Два лагеря

“Мишень: Ирак - Война по поводу войны - Рамсфелд против Пауэлла - Америка против остального мира” - так обложка журнала “Ньюсуик” характеризует суть нескольких основных публикаций очередного номера. Не слишком ли смело, во всех смыслах этого слова? Существует ли в действительности такое противоречие? И достигло ли оно столь высокой напряженности, что пришла пора выложить все карты на стол, не боясь шокировать обывателя?
Конечно, ни для кого уже не секрет, что в президентской администрации существуют две противоположные точки зрения на иракскую проблему. Одни требуют немедленного применения силы для свержения режима Саддама Хусейна, другие выступают против военных действий или за них, но при поддержке союзников и одобрении Организации Объединенных Наций. Те и другие в определенной степени отражают мнения, которых придерживаются на этот счет рядовые американцы. Как показывают события последних дней - речь Буша на Генеральной Ассамблее ООН, его телефонные переговоры с лидерами ряда европейских стран, - ни одна из точек зрения пока не торжествует. Однако по всему видно, что душой президент за войну, а предпринимаемые дипломатические шаги не более чем временная уступка политическим оппонентам.
Авторы публикаций, о которых идет речь, считают, что дело не в одном только Ираке. Причина раскола в обществе и политическом истэблишменте лежит глубже. Как пишет Иван Томас в статье “Война Рамсфелда”, министр обороны, едва вступив в должность, тут же потребовал ужесточить внешнеполитический курс страны. По его собственному признанию, он заявил только что избранному президенту, что в противном случае многочисленные враги обязательно постараются нанести удары по Америке. И пообещал на любом совещании в Овальном кабинете Белого дома поддержать президента, если тот будет придерживаться принципа: “Бей первым!”. До событий 11 сентября и обострения иракской проблемы тогда было еще далеко.
Дональд Рамсфелд любит цитировать афоризмы известных личностей, демонстрируя тем самым незаурядную, но все-таки своеобразную эрудицию. Он часто вспоминает слова Теодора Рузвельта: “Агрессивная борьба за правое дело всегда воспринимается миром как рыцарство”. Не прочь повторить и знаменитое выражение Ал Капоне: “С помощью доброго слова, подкрепленного оружием, вы добьетесь гораздо большего успеха, нежели одним лишь добрым словом”.
Было бы непростительным упрощением считать агрессивную жесткость Рамсфелда лишь индивидуальной чертой его характера. Именно он, а вовсе не Дик Чейни является наиболее ярким представителем той части американской политической элиты, которая во что бы то ни стало желает изжить в обществе комплексы Вьетнама и Уотергейта. Он убежден, что пришедшие во власть бэбибумеры чрезмерно мягки, а после завершения холодной войны утеряли волю к победам. По словам Генри Киссинджера, “Рамсфелд старается вернуть Америке чувство долга и высокой ответственности за все, что происходит в мире, освободить поколение Вьетнама и Уотергейта от неуверенности в абсолютном совершенстве своей страны и необходимости самоограничения”.
Дональд Рамсфелд не скрывает своих убеждений, высказывается откровенно, а иногда и довольно цинично. Так, в ответ на вопрос журналистов о сути его расхождений с госсекретарем он заявил: “Дело государственного секретаря заговаривать наших противников до смерти, мое дело - бить их по головам”.
Зато в исполнении чисто служебных обязанностей он скрытен и никому из окружающих полностью не доверяет. И.Томас рассказывает такую историю. В Пентагоне есть святая святых - небольшое помещение, где обычно собираются члены высшего военного руководства и куда никто другой проникнуть не может. У него красноречивое название - Танк. Министр обороны это помещение недолюбливает, посещает его редко, предпочитая обсуждать и решать сложные вопросы в собственном кабинете. Когда однажды министра попросили устроить совещание в Танке, он с холодной иронией произнес: “Я туда не пойду. Этот Танк протекает”. При малейшем подозрении на утечку информации Рамсфелд обращается в ФБР с просьбой о расследовании.
Политобозреватель Майкл Хирш в статье “Сражение Пауэлла” рисует государственного секретаря как полную противоположность министру обороны. Пауэлл по существу представляет иную часть американского общества - ту самую, что так ненавистна Рамсфелду. Автор статьи приводит следующую выдержку из опубликованных мемуаров четырехзвездного генерала: “Многие из моих сослуживцев - капитаны, майоры, полковники, познавшие огонь и кровь сражений, - считают, что если снова придет время нажимать на курок, их не удовлетворят половинчатые ссылки на необходимость войны, не принятые и не понятые большинством населения”.
Майкл Хирш рассказывает, как совсем недавно госсекретарь посетил Анголу, где вступил в дружескую беседу с группой осиротевших ангольских ребятишек. Генерал спросил их, знают ли они, кто он такой. Дети покачали головами, и он объяснил: “Я дипломат. Я объездил множество разных стран и беседовал с их лидерами, доказывая, что Америка заинтересована во всеобщем счастье”.
Обозреватель не удержался от комментария, причем довольно едкого. “Разве Америка вправду в этом заинтересована? - пишет Майкл Хирш. - Побывав в Африке, в том числе на саммите в Йоханнесбурге, Пауэлл не мог не заметить, что многие придерживаются противоположного мнения: для Америки важны только собственные интересы. Госсекретарю не раз приходилось выслушивать, что администрация Буша стремится вести войну с террористами и с Ираком по своим правилам, ни с кем не считаясь. Всего год прошел с тех пор, как весь мир с огромными симпатиями смотрел на Соединенные Штаты и 200 тысяч человек собрались у Бранденбургских ворот в Берлине в поддержку Америки, а французская газета “Монд”, отражая всеобщее мнение, восклицала: “Теперь все мы - американцы!” На саммите в Южной Африке в лицо госсекретарю кричали: “Позор Бушу!”. Мировое общественное мнение переменилось”.
По мнению М.Хирша, такие перемены вызваны позицией вице-президента и министра обороны США. В отличие от них, Колин Пауэлл примыкает к слою прагматичных республиканцев, следующих главным традициям своей партии. Этих традиций придерживалась и администрация Джорджа Буша-старшего, которая всегда с максимальным уважением относилась к созданию добрососедских отношений с союзниками, даже потенциальными.
Не удивительно, что европейские дипломаты, в том числе и глава Европейского сообщества Хавьер Солана, предпочитают встречаться и вести переговоры с Пауэллом, а не с кем-либо другим из окружения Президента. Естественно, это совсем не по душе тем, кого принято называть ястребами. Президент Буш, как известно, все-таки прислушивается к советам своего госсекретаря и в действиях против режима Саддама Хусейна старается заручиться поддержкой ООН и союзников. Но одновременно дает понять, что в крайнем случае обойдется без этой поддержки и будет действовать самостоятельно.
Все это дало повод многим обозревателям для суждений о том, долго ли продержится Пауэлл в администрации. Известный политолог Фарид Закариа в том же номере журнала “Ньюсуик” вообще приходит к парадоксальному выводу: “Реальной целью Рамсфелда и Чейни является вовсе не разгром диктаторского режима Саддама Хусейна, а смещение Колина Пауэлла с должности”. Оставим в стороне вопрос о корректности такого вывода. Важнее определить, насколько он верен.
Вероятно, многие согласятся, что иракская проблема обнажила два разных подхода к внешнеполитическому курсу Соединенных Штатов. Свидетельство тому не только противоречия, возникшие в сферах верховной власти, но и разброс в общественном мнении. Перекрестные социологические исследования последнего времени показывают: население страны, так называемые простые американцы, тоже делится на два примерно равных по численности лагеря. Один целиком поддерживает планы нападения на Ирак, другой предпочел бы устранить режим Саддама Хусейна методами, более приемлемыми для остального мира.
Трудно сказать, вникали или нет респонденты в принципиальную суть задаваемых им вопросов. Скорее всего, не вникали, рассматривая планы войны с Ираком как тяжелую, сложную, рискованную, но “штучную” военную операцию, не затрагивающую коренных проблем американской внешней политики, ее глобальной значимости. Публикации “Ньюсуика” настраивают на иной лад, заставляют заглянуть глубже в попытке разобраться, на каких принципах будут впредь строиться отношения США с другими странами. Есть основания предполагать (а может быть, и опасаться!), что отныне предпочтение будет отдаваться откровенным силовым акциям.
После Второй мировой войны политическую стратегию США определяли, главным образом, люди с Уолл-стрита, бизнесмены и финансисты. Силовых методов они не отрицали, но при малейшей возможности старались их избежать. Даже когда возникали конфликты с явным врагом - Советским Союзом. Теперь решающее слово принадлежит военным и менеджерам. Глобальные интересы, как пишет М.Хирш, многим из них чужды, они готовы принести их в жертву во имя интересов более узких.
Так или иначе, пути, которые в ближайшее время изберет президентская администрация, определят ситуацию в мире на долгие сроки, положат начало новому соотношению сил на международной арене. Это новое соотношение не обязательно принесет пользу Америке. Может случиться как раз обратное.
Что касается перспектив военной операции против Ирака, то тут уместно привести некоторые сравнительные данные о том, чем располагают сегодня Соединенные Штаты и Ирак. Американские войска насчитывают 485,5 тысячи человек и 865,2 в резерве, иракские - 424 тысячи и 650 тысяч в резерве. В морской пехоте США 173,4 тысячи солдат и офицеров. В Ираке такого рода войск вообще нет. Военная авиация Америки располагает почти 370 тысячами летательных аппаратов, Ирак - только тремя тысячами.
Если бы подобное преимущество сложилось у одной из сторон в шахматной партии, сопернику оставалось бы только сдаться без боя и даже без долгих раздумий - игра сделана. Но мир - не шахматная доска. Расположение и мощь отдельных фигур, разумеется, решают многое, однако далеко не все. Любая война всегда сопровождается побочными последствиями. Всего не предугадаешь.