрактных работ сына – интересная геометрическая композиция, выполненная из лоскутьев, подобранных в мастерской отца. Получился своеобразный квилт, чей рисунок и колористика абсолютно оригинальны.
Семья переехала в Нью-Йорк, где увлечённый искусством юноша продолжил учёбу, а вскоре ушёл из бруклинского родительского дома, заявив о полной своей самостоятельности и поселившись в нью-джерсийском Риджфилде, прибежище американской интеллектуальной элиты. К тому же он не чувствовал духовной связи между остро им ощущаемым «Я» и своим именем, а потому преобразовал скучное Мэнни Радницкий в короткое,  как выстрел, Мэн Рей. Таким его и запомнил мир. И таким, озарённым талантом и мыслью, показал его в своём поразительном, всё сказавшем о будущем молодого художника фотопортрете великий Альфред Стиглиц. Столь же аналитичным был и рисованный, с элементами кубизма портрет Стиглица, подаренный тому Мэн Реем.
В это же время примкнул он к протестующему против буржуазных ценностей мятежному течению радикальной ветви модернизма дадаизму и принял участие в первой нью-йоркской выставке дадаистов в 1913 году. «Поистине сенсацию, близкую к шоку, вызвала эта выставка, – писали тогда. – Они вторглись в музейную тишину и взорвали её».
Выставка стала точкой отсчёта известности Мэн Рея. Марсель Дюшамп, зачинатель и лидер движения, считал, что ставший его близким другом Мэн Рей смог проиллюстрировать «интеллектуальную экспрессию дадаизма». Я застыла: Господи, какой «Летучий голландец»! Ведь это мой любимый, мой единственный уходит, уплывает, душа его отлетает, и сделать ничего нельзя, все усилия тщетны, судьба неумолима. А каково философское полотно – танцовщик, пляшущий под аккомпанемент собственной тени? И – «Война», поистине программное произведение. Манекены, страшные, бездушные. Горящие камни. Разрушенные дома и судьбы. Эта бьющая по нервам антивоенная картина не только по сюжетике и сверхэмоциональности, но и по духу, по накалу протеста против жестокости кровавой бойни близка написанной несколько позднее «Войне» Шагала и созданной много лет спустя «Гернике» Пикассо.
Когда в 1921 году Мэн Рей вслед за Дюшампом уезжал в Европу, он увозил с собой фотопанораму «Нью-Йорк 1920», очеловеченный портрет многоликого города. Ему вторит фотомонтаж: глаз, связанный с метрономом скрепкой, – знак маниакально-делового ритма американской жизни.
Художник по-своему видел Нью-Йорк, много снимал и писал его и в юности, и после возвращения в конце 30-х, когда бежал из Франции, в которую вторглись фашисты.
Затянувшиеся почти на два десятилетия «парижские каникулы» Мэн Рея были на редкость плодотворными. Имя его стало сенсационно известно после появления  «Загадки Исидоры Дюкасс», имевшей тайный подтекст: ID, идентификация с собственным художническим Я. И «Загадка», и невероятно динамичный, с искрами не уходящего из памяти прошлого «Дар» поставили американца в один ряд с лучшими современниками-парижанами. Потом появилась удивившая даже кинозубров короткометражка,смысл которой сводился к мольбе «оставь меня наедине с собой», потом «Регата» и «Гран Палас», выполненные в открытой им и названной рейографией фототехнике, потом шедевр «Скрипка Энгра», потом... потом... Он заявил о себе как о подлинном «распознавателе характеров и судеб», психологе и аналитике, став асом портретного искусства. И состоялся прежде всего как великий фотохудожник,  оставивший нам всё проясняющие, умные, психологически выверенные портреты Хемингуэя, Пикассо, Дали, Кокто, Бретона, Льюиса, Дюшампа, Джойса, Элюара – галерею портретов великих современников, многие из которых были его друзьями.
Но конечно же особое место занимают в «портретюр» ХХ века прочитанные и запечатлённые Мэн Реем женские образы, в том числе и как апофеоз женственности и эротичности снимки для модных журналов «Вог» и «Vanity Fair», предварившие фотографии Аведона. 
Нужно сказать вам, что почитался Мэн Рей ещё и как потрясающий любовник. Как Пикассо, как Дюшамп, как Эрнст. Неистовые эти творцы, безусловно харизматические личности, включены в сотню знаменитейших любовников всех времён и народов. Симптоматично – все они, прожившие жизнь бурную, полную трудов и тяжких испытаний, но и творческого горения и любви, перешагнули границу 80-летия.
Но нам пора в музейный зал. Перед нами запредельно сексуальные портреты: знаменитая Кики, которая так любила искусство, что была любовницей чуть ли не всех сколько-нибудь значительных живших в Париже художников, Жаклин, Элизабет, Эльза, многотерпеливая Жюльет, на которой он, утомившись, наконец женился. И поздняя, уже американская, обобщающая «Женщина-паук» - идея, в наше время похищенная Голливудом.
У Мэн Рея множество автопортретов, и каждый из них – это самоотчёт, мучительная попытка разобраться в себе, что в общем-то не удаётся никому. Может быть, достигшему пика зрелости Мэнни помог в этом гениальный его портрет, созданный Пикассо, познавшим душу друга, как говорится, до дна и подчеркнувшим не только обострённое чувство времени и стиля, но и неуёмность его желаний и мужское в нём начало – всё то, что ощутимо и в последних работах мастера, а уж особенно в тревожных метафоричных «Тенях». Талант не изменяет художнику, если художник не изменяет своему призванию.
Пойдите в Еврейский музей. Он расположен в Манхэттене, на углу 5-й авеню и 92-й улицы (поезда метро 4, 5, 6 до 86 Street).