Как я ловила папу Эдварда Сноудена

Лан Сноуден – отец того самого молодого человека, который всем нам рассказал о том, что мы живем под колпаком спецслужб – сейчас находится в Москве. Я по просьбе бывших коллег-журналистов летела с ним в столицу России, по дороге пыталась интервьюировать, фотографировала, снимала и, по-моему, здорово надоела этому интеллигентному человеку. Но что тут поделаешь – работа такая.

Однако по порядку. Есть в Москве некий крупный медиа холдинг. Имя его называть, естественно, не буду, чтобы не сочли за рекламу. Скажу только, что это одно из ведущих СМИ России – количество эксклюзива, которое выдает этот холдинг «на ура» каждую неделю, зашкаливает. Иногда, если что-то случается на территории США, я работаю для них. Почему нет?

Да, я не всегда могу сфотографировать то, что мне заказывают, например, два года назад я не оправдала ожиданий с похоронами Стива Джобса... Но тогда, как известно, никто их не оправдал – о том, где находится могила гениального менеджера, стало известно относительно недавно. Так вот, выполнить задание не всегда возможно, но выброс адреналина всегда гарантирован! И никакой политики – не надо вставать ни на чью сторону, просто сделай то, что не смогли или не догадались сделать остальные. И все.

Среда, девятое октября. Пять утра. В квартире тишина и покой – сопят дети, которым еще спать и спать, сплю я – слава богу, я не раб на галерах, вставать с рассветом не надо. Приключения разбудили меня, как водится, на самом интересном месте – можно сказать, принц, наконец, решился поцеловать меня и тут - звонок. 

Коллеги как всегда были лаконичны:

- Самолет взлетает в два двадцать, билет на твое имя куплен, езжай в аэропорт, по дороге узнаешь зачем.

Обожаю такие задания. Что в таких случаях надо сделать? Детей отправить в школу, собрать сумку – не забыть положить туда камеру и еще одну запасную камеру, позвонить мамочке, чтобы пожила с внуками, пока дочь набирается адреналина, а вот и такси – терминал номер один, пожалуйста!

Задание я получила по дороге в аэропорт. Коллеги просто прислали мне на телефон фото – эй, да это же папа Сноудена! Объяснять дополнительно мне ничего не надо было – на этот холдинг я работаю больше десяти лет. Я приехала в аэропорт, прошла регистрацию, и пошла разуваться, чтобы пройти досмотр. Торопиться не имело смысла – впереди меня, как и папу, ждало полтора часа ожидания перед посадкой, и это - если мы улетим по расписанию. Потом девять часов полета, потом прохождение паспортного контроля уже в России... Короче, суетиться не имело смысла.

Я стояла в очереди на досмотр багажа, давно стояла – очередь двигалась медленно, а папы все не было. Может, он передумал лететь? От нечего делать я стала потихоньку разглядывать пассажиров, стараясь угадать в них тех, кто полетит со мной в одном самолете. Через какое-то время мое внимание привлек невысокого роста мужчина в кепке и темных очках – он стоял у стойки регистрации. Не надо было быть Шерлоком Холмсом, чтобы понять – в солнцезащитных очках этот человек чувствовал себя очень и очень некомфортно. Уже потом я узнала почему: у него было слабое зрение, а очки были без диоптрий... 

Но это не был папа Сноудена. У папы, как известно, довольно крупное лицо, очень кудлатая голова и не так много седины на висках. Мужчина же в очках был сед, кудрей на висках у него не просматривалось, равно как и крупного лица. Но очки и кепка в здании аэропорта... зачем?

Я решила проверить его старым испытанным способом – достала камеру и стала снимать якобы здание изнутри, а потом навела объектив в его сторону, просто плавно провела мимо его лица, и он инстинктивно попытался прикрыть лицо руками. Никто больше не встрепенулся, когда увидел направленную на него камеру, только он. Да не может быть!

Я прошла досмотр, и направилась к воротам номер семь. Мужчина в очках и кепке тоже прошел досмотр и направился к воротам номер семь, но сел напротив – в девятый сектор, туда, где ждали начала полета улетающие в Китай. Я внимательно осмотрела каждого в нашем секторе. Все-таки мужчина в очках был единственным, кто хоть как-то смахивал на Сноудена-старшего. Больше никого даже чуть-чуть похожего не было. Время посадки близилось, лететь в Москву без папы не имело смысла.

Я купила кофе и подошла к мужчине в очках:

- Простите, мы не встречались раньше? Мне кажется, я знаю вас.

- Нет, это исключено. Мы не знакомы.

- Может быть, я где-то видела вас?

- Нет, нет, что вы, исключено.

- Может быть, по телевизору?

Мужчина заметно дернулся.

- Вы папа Эдварда Сноудена, я узнала вас!

- Да... это я... Пожалуйста, тише!

- Вы знаете, что в России вашего сына считают героем?

- Да, я знаю. И я очень благодарен этой стране за то, что она приняла моего сына. И мне очень жаль, что СМИ США сделали из него предателя и врага страны. Это не так. Вы не знаете моего мальчика, никто его знает. Но я не могу об этом говорить, я обещал.

- Кому?

- Не важно. Я не могу говорить об этом, извините.

Если, не дай Бог, ваш ребенок выдал секреты страны и улетел жить куда-то далеко, и вот вы в кои-то веки собрались к нему в гости, а в аэропорту к вам подходит блондинка с кофе, чтобы просто сказать, как она восхищается поступком вашего сына, не верьте ей. Просто так блондинки с кофе в аэропорту не подходят. И да, у такой дамочки, скорей всего, где-то спрятана камера, которая записывает каждое ваше слово.

Стыдно ли мне за этот поступок? Нет, мне не стыдно.

Есть масса других, за которые неприятно, а вот за этот случай нисколечко, потому что в аэропорту «Шереметьево» в Москве по прилету Лана ждали примерно двадцать разных телекомпаний – российских, европейских, американских... Он знал об этом, был согласен на общение с медиа. Тут вопрос был только во времени – кто первым опубликует фото и видео папы, который едет к сыну. Это принципиально важно – быть первым, это и называется «эксклюзив». Это и выводит СМИ по цитируемости на первое место. 

Да, Лан боялся быть рассекреченным в аэропорту. Он купил билет на «Аэрофлот» и как мог изменил внешность – сбрил свои роскошные кудри, пусть не специально, но довольно заметно похудел и поседел, надел очки, кепку, пришел на ожидание не в своей сектор. Он, наивный человек, наверное, думал, что этого достаточно, чтобы скрыться от спецслужб... Поэтому я прятала камеру от него – зачем лишний раз нервировать человека?

Уже потом, в Москве, меня спросили:  как ты думаешь, почему только наш холдинг догадался снимать папу Сноудена в аэропорту Нью-Йорка? Почему все остальные, наставив камеры на выход из аэропорта «Шереметьево» ждали его только в Москве по прилету? Ведь главное, за чем гоняются журналисты всех телекомпания мира, – это уже упомянутый эксклюзив. Пресс-конференция, которая дается для всех скопом – это последнее дело... этим довольствуются тогда, когда больше довольствоваться нечем.

Я не знаю, почему коллеги упустили возможность поговорить с папой тет-а-тет. Возможно, это было связано с тем, что работать с камерой в Нью-Йорке тяжелее, чем в Москве. Тут нельзя просто поставить камеру и снимать. А, возможно, все было настолько банально, что никто об этом просто не подумал – несмотря на то, что все без исключения крупные телекомпании России имеют своих спецкорров в Нью-Йорке.

Мы поговорили. Папа признался мне, что да, потерял вес, как, кстати, и мама Сноудена – «для нас то, что случилось, было шоком, это был настоящий удар...» 

Папа рассказал, что спецслужбы Америки выходили на него с просьбой полететь в Россию и повлиять на сына, но он отказался. Папа поделился, что теперь он учит русский язык, но при этом понятия не имеет, знает ли русский его сын Эдвард.

Он сказал, что в Москве в аэропорту его ждет надежный человек, что он пробудет там три недели и готов к ажиотажу, связанному с его приездом.

Вообще папа держался молодцом, но мой вопрос: «А понимаете ли вы, что ваш сын покинул родину навсегда? – немного выбил его из колеи, на его глазах показались слезы... 

Лан говорил мне о том, что его сын всегда остро переживал несправедливость, что он никогда не хотел предавать свою страну, но так вышло.

Наше общение очень сильно затруднял тот факт, что Сноуден-старший довольно плохо слышал... Мне приходилось задавать вопросы очень громко, что, в свою очередь, нервировало его.

В самолете Лан, наконец, расслабился – он снял очки, кепку, правда, «выжил» соседа – самолет летел пустым, мест было полно и папа сделал все, чтобы остаться одному. Впечатления о полете он выразил одной фразой: «Очень длинный!»

Уже перед самым отлетом из Америки получила задание от коллег: «Ты обязана снять его первые шаги на российской земле!» Именно поэтому я выскочила из самолета почти первой, бросила где-то сумку, приготовила камеру и стала ждать. Скрывать камеру тут уже не имело смысла да и не было возможности: Лана надо было снять крупно, так сказать, во всей красе.

Стюардессы заволновались: по закону и всем правилам аэропорта я не имела никакого права снимать в этом месте, – там, где начинается «рукав» или специальный передвижной коридор, замена трапа. В Америке я бы сразу получила предупреждение, после которого оставалось бы только сделать одно: собрать вещи и уйти, или дождаться полиции и быть арестованной. Но я была в России. 

«Девушка, пожалуйста, я должна снять отца Эдварда Сноудена, в момент, когда он выходит из самолета!» - попросила я стюардессу после того, как она сделала мне внушительное замечание и пригрозила охраной аэропорта. 

Бортпроводница очень удивилась, а потом расстроилась: «Как? Он летел нашим рейсом? У нас все-таки глаз замылен на американские фамилии, я прочитала весь список и даже не обратила внимания!»

Самолет давно опустел, а папа все никак не выходил. Скорей всего, он получил инструкции заранее. Наконец, он показался. Увидел меня с камерой, на секунду замер:

- Вы все-таки медиа!

- Да, но что вам теперь-то волноваться, вас на выходе ждут двадцать телекомпаний...

Папа быстренько побежал по коридору, я за ним, бросив вещи... Кстати из самолета папа вышел без очков и кепки. Он бежал, я бежала рядом и снимала, задавая вопросы. Удивительно, но он на них отвечал. Коридор кончился, и Лан на пару секунд растерянно остановился, и в этот момент мне хватило наглости предложить ему помощь. Потом мы забежали в здание аэропорта, и тут же наткнулись на толпу встречающих – шестеро человек, среди которых я узнала только Анатолия Кучерену. Короткий обмен приветствиями и вот папу уже сажают в специальный электромобиль, который увозит его на паспортный контроль в VIP-зал. Это было сделано для того, чтобы не дать журналистам, а, возможно, и сотрудникам спецслужб, которые «вели» Лана из Нью-Йорка, проследить, куда он поедет дальше. Ведь в настоящее время никто не знает, где живет Эдвард... 

Лан прошел паспортный контроль в специальной комнате для важных персон, потом его вывели на пять минут к заждавшейся прессе, а потом опять завели в здание аэропорта, где посадили в машину и увезли в неизвестном направлении – проследить маршрут не представлялось возможным, входов и выходов в «Шереметьево» несколько десятков, все не отследить. 

На пресс-конференции, кстати, Анатолий Кучерена заявил, что жить Лан Сноуден будет у него дома...

Интересно, когда через три недели папа прилетит обратно, в аэропорту Нью-Йорка будут ли его также ждать двадцать телекомпаний?