ИСТОРИЯ одной мистификации

История далекая и близкая

В 1974 году на французском литературном небосклоне появилась новая звезда. Никому доселе неизвестный писатель Эмиль Ажар опубликовал роман “Голубчик”. Книга была тепло встречена читателями. И снискала одобрение литературоведов и критиков.
Второй роман Ажара “Жизнь впереди” упрочил его положение. Книга не залеживалась на прилавках магазинов. Её сметали оттуда восторженные почитатели.
Критики увидели в Ажаре нового Виктора Гюго. Они на все лады восхваляли его и прочили блестящее литературное будущее. Строгие судьи из числа самых компетентных литературоведческих умов Франции присудили Эмилю Ажару Гонкуровскую премию - наиболее престижную литературную награду, закрепляющую за его обладателем титул живого классика.
Читателей и критиков интересовал один вопрос: кто вы, месье Ажар?
В результате не слишком продолжительных поисков было установлено: Эмиль Ажар - это псевдоним. Настоящая фамилия писателя - Поль Павлович. Это был молодой человек, ничем с литературой ранее не связанный. Плейбой и гуляка. Племянник Ромена Гари - в прошлом широко известного и почитаемого писателя, лауреата Гонкуровской премии.
Впрочем, к моменту появления романов Эмиля Ажара, о Ромене Гаре подзабыли. Считали, что он исписался.

Ромен Гари, дядя завладевшей умами французов литературной знаменитости, родился 8 мая 1914 года. Данные о его месте рождения разнятся. По одной версии это произошло в Москве. По другой - в Вильно (ныне Вильнюс, Литва - В.Д).
Как бы там ни было, какую-то часть детства будущий Ромен Гари провел в Вильнюсе. Вместе с матерью они жили на улице Басанавичяус, дом 18. В те годы она именовалась Большая Погулянка. Об этом свидетельствует мемориальная таблица.
Ещё есть памятник. Бронзовая скульптура изображает героя автобиографического романа Гари “Обещание на рассвете” - мальчика с галошей в руках.
Его матерью была актриса Мина Овчинская.  Официально отцом Ромена Гари был некий Арье-Лейб Кацев. Утверждают, что Арье-Лейб Кацев всего лишь усыновил Романа. Его отцом принято считать звезду российского немого кино Ивана Мозжухина. В молодости Мина Овчинская была близка с Мозжухиным, не только большим артистом, но и большим сердцеедом. И Ромен Гари знал, кто его настоящий отец.

Из Вильно Мина Овчинская с сыном перебрались в Варшаву. Из Варшавы в Ниццу.
Вплоть до Октябрьского переворота и Литва, и часть Польши входили в состав Российской империи. В семье Романа Кацева говорили по-русски. Способствовали этому и круг русскоговорящих знакомых, и быт. И “русскость” как-то отложилась в памяти будущего писателя, в той или иной форме нашла себя в его творчестве.
Ромен Гари писал: “Две вещи из моего забытого российского детства странным образом накрепко засели в моей натуре в виде привычек. Я очень люблю соленые огурцы по-русски, без уксуса, и ржаной хлеб с тмином... Раздобыть в Москве бутылку настоящего бордо, наверное, значительно легче, чем разжиться в Париже русскими солеными огурцами, но мне приходится делать это регулярно...”

Ромен Гари был привязан к матери. Нежно любил её. Любовь Мины Овчинской к сыну была всепоглощающей. Она находила в нём массу достоинств. И верила, что со временем они проявятся.
- Мой сын, - утверждала Мина Овчинская, - станет французским посланником, кавалером ордена “Почетного легиона”, великим актером драмы, Ибсеном (Генрик Иоганн Ибсен, выдающийся норвежский драматург - В.Д.), Габриеле Д’Аннунцио (итальянский поэт, драматург, политический деятель - В.Д.). Он будет одеваться по-лондонски...
Всё это можно было бы отнести к разряду чаяний ослепленной материнской любовью женщины. Но, и это, пожалуй, поразительнее всего, Роман Кацев, будущий Ромен Гари, не только оправдал надежды матери, но и в чём-то превзошёл их.
Историю своих взаимоотношений с матерью Ромен Гари описал в книге “Обещание на рассвете”: “Знаешь, матерям никогда не воздают по заслугам. Моя, по крайней мере, получила право на книгу...”

Роман Кацев намеревался заняться юриспруденцией. Он изучал право в Экс-ан-Провансе и в Париже.
В силу бедственного положения, Мина Овчинская с сыном, как и большинство эмигрантов во Франции, жили крайне бедно, Роман Кацев оставил учебу в колледже и поступил на лётные курсы.
Не исключено, что помимо прочего, его тянуло в небо. Хотелось испытать себя.
После капитуляции Франции 26-летний Роман Кацев оказался в рядах движения “Сражающаяся Франция”.
Когда в Англии генерал де Голль начал формировать французские военно-воздушные силы, профессиональный лётчик Роман Кацев перебрался в туманный Альбион. И в составе одной из эскадрилий воевал в небе Европы и Африки. Не раз рисковал жизнью. Попадал в крайне опасные, подчас невероятные ситуации. И с честью выходил из них.
Биографы приводят один, выходящий из ряда вон, случай.
23 ноября 1943 года, бомбардировщик, в котором летел Ромен Гари, попал в зону зенитного обстрела. Гари, он исполнял обязанности штурмана, был ранен в живот. Ещё больше досталось и пилоту. В результате полученных ранений пилот ослеп.
То, что произошло дальше, не имело прецедента в истории французских ВВС. Раненый штурман передавал ослепшему пилоту команды. И тот продолжал вслепую вести самолет.
Летчики произвели бомбометание.
Вернулись на аэродром.
И с трудом, с третьей попытки, вслепую же, посадили самолёт на землю.

Ромен Кацев демобилизовался из армии в звании майора ВВС. Его боевые заслуги были отмечены наградами, в том числе наиболее престижным знаком отличия - орденом Почетного легиона.
Дома Кацев узнал о смерти матери. Ее смерть потрясла его. Она казалась неожиданной.
Всю войну, вплоть до самого последнего времени Роман Кацев получал письма от матери и был уверен, что она жива.
На самом же деле мать умерла задолго до этого.
Зная о своей скорой смерти, Мина Овчинская написала впрок много писем сыну.
И попросила соседку отправлять их время от времени после её смерти:
- Чтобы мальчик спокойно воевал и ни о чем не думал...

После войны заслуженный лётчик определился на дипломатическую службу. Он был сотрудником посольств в Софии, Берне, Лондоне. Возглавлял генеральное консульство в Лос-Анджелесе и в Боливии. Представлял Францию в ООН.
Дипломатическая карьера Ромена Гари складывалась успешно. Но его неуемному темпераменту было тесно в мундире дипломата. И время от времени высокопоставленный чиновник и светский денди, Ромен Гари был вхож в высшее общество, совершал умопомрачительные поступки.
Так, однажды, находясь в качестве советника французского посольства в Берне, он в зоопарке, на виду у изумленной публики, прыгнул в ров к медведям. Медведи его не тронули
- А чего от них ждать, - не заботясь о политкорректности, заявил генеральный консул, когда пожарные извлекли его оттуда. - Это же швейцарские медведи. Они такие же скучные, как и все в этом городе.
Находясь в центре общественной жизни Франции, Гари не примкнул ни к одной из партий. Хотя его неоднократно приглашали.
- Я охотно бы принял чью-нибудь сторону, - дерзко заявил он, - но со всех сторон сильно воняет.

Свой первый роман “Европейское воспитание” Роман Кацев написал на фронте. В свободное от боевых вылетов время.
Военный летчик Роман Кацев стал писателем Роменом Гари.
Происхождение псевдонима имело русские корни. Ромен - французский эквивалент русского имени Роман. Гари - производное от русского же глагола гори.
Писал Гари много. В основном, по-французски. И по-английски. Он свободно владел этими, в общем-то, неродными для него языками.
Книги Ромена Гари пользовались большой популярностью. В 1956 году, за написанный в форме детектива роман “Корни неба”, Гари была присуждена Гонкуровская премия.
“Корни неба” - один из первых “экологических” романов. Это роман-протест. Гари считал, что истребление животных не что иное, как “будничный фашизм”. И яростно выступал против него.
Знакомство с ООН, Гари представлял там Францию, длительное наблюдение за видными функционерами этой организации, тесное общение с политиками позволило Ромену узнать этот мир изнутри. Его нравы. Царящие за парадной витриной не слишком приглядные качества - ложь, фальшь, двуличие, постоянные интриги.
Всё это нашло отражение в сатирическом романе писателя - “Человек с голубкой”.
Действующие лица романа, в том числе крупные политические деятели, были легко узнаваемы.
Ожидая взрыва возмущения, Ромен Гари попытался было скрыться под псевдонимом Фосско Синибальди. И в дальнейшем всячески открещивался от авторства. Что не помогло.
И на голову бедного Гари обрушился град критики и упреков.
В том числе, от возмущенных до глубины души прототипов.

Ромен Гари был женат дважды.
Его первая жена английская писательница Лесли Бланч.
Расставаясь с женой, Гари посвятил ей книгу “Леди Л.”. Черты характера главной героини во многом напоминали черты характера Лесли.
Второй женой Ромена Гари стала известная американская актриса Джин Сиберг.
Её помнят по главной женской роли в фильме Годара (Жан-Люк Годар, французский кинорежиссёр, актёр, сценарист и продюсер- В.Д.) “На последнем дыхании”. В момент знакомства Джин было 21 год, Гари 45.
Джин угадывается во многих героинях Гари. В первую очередь в рассказе “Птицы прилетают умирать в Перу”.
По этому рассказу, признанному лучшим рассказом 1964 года, Ромен Гари снял художественный фильм. Помимо литературы, Гари пробовал себя в режиссуре. Главную роль в фильме сыграла Джин. Во Франции показ фильма запретили, признав его порнографическим.
У Ромена Гари и Джин Сиберг родился сын. Брак Джин Сиберг и Ромена Гари был исполнен высоких чувств и истинного трагизма. Вместе они прожили всего три года. В 1979 году Джин Сибер покончила с собой. Ромен Гари считал, что её убили.
Известие о смерти Джин поразило Ромена Гари. Гари практически перестал писать. 2 декабря 1980 года в доме номер 108 на рю дю Бак на втором этаже известный французский писатель лауреат Гонкуровской премии Ромен Гари выстрелил себе в голову... В своей последней записке Гари написал: “Можно объяснить всё нервной депрессией. Но в таком случае следует иметь в виду, что она длится с тех пор, как я стал взрослым человеком, и что именно она помогла мне достойно заниматься литературным ремеслом”.

Хоронили Ромена Гари, учитывая его военные, дипломатические и литературные заслуги, по первому разряду. Во Франции это происходит в военной церкви Дома Инвалидов. Несмотря на то, что, на похоронах присутствовала масса, как бы сейчас сказали, VIP-персон - сподвижники де Голля (Ромен Гари входил в круг его друзей), военачальники, политики, писатели, похороны вышли за приличествующие этому печальному и одновременно торжественному обряду, рамки.
Священник отказался проводить мессу: покойник был самоубийцей. К тому же Гари даже формально не принадлежал ни к одной из конфессий. Ограничились исполнением “Марсельезы”. Когда смолкли последние звуки гимна, с церковных хоров раздалось пение. Согласно последней воле покойного зазвучала песня Вертинского “Лиловый негр”:
...В последний раз я видел вас так близко.
В пролёты улиц Вас умчал авто.
И снится мне - в притонах Сан-Франциско
Лиловый негр Вам подаёт манто.

Присутствующие на похоронах люди не знали русского языка. Они думали, что звучит приличествующее случаю православное песнопение. И стояли со скорбно опущенными головами. Не догадывались, что являются свидетелями ещё одной, теперь уже последней шутки, писателя.
Биографы Ромена Гари склонны считать что песня “Лиловый негр” была выбрана им не случайно. Дело в том, что одно время любовником Джин Сибер был лидер негритянской террористической организации “Черные пантеры”.
За несколько лет до самоубийства Ромена Гари, критики единодушно отвернулись от него. В модных журналах, на литературных и окололитературных тусовках муссировались обидные для Гари слухи - мол, мэтр исписался.
Ромен Гари всегда писал о простых и всем понятных вещах. Писал предельно просто, без особых изысков. А пресыщенному обществу именно этих изысков и не хватало. И тогда, задетый за живое Гари взялся за роман “Голубчик”.
Некий месье Кузен привозит из туристической поездки по Африке живого удава. В результате столкновения двух начал, одно из них заключено в человеке, другое в удаве, месье Кузен становится удавом, а удав за ненадобностью отправляется в зоопарк. И это, - утверждает Ромен Гари, - вполне естественно, - поскольку Париж, с его людьми, с бытующими в нём нравами, не что иное, как африканские джунгли.
Роман завершают сетования бедного месье Кузена:
- Иногда я поднимаюсь среди ночи и развиваю гибкость на будущее. Катаюсь по полу, скручиваюсь в узел, извиваюсь и пресмыкаюсь - вырабатываю полезные навыки.
Когда роман “Голубчик” вышел в свет, Ромен Гари утаил свое авторство.
В течение ряда лет автором этого романа и ещё нескольких других, написанных Роменом Гари, в том же эпатажном, запредельно парадоксальном, сбивчивом, почти шизофреническом стиле, считали молодого, ничем себя до сей поры не проявившего себя в литературе Эмиля Ажара. Позднее Ромен Гари выдал за него своего племянника Павловича.
Романы Эмиля Ажара имели бешеный успех. Литературные снобы не жалели восторженных эпитетов и гипербол, тоже из ряда вон выходящих.
В свете успехов новой сверхъяркой литературной звезды, пресловутого Эмиля Ажара, творчество самого Гари поблекло. Дядя Ромен по всем параметрам проигрывал своему суперталантливому племяннику Эмилю.
Следя за литературной баталией, Ромен Гари, вначале, искренне забавлялся. В эссе “Жизнь и смерть Эмиля Ажара”, вышедшем в издательстве “Галлимор” спустя полгода после самоубийства Гари, он писал: “Слухи, доходившие до меня со светских обедов, где жалели беднягу Гари, который, конечно, не без грусти и некоторой зависти следит за успехами своего племянника, взлетевшего на литературный небосклон со скоростью метеора, в то время как его собственная звезда закатилась...”
Потом происходящее начало его заботить. Вольно или невольно вымышленный автор вырвался из-под власти своего создателя. И зажил самостоятельной жизнью. В эссе “Жизнь и смерть Эмиля Ажара”, Гари горько сетовал: “Меня изгнали из моих владений. В созданном мною мираже поселился другой. Материализовавшись, Ажар положил конец моему призрачному существованию в нем. Превратность судьбы: моя же мечта обернулась против меня”.
Подводя итоги самой блестящей и скандальной литературной мистификации ХХ века, Ромен Гари завершил эссе “Жизнь и смерть Эмиля Ажара” следующими словами: “Я славно повеселился. Спасибо и до свидания”.
Слов нет, мистификация удалась на славу. Ромен Гари получил две Гонкуровские премии, собственно как Ромен Гари, в 1956 году за роман “Корни неба”, и, как Эмиль Ажар - в 1975 году, за роман “Жизнь впереди”. Притом, что по положению, эта престижная премия присуждается только один раз. Вне зависимости от дальнейших литературных успехов писателя. Как бы велики они ни были.
Он, что называется, поставил на место всю французскую литературную и окололитературную рать. Прилюдно высек за снобизм и вопиющую некомпетентность.
Самому Ромену Гари тоже досталось. Затеянная им игра зашла слишком далеко. Наступило мучительное раздвоение личности. Не в психиатрическом смысле этого слова, когда какой-нибудь старший экономист Лев Семенович Розенблюм именует себя германским канцлером Отто Эдуардом Леопольдом фон Шенхаузеном Бисмарком, а в творческом.
Для Ромена Гари, как и для любого большого писателя, творчество было синонимом перевоплощения. И тут все смешалось. Превратилось в нечто двойственное и не вполне понятное. Ромен Гари потерял однозначную, присущую ему ранее связь с самим собою. Исчезла грань между творцами. Самовыражение превратилось в самоистязание.
Ромен Гари не мог в полной мере уяснить, где в его произведениях присутствует он, а где его обретший самостоятельную жизнь, вырвавшийся из-под контроля, двойник. И это служило поводом для тягостных раздумий. Вызывало непреодолимую душевную муку.
У Марселя Марсо есть пантомима. Его персонаж Бип примеряет маски. Одну, другую третью, десятую. Потом он срывает их. Хочет вновь обрести своё лицо. И не находит его. Лицо затерялось среди масок. Навсегда исчезло.
Французский писатель и философ Альбер Камю в своём эссе “Миф о Сизифе”, утверждал, что очевидные, бросающиеся в глаза причины самоубийства в действительности всего лишь повод. Последний толчок.
Причину самоубийства Ромена Гари объясняли по-разному. Какие-то личностные, усилившиеся с возрастом качества. Проблемы с пресловутой “любовной лодкой”. Творческая неудовлетворенность. Психическая болезнь, наконец.
Всё это, поводы. Причина в другом. Затеяв грандиозную литературную мистификацию, Ромен Гари, как утверждал писатель Виктор Ерофеев в статье “Мистификация: и ужас, и любовь”, перешел черту, за которой игра уже не могла оставаться просто игрой. И поплатился за это потерей творческого “я”. Со всеми вытекающими отсюда трагическими последствиями.
Валентин ДОМИЛЬ