Бой под лунной радугой

 Наконец-то на днях во время прогулки мне удалось снова увидеть и сфотографировать редкое явление - лунную радугу! И вспомнилась давняя история... 

 

Саратан - самая жаркая сорокадневная пора в летнем Афганистане. Особенно горячей она казалась нам в середине восьмидесятых, когда боевые действия со всех сторон приняли наиболее ожесточённый характер. Нашей группе “Кобальт” из десяти офицеров и двух прапорщиков МВД была поставлена задача: объехать пять отдалённых населённых пунктов на двух БТР-ах, проверить работу и действенность новых служб охраны порядка и самозащиты, обеспечить их оружием и боеприпасами.

К вечеру успели проехать лишь три кишлака. В четвёртом, - наиболее дальнем, стоящем на возвышенности посреди степи, - нас встречал лишь мулла с внуком и собакой. Внук, - мальчуган лет двенадцати, как и все пацаны той, нескончаемой гражданской войны, был вооружён автоматом. Мулла - живой, энергичный старик, лет семидесяти пяти, к нам, “шурави” - советским, относился вполне лояльно и доброжелательно. Лишь умудрённый жизненным опытом пес-”волкодав” грозно прорычал на “чужаков”, поморщился от запаха техники и, успокоенный командой хозяина, лёг в тень. Вот и весь отряд самообороны и охраны порядка некогда многонаселённого кишлака, лежащего на перекрёстке былых торговых дорог и караванных путей. Остальное население покинуло родной кров, опасаясь частых налётов многочисленной банды, орудовавшей на прилегающей территории с особой жестокостью.

Ночи в Афгане наступают быстро и рано. Выставив за дувалом грозную башню БТР, наскоро поужинав надоевшим сухим пайком, распределили обязанности по ночному дежурству и расположились на отдых. Мы с приятелем ещё долго сидели за чаем с муллой, оживлённо переговариваясь на смеси разных языков и наречий, которых каждый успел набрать в свой лексикон на необъятных просторах Азии. Где-то, через час, за последним намазом, ночную тишину резко разорвали автоматные очереди за дувалом по всему периметру кишлака. Пули со всхлипом “ляпались” в глинобитные стены, изредка визжа, рикошетили о редкие камни. Несколько разрывов выстрелов из гранатомётов сразу показали, что кишлак атакует хорошо вооружённая многочисленная группа.

Мы сразу встретили противника ответным огнём через бойницы в стене, благо боеприпасов у нас было в достатке. Правда, бой пришлось вести каждому поодиночке, в отрыве от товарищей, занявших круговую оборону в многочисленных отсеках строений. Толстый дувал и узкие бойницы служили хорошей защитой, но, при этом, не давали вести прицельный огонь. К тому же, внутри строений поднялась такая пыль, что в двух-трёх метрах уже ничего нельзя было рассмотреть. Я находился в “комнате” муллы, и в моменты перезарядки магазинов успевал заметить, как старик с внуком усиленно молились Всевышнему о помощи и спасении. Мы же, люди служивые, спасали их и себя - наяву, без помощи свыше, с тыла, слева, справа, зато, отчаянно матерясь.

Инстинкт войны: стой до последнего, стреляй, пока не пристрелили тебя, спасай себя и друзей, - захватил все, вплоть до разума. Абсолютно не думалось: зачем нам эта война, развязанная старыми, маразматическими, выживающими из ума политиками и правительством; зачем нам эта нищая страна, когда в наше, богатой, прекрасно жить и созидать; зачем нам этот пустующий кишлак, брошенный самими жителями, и эта, глиняная, пыльная, отнюдь, не брестская крепость, где суждено “лечь костьми” ни за что, ни про что?

Луна и звездное небо освещали округу хорошо, но, вслед за поднятой боем пылью и гарью от чего-то горящего, по небу поползли ночные облака, внезапно хлынул короткий ливень, блеснули молнии и ударили в землю где-то неподалеку. Бой шел уже часа четыре. Невозможно было определить: кто жив, кто ранен: перекликавшиеся голоса тонули в шумихе выстрелов с обеих сторон.

Вдруг, раздался сильнейший грохот, за ним - второй, третий... Это был не гром, а нечто необъяснимое, грозное, откуда-то сверху, снизу и - вокруг. Кажется, земля и небо раскололись одновременно. Грохот ударил по ушам, оглушил, опустошил. И... наступила полнейшая тишина. Все смолкло так, что не было слышно буквально ничего. Стрельба с обеих сторон прекратилась. Руки опустились. Все замерло. Автомат стал неимоверно легким, невесомым. Даже голова не поворачивалась в стороны, а только - вверх и вниз. Чувство времени пропало. Трудно сказать, сколько продолжалась эта тишина: несколько секунд, минут, час?

И тут, над кишлаком, высоко в ночном небе, ярким сполохом “вспыхнула” радуга! Ночная радуга в отблеске Луны. Она делилась по цветам, но все цвета были как на экране черно-белого телевизора, только, с яркими серебристыми оттенками, по которым “бегали” блики, похожие на блеск бриллиантов “чистой волы”. Воздух стал свежим, не афганским, не озоновым, непонятным, неописуемым. Он сначала как бы надавил сверху, и затих. Пыль, недавно стоявшая вокруг, улеглась, словно по команде. Все казалось легким, неземным. Вот-вот, стоит только чуть-чуть захотеть, подпрыгнуть, и ты полетишь вверх, навстречу радуге, а потом, по ней - в космические дали. Но это только казалось, оторваться от земли не было сил. Их вообще не было, не ощущалось. Даже тело казалось растворившимся в этом воздухе. Темнота сгустилась настолько, что ничего не было видно, кроме этой, все охватывающей, все поглощающей радуги.

Трудно сказать, сколько она мерцала. Вспыхнув манящими искрами, она пропала также внезапно, как и появилась. А вслед за этим прошло и оцепенение.

Я встряхнулся и ринулся к бойнице. Со стороны недавно наседавших душманов была тишина. Ни одного выстрела! Ушли?

Застывший было в молитве мулла, ожил, встал и смотрел на меня глазами на выкате, как бы о чем-то спрашивая. А я ничего не знал. Да и что я мог ему ответить?

Бой стих. Мы, перекликаясь друг с другом, начали собираться. Вот и мулла, сказав последнее “аминь”, с невозмутимой улыбкой поспешил с помощью: разогревать чай. Казалось, его меньше всего интересовали наши дела и возможные потери, и тем более, недавняя радуга. Словно он видел подобное, чуть ли не каждый день. Для него это было знамение Аллаха.

А когда все собрались, выяснилось, что среди нас никто не получил даже царапины, не говоря уже о ранениях. Все потери составили: четыре пробитых пулями и осколками передних колеса у БТР-а прикрытия. А за дувалом - тридцать два убитых бандита. По всей видимости, весь личный состав банды, состоявшей из представителей разных национальностей. Несмотря на хорошее вооружение и благоприятные условия для атаки, никто из нападавших так и не пересёк невидимую черту в радиусе ближе двухсот метров до заветной цели. И еще парадокс: на троих не было ни царапины. Словно они умерли от разрыва сердца.

Мы в недоумении переглядывались: какая невидимая сила направляла в цель наши пули и способствовала нашей победе? Что это было: гром, Лунная радуга, или - нечто? И только один мулла загадочно улыбался: будто он наверняка знал, откуда и от кого пришла к нам помощь.

 - На всё есть воля Аллаха! - повторял он постоянно на пушту, разливая чай и подавая пиалы каждому из нас, включая его невозмутимого внука. И верный пёс, словно в подтверждение, положив голову на мощные лапы, смотрел куда-то в небо, изредка ловя ушами какие-то звуки.

 ...Много времени прошло с тех пор. Закончилась командировка. Закончился для нас и Афганистан. Разъехались мы в разные стороны и страны. Распалась страна, доведенная сумасшедшими, сбрендившими, но, дорвавшимися до власти новыми правителями, умеющими “с понтом” править, но не управлять, - до состояния почти того самого Афганистана. Но в конце “перестройки” каждый из участников того боя, независимо от национальности, и друг от друга, понял, что видимо на всё, действительно, есть либо воля какого-то Всевышнего, либо - внеземное вмешательство, либо - нечто большее - везение, фарт от Фортуны и Госпожа Удача.

Лунной радуги я больше никогда не видел, но, знаю, что она - есть. Да и Афганистан уже давно не болит у нас в душе.