СМЕРТЬ в СИЗО

В мире

- Необходимо изменить уголовную политику, поскольку в последнее время наметился крен в сторону репрессивной практики, - заявил Генеральный прокурор Юрий Чайка. Он приехал в город Ногинск Московской области и проверил следственный изолятор № 1. Увиденное повергло его в шок. (Хотя непонятно, чему он так поразился: до назначения Генпрокурором Юрий Чайка был министром юстиции, в его ведении находились тюрьмы, изоляторы, колонии – и уж он-то обязан был знать, что там происходит.) Прокурор отметил, что Ногинский следственный изолятор - один из худших в стране. В камерах установлены трехъярусные кровати, вместо 4 квадратных метров на человека приходится 2,6 метра, здесь даже электропроводка не изолирована и полы покрыты бетоном. Совместно содержатся арестованные за тяжкие и малозначительные преступления, ранее судимые и впервые привлекаемые к уголовной ответственности, что противоречит закону.
- Суды фактически полностью удовлетворяют все ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу, - сказал Генеральный прокурор. - За последнее время наметилась тенденция к увеличению числа лиц, находящихся в местах лишения свободы, с 750 тысяч до почти 900 тысяч в этом году. По нашим данным, 30 процентов из числа отбывающих наказание в исправительных учреждениях совершили преступления небольшой и средней тяжести.
Наши суды редко выносят оправдательные приговоры – 1 процент от общего числа. Но приговор есть приговор – формально он ставит точку в деле. Обвинение доказано, и люди отбывают срок заключения ...в благодатных условиях исправительно-трудовых колоний. Благодатных - по сравнению со следственными изоляторами (СИЗО).
Если уж посетил Генеральный прокурор СИЗО, то ожидалось, что он подробнее остановится на этой страшной стороне правоприменения. Чайка же отделался констатацией общеизвестного: “Суды фактически полностью удовлетворяют все ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу”.
Почему? Почему не ограничиваются другой мерой пресечения – подпиской о невыезде?
Опытные юристы утверждают, что в правоохранительной системе воцарилась система прогрессирующей отчетности. Начальство требует больше задерживать, больше раскрывать дел, больше осуждать-наказывать. Люди в погонах и стараются – зарабатывают премии и звезды на погоны.
“Арест – это как смерть, - говорит московская бизнесвумен Яна Яковлева, семь месяцев отсидевшая в СИЗО. – Суд никогда не выберет другую меру пресечения, потому что на аресте настаивает следователь”.
Добиться признания проще всего, когда подозреваемый сидит в камере, в нечеловеческих условиях, подавленный морально и физически.
На защиту Яны Яковлевой поднялось бизнес-сообщество, заговорила пресса, прошел слух, что за нее вступилась ее добрая знакомая – дочь бывшего министра, и ныне вхожего в высшие круги. Один из редких счастливых случаев. Остальных же, безвестных узников СИЗО - 160 тысяч. Столько человек на сегодняшний день сидит в следственных изоляторах - людей, обладающих всеми законными правами граждан России, юридически невиновных, пока их вина не доказана в суде.
Между тем у преступника - осужденного, отбывающего срок наказания в колонии - больше реальных прав, чем у невиновного в СИЗО. По крайней мере, больше права на жизнь, на лекарства, на возможность не заразиться туберкулезом и СПИДом, наконец, “просто” не задохнуться в камере.
Два месяца назад, 10 июля, в Екатеринбургском СИЗО от жары скончался 44-летний Шавхат Курбонов. Он отсидел, ожидая приговора, год и два месяца. Екатеринбургская следственная тюрьма считается одной из самых страшных в стране. А когда на улице жара выше 30 градусов и в камере, рассчитанной на двадцать человек, набивается пятьдесят...
Через неделю, 17 июля, в камере Северо-Западного управления внутренних дел на транспорте (Петербург) надзиратели обнаружили труп Сергея Монина. Смерть наступила от тупой травмы шеи. Монин подозревался в наркоторговле, в крупных операциях с героином. Теперь уже он ничего не скажет.
Смерть в СИЗО бывает разная. Но почти всегда она – облегчение следователю. Дело закрывается. Какое оно было – кто ж будет разбирать. При жизни мало кого интересовало – тем более никто не спросит после смерти. Например, 8 сентября в Псковском СИЗО №1 повесился мужчина, арестованный за контрабанду. Ему грозил срок от 7 до 12 лет. Пресс-служба тут же сообщила, что убийства быть не могло, так как заключенный находился в камере один. В городе Ногинске Московской, столичной, области на одного подследственного приходится 2,6 квадратных метра, в Eкатеринбурге и Петербурге – по 1,5 метра, а в Пскове – отдельная камера. Кому-то, наверно, очень кстати пришлась смерть контрабандиста, в идеальных условиях, без свидетелей.
Александр Рогов из города Алексин Тульской области, 21 года от роду, ни в чем противозаконном замечен не был. Его арестовали по заявлению об изнасиловании. Через несколько недель женщина, обвинившая Александра Рогова в изнасиловании, написала новое заявление, что она оклеветала его, хотела отомстить за какие-то обиды. Но Рогова почему-то не отпустили на свободу, взяв подписку о невыезде до полного выяснения. Тогда женщина обратилась в Тульскую областную прокуратуру и Генеральную прокуратуру, в Москву. Тем временем молодой, полный сил человек умер.
В первом заключении о смерти написано: “Отравление неизвестным ядом”. Во втором: “Острая коронарная недостаточность на фоне пневмонии”. Почему Рогова сразу не выпустили, чего от него добивались, какие методы применяли, что пытались скрыть? Матери Рогова отказано в возбуждении уголовного дела и в расследовании смерти сына.
Общеизвестно, какая рейдерская война ведется в России с подключением правоохранительных органов, как штампуются заказные дела вроде дела Яны Яковлевой. Тысячи руководителей малого и среднего бизнеса заключены в следственные изоляторы. Лидеры общественного движения “Бизнес-солидарность” обратились к президенту Медведеву с просьбой ввести мораторий на досудебные аресты предпринимателей. Они информируют главу государства, что чаще всего аресты происходят в тех случаях, когда бизнесмены отказываются от предложенных им коррупционных схем. Иначе говоря, им угрожают тюрьмой за честность.
Заключение в СИЗО может сломить любого. И признание подпишешь, и свое предприятие передашь тому, на кого укажут. Не подпишешь – останешься гнить в камере. По данным общественного комитета “За права человека”, каждый год в следственных изоляторах России, не дождавшись суда, погибает до 2 тысяч человек.