Эль Греко во всеоружии

Его, Доменикоса Теотокопулоса, родившегося на Крите и получившего первые художественные навыки от греческих иконописцев, состоявшегося как признанный художник в Италии, весь мир знает под звонким именем Эль Греко. Так назвали его в Испании, где прожил художник плодотворнейшую половину жизни и сотворил большинство гениальных своих произведений, где похоронен он в ставшем для него родным Толедо. И где его, грека, величали “самым испанским художником”. Потому что постиг он дух, характер, неуёмный нрав Испании и испанцев, наверно, глубже, тоньше и вернее, чем те, кто в прекрасной этой стране родился. Современник великого Грека знаменитый автор “Трактата о живописи” Франсиско Пачеко писал, что “произведения его кисти выполнены настолько живо и убедительно, что их можно сравнить с творениями самых лучших мастеров”. А поэт и философ фра Гортензио Паравичино, чей гениальный портрет оставил потомкам Эль Греко, когда писал о безмерно почитаемом художнике, утверждал, что “обретёт он вечную жизнь”.

Живописный мир Греко возносит к величию библейских и евангельских сюжетов, зачастую непостижимым образом спаянных с современным для художника бытием и знакомыми ему персонажами. Причём, это не только король или кардиналы, но и его рано умершая возлюбленная, чьи черты придал он многим женским лицам, и его осиротевший  сынишка, и друзья - цвет испанской интеллигенции, люди неординарные. Их запечатлел художник в образах святых и героев в своих картинах, фресках, алтарных росписях. А портреты Эль Греко? Это звёздное скопление идей, характеров, страстей и страданий, беспощадности к себе и другим,  сосредоточенного зла и бесконечной доброты, беспомощности и силы, жертвенности немногих и подлости, заполонившей мир. И всегда мастер был современником среди современников.

Конечно же, не мог пройти художник мимо такого свойства парадного мужского портрета XVI века, как изображение персонажа в доспехах, что якобы  подчёркивало воинский дух и мужество модели. На полотнах знаменитейших живописцев можем мы увидеть облачённых в дорогие, ювелирной работы, доспехи воинов или, ещё чаще, людей именитых, с воинским делом соотносящихся более, чем условно, а то и попросту богачей, возжелавших предстать в облике героическом. Тициан, Рубенс, Бронзино, Джироламо, Вазари... Естественно, людей в панцырях многажды находим мы и у Эль Греко. И не только в портретной его живописи, но и в многофигурных композициях, как, например, в таких сверхшедеврах, как “Раздевание Христа перед распятием” или “Погребение графа Оргаса” (Дали упал в обморок у этого полотна - таково было мощнейшее впечатление от картины).

Но сегодня  всемирно знаменитый нью-йоркский музей Frick Collection останавливает наше внимание на ещё одном шедевре Эль Греко (а шедеврам в его творчестве несть числа), на его закованном в броню “Винченцо Анастаджи”, сопоставляя картину с холстом его современника Сципиона Пульцоне, художника безусловно талантливого, но, увы, незаслуженно забытого. Я отметила для себя этого живописца, увидев портрет кардинала его кисти в одной из крупных лондонских галерей. Так же, как и вы, наверное, задаюсь иногда вопросом, чем руководствуется царица-фортуна, осеняя одного художника (поэта, мыслителя, учёного, изобретателя, государственного деятеля) славой на века, а другого, тоже даровитого и много свершившего, оставляя в безвестности. Известность и востребованность Пульцоне границу его столетия не перешагнула. И даже не будем сравнивать, потому что какие-то бы ни было сравнения с гением Эль Греко - дело пустое, но талант Сципиону Пульцоне свыше был дан, в чём мы убедимся, увидев его портрет Джакопо Бонкомпаньи.

Итак, мы в музее-дворце Фрика, в его Восточной галерее, куда прошли, миновав зимний сад и Овальный зал. Перед нами встретившиеся лицом к лицу (так, “Лицом к лицу”, и названа нынешняя экспозиция) персонажи Пульцоне и Эль Греко. Джакопо был незаконорождённым сыном Уго Бонкомпаньи, который его признал и дал ему родовое имя. Потом, когда Уго был в Риме избран папой, перед Джакопо простёрлась широкая карьерная лестница, по которой стал восходить он уверенно и бойко. И вот мы знакомимся с ним почти лично, даже можем поймать его взгляд. Ему 29, он молод, красив, смел, сексуален, успешен. В доспехах роскошнейших, изукрашенных виртуознейше, хотя закрадывается мысль, что они - чисто декоративная часть богатого его одеяния. На шлем  опирается как-то небрежно. Для него куда важней свитки документов: что поделаешь, хоть и высокого ранга, но всё-таки чиновник папской канцелярии. На мир смотрит с тщательно скрываемой презрительной усмешкой. Доволен собой. Истинный характер, кроме гордыни, разумеется, увы, не прорисовывается. Портрет написан в 1574 году.

А год спустя Эль Греко написал своего гениального мужчину в доспехах - в веках прославленный портрет Винченцо Анастаджи. Был ли увиденный портрет или копия портрета Пульцоне толчком к созданию картины-ответа, да и знал ли Греко что-нибудь об этом полотне, проблематично. Скорей всего, не знал вовсе, а идея создания портрета Анастаджи была совершенно самостоятельна, продумана и выношена, а образ героя, как и обычно, стоял перед мысленным взором художника прежде, чем приступил он к работе.  Был Анастаджи в полной мере человеком, который сделал себя сам. Славный воин, умный, настойчивый, храбрый, умевший вести за собой людей. Сражался и побеждал, был капитаном флагманского корабля и командиром эскадры. Потом губернатором Мальты, семь раз ему присвоен был титул Великого магистра. Отсюда и то огромное уважение мастера к своей модели, что остро ощущается в портрете, где скромные, без всякого украшательства, надёжные доспехи были пронесены старым рыцарем сквозь многие битвы. Удивительна тональность живописи: свет как бы сбегает от чёрной портьеры к тёмному металлу доспехов, сияющих отражённым светом, потом к зелени  бархатных кюлот (как называли эти короткие, до колен, пышные штаны) и, наконец, к белым чулкам. обтягивающим крепкие икры воина. Шлем сброшен, и это символично: путь пройден. Потрясает лицо - лицо человека, не смеющего обернуться и вглядеться в своё прошлое. Да и зачем? Зачем было всё - желание, не взирая ни на что, биться и побеждать, доказывать свою силу и значимость, отрекаться от тех, кто слабее, а подчас и предавать. В глазах немой вопрос - что дальше?

Если картина Пульцоне взята из частного собрания (владелец не пожелал быть названным), то портрет Эль Греко - частица коллекции Фрика так же, как и демонстрирущееся рядом многофигурное “Очищение храма”, когда Христос изгоняет из храма торгующих. Поразительно, но каждый персонаж - это отдельный портрет. Какие типажи, какая образность! И ещё одно фриковское сокровище: “Святой Джером” (Иеремия, в русской транскрипции). Суровость, непреклонность, отданность идее и своему делу, некая несгибаемость, непререкаемая уверенность в своей правоте и вере. И это тоже сверхшедевр.

Музей Фрика находится в Манхэттене, на  1  70 Street, угол 5 авеню (поезд метро  6  до остановки “68 Street”). По воскресеньям, с 11 до часа дня, вход бесплатный.

Маргарита Шкляревская