Всюду клин

И не запретишь. Хотя прокуроры стараются. Они ведь привыкли, что судьи тотчас их слушаются. Однако то и дело коса налетает на камень.
Когда Михаил Ходорковский начал спрашивать свидетеля обвинения Евгения Рыбина (бывшего сотрудника министерства топлива и энергетики) о деталях добычи и продажи нефти, прокурор Лахтин едва ли не кричал:
- Прошу прервать Ходорковского! Это все не относится к обвинению! И такие вопросы являются оскорбительными для Рыбина!
- Меня обвинили в хищении нефти, - обратился Ходорковский к судье. - Но сторона обвинения не уточнила, где я похитил нефть - на устье скважины или в каком-то другом месте? Поэтому я задаю эти вопросы, причем простые для Евгения Львовича.
Судья Данилкин разрешил продолжить допрос.
Тогда вмешался прокурор Шохин и уже напал на судью:
- Мы требуем от вас соблюдения уголовно-процессуального законодательства! Эти вопросы - нарушение законов! Ваша честь, мы вас призываем соблюдать уголовно-процессуальное законодательство!
Судья Данилкин не испугался:
- Продолжайте, Михаил Борисович!
- Менеджмент “Томскнефти” знал, что нефть сдается в “Транснефть? – спросил Ходорковский.
- Естественно, знал, - ответил Рыбин.
- Какие документы составлялись при передаче нефти в “Транснефть?”
- Акт приема-передачи... сертификат качества. Товарно-транспортная накладная, график распределения нефти - что на экспорт, что куда...
- График утверждало министерство?
- Совершенно верно.
- Вам что-нибудь известно о хищении всей добытой “Томскнефтью” нефти в период с 1998 по 2003 годы?
- Нефть невозможно украсть всю или ее большее количество, потому что нефть жестко регламентируется по своему движению. Я полагаю, что это недопонимание просто. Украсть можно средства от реализации этой нефти, это одно и то же, - ответил Рыбин.
Таким образом главный свидетель обвинения камня на камне не оставил от обвинения. Да, он предположил, что могли “украсть деньги от реализации нефти, это одно и то же”, но тогда надо проводить следствие в министерстве, потому что министерство распределяло, “что на экспорт, что куда...”
После Евгения Рыбина перед судом предстал другой, не менее главный свидетель обвинения - Гурам Авалишвили, бывший вице-президент “Томскнефти”, вице-губернатор Томской области, бывший замминистра топлива и энергетики. В своем заявлении он обвинил компанию Ходорковского в масштабных хищениях: “С приходом “ЮКОСа” в “Томскнефти” началось воровство, Ходорковский развалил нефтяную отрасль региона”.
- Совет директоров, собрание акционеров “Томскнефти” знали, что нефть сдается в “Транснефть”, или думали, что она девается еще куда-то? – спросил его Ходорковский.
- Труба одна - все идет в “Траснефть”.
Надо пояснить: “Транснефть” – компания, в которой 100 процентов обыкновенных акций принадлежит государству. Похитить из нее нефть, тем более – 350 миллионов тонн, в чем и обвиняют Ходорковского, весьма затруднительно.
- Известно ли вам, что мы с Михаилом Борисовичем обвиняемся в хищении всей добытой нефти дочерних компаний “ЮКОСа” с 1998 по 2003 год? – спросил Платон Лебедев.
- Я не знаю. Могу сказать только одно: эта группа лиц (свидетель имел в виду подсудимых – ред.) владела этой нефтью, а как это назвать - хищение, не хищение, это не мое дело.
- Значит, вы нигде не слышали о хищении нефти?
- В газетах много чего пишут... - ответил Авалишвили.
Вмещался прокурор Лахтин:
- Рыбину и Авалишвили задавались вопросы о технологических моментах при добыче, переработке и транспортировке нефти - то есть об обстоятельствах, не имеющих отношения к обвинению. Цель одна — оказать психологическое давление на свидетелей!
Если добыча и транспортировка нефти не имеют отношения к обвинению, то что имеет?
Естественно, Ходорковский не мог пройти мимо такого ляпа прокурора:
- Сведения о добыче, подготовке и сдаче нефти в “Транснефть” имеют отношение к предъявленному мне обвинению, - сказал он. - Мне достаточно доказать в суде, что вся добытая нефть была сдана в трубу “Транснефти”. Куда она дальше девалась - ответственность несет “Транснефть”. У меня больше вопросов к свидетелю нет, можно закрывать процесс: обвинение он разбил напрочь.
Что теперь делать прокурорам и судье?
Процесс будет длиться долго - предполагают, до весны 2010 года. Итого - год. За это время интерес к нему, естественно, ослабнет, уже ослаб, притупился. Но слова Рыбина и Авалишвили не забудутся. Их будет повторять пресса, адвокаты, подсудимые, свидетели защиты.
Понимает это прекрасно и главный противник Ходорковского – премьер-министр Владимир Путин. Потому-то, когда на недавней встрече с писателями его спросили о Ходорковском, он ответил: “Упоминая о Ходорковском и о других фигурантах, главное - помнить, что они были причастны к убийствам людей, и это было доказано судом”.
Это даже не “перевод стрелок” - это смертельный удар. Мол, какая нефть, это все ерунда и крючкотворство – они же убийцы, душегубы! Вот что главное! Но разве в деле Ходорковского есть эпизоды, связанные с насилием, тем более с убийствами? Нет. Только это не имеет значения для массового сознания. Особенно, если по ТВ соответствующую передачу организовать. (Одна такая уже была.) Чем абсурднее обвинение, тем легче в него верят - так, кажется, говорил один из вождей Германии 1933-1945 годов?
Однако за пределами страны власть российского телевидения весьма ограничена. А там от имени 55 тысяч американских акционеров разгромленного “ЮКОСа” в Страсбургский суд по правам человека подан иск на 100 миллиардов долларов. В такую сумму они оценили убытки.
100 миллиардов долларов - треть золотовалютного запаса страны. Но, несмотря на астрономические суммы, дело как раз не в деньгах. Если суд удовлетворит иск, российская власть окажется в очень сложном положении. Отказаться от исполнения можно, но тогда надо выйти из Конвенции о защите прав человека. То есть уже и формально выйти из Европы. Удовлетворить - признать вину перед Ходорковским, перед компанией “ЮКОС”. Не за нынешний суд, это куда ни шло, а за все.
Куда ни кинь – всюду клин.
В 2005 году бывший председатель Центробанка России Виктор Геращенко предрекал незавидную судьбу тем, кто завладел юкосовскими активами: “Нынешние хозяева не смогут выйти на международный рынок, потому что их сразу посадят за скупку краденого”.
Москва