Дело о гранатовой шипуЧке

Досуг

Георг МОРДЕЛЬ
В практике полицейских структур разных стран встречается ряд дел, которые по тем или иным причинам не поддаются расследованию. Их именуют по-разному - “глухари”, “висяки”, “летучие мыши”, “пиявки” и т.д. Часть подобных дел так и остается вне “законодательного поля”, предусматривающего возмездие за содеянное, тайна других спустя какое-то количество лет (срок давности имеет значение не только для судебных инстанций и прокуратуры) находит свое логичное объяснение в связи с “вновь открывшимися обстоятельствами”.

* * *
Ничего не предвещало трагического происшествия в тот солнечный день. Десятиклассник Свен Бауман, вернувшись из школы десятого марта 2008 года, решил выпить гранатовую шипучку. Открыв холодильник, Бауман вынул из него бутылку, открыл крышку, налил ароматную шипящую жидкость в стакан и выпил ее залпом, наслаждаясь вкусом и свежестью.
Но спустя несколько минут почувствовал странный приступ удушья, после которого мало что понимал. Еще через минуту-другую юноша стал задыхаться по-настоящему и, потеряв сознание, рухнул на пол.
Свену повезло - его мама Анжелика вернулась домой раньше обычного, увидела сына на полу кухни и сразу же вызвала “скорую помощь”. Медики прибыли спустя десять минут после телефонного звонка и отвезли парня в приемный покой ближайшей больницы. Там промыли желудок и обнаружили сильно действующий яд, который применяют в своей практике ветеринары.
Придя в себя, Бауман тут же назвал имя отравителя. У него не было сомнений в том, что на его жизнь покушался новоявленный дружок его матери Берни Гольц. И у этого подозрения, по словам Свена, имелась веская причина - юноша опознал в Гольце человека, убившего его отца пять лет назад. Тогда мальчик вернулся с занятий в спортивной школе на тридцать пять минут раньше положенного срока - тренер по баскетболу вывихнул ногу и отпустил учеников по домам.
Вернувшись, Свен увидел, как некто, прихрамывая, убегает из их дома огородами, а, войдя, обнаружил бездыханное тело отца. Тогда ему трудно было подробно описать незнакомца, но некоторые характерные черты навсегда запечатлелись в его памяти. И вот сейчас Бауман опознал в мамином ухажере того самого типа и был уверен на сто процентов в собственной правоте. Он поделился с матерью своими подозрениями, но Анжелика не приняла его слов всерьез, полагая, что сыном управляет обыкновенная юношеская ревность. Вероятно, Берни удалось подслушать их разговор, и он решил избавиться от опасного свидетеля.
Следователь полиции не мог арестовать Гольца только на том основании, что семнадцатилетний гимназист кричал: “Этот тип прикончил моего отца и пытался убить меня!”, но спустя несколько часов у него появилась первая улика, позволившая провести задержание на вполне законном основании: на бутылке гранатовой шипучки обнаружили отпечатки пальцев Бернгарда Гольца. Тем более что на предварительном допросе тот клялся чуть ли не на священном писании, что в рот не берет гранатовую газировку, так как у него аллергия на кислый гранатовый сок.

* * *
Судебное заседание по делу Бернгарда Гольца первоначально казалось достаточно простым как для обвинения, так и для защиты. Адвокат задержанного Биргит Шелер была уверена, что ее клиент выйдет на свободу сразу же после первого заседания суда. Бернгард Гольц ухаживал за Анжеликой Бауман, бывал у нее дома, открывал холодильник. Доставая бутылочки с пивом, он вполне мог притронуться, сам того не замечая, к бутылке с гранатовым напитком, оставив там отпечатки своих пальцев.
- Мальчик испытывает жгучую ревность к господину Гольцу, - заверяла Шелер. - Криминалистика знает случаи, когда дети, опасаясь, что перестанут играть центральную роль в жизни родителей, не только оговаривали тех, кого считали своими “конкурентами”, но и не останавливались перед крайними мерами. Иногда они просто пытаются убить “соперника” или “соперницу”, если родители уделяют тому больше внимания. То же самое касается и “фиктивного самоубийства”! Почему не разыграть его, списав на потенциального “конкурента” и, таким образом, навсегда от него избавиться?!
- Думайте, что несете! - закричала Анжелика. - Мой сын не приучен лгать, а отравлять себя, испытывая судьбу, уж точно бы не стал!
Шелер в ответ лишь посочувствовала матери, способной сделать все для защиты собственного сына, несмотря на определенные чувства к господину Гольцу.
- Разумеется, юноша может нас обманывать, - согласился с адвокатом прокурор Штефан Лукас. - Но есть небольшая нестыковка. Не в его показаниях, а в сочетании вашей версии, уважаемая адвокат, с показаниями медицинских экспертов. Согласно данным, полученным нами в больнице Красного Креста, в напиток было впрыснуто столько яда, что опоздай Анжелика на десять минут, Свена бы не удалось спасти! Я поверю в версию госпожи Шелер, если она объяснит нам, где мальчику удалось раздобыть яд и каким образом он мог узнать, сколько именно нужно миллиграммов данного вещества, чтобы оказаться в больнице, но избежать летального исхода. Слишком большой риск для подобной инсценировки!
Судья Александр Хольд, не вмешивавшийся до сих пор в ход процесса, позволил себе ехидное замечание: не летают ли над домом Бауманов ангелы, способные сообщить Свену, что его мать вернется домой вовремя, как раз в те минуты, когда еще можно спасти “самоубийцу” от смертельного исхода?!
Адвокат решила зайти с другой стороны и поинтересовалась у Свена: как он мог разглядеть лицо или хотя бы фигуру убийцы своего отца - ведь оно произошло зимним вечером, когда (по словам паренька!) преступник выбежал из дома в полутемный двор и скрылся среди высоких кустов соседнего участка.
- Он был хромой. У него не гнулась левая нога, - ответил юноша.
- В Ганновере в то время находился только один-единственный хромой мужчина на весь город? - с иронией заметила Шелер.
- Он убегал, подпрыгивая, и швырнул что-то в выгребную яму. Она и сейчас находится на нашей границе с соседями. После моих показаний полицейские обыскали яму и обнаружили там пистолет с пятью патронами. Эксперты установили, что они были выпущены из того самого пистолета! - стоял на своем Свен.
- Я не подвергаю сомнению выводы баллистической экспертизы, - сказала адвокат, - но, насколько мне известно, на пистолете не было обнаружено каких-либо отпечатков пальцев. Предусмотрительный убийца вашего отца носил перчатки. Ты можешь ненавидеть Бернгарда Гольца по причинам, которые всем нам понятны, но для обвинения в убийстве пятилетней давности этого явно недостаточно.
Судья Хольд попросил госпожу Бауман вернуться за стол свидетелей и рассказать суду о том, как и когда она познакомилась с Бернгардом Гольцем.
- Это произошло пятнадцатого декабря, - ответила Анжелика. - Я работаю продавщицей в магазине табачных изделий. В тот вечер в наш магазин заглянул Берни. Хорошо одетый, обходительный, симпатичный и вежливый, он сразу произвел на меня благоприятное впечатление. Берни поинтересовался, продаем ли мы легкие сигареты с фильтром. Я заметила, что, конечно, у нас “полный ассортимент”, но подобные сигареты обычно предпочитают женщины. Тогда Берни посетовал, что несколько раз пытался отучить себя от курения (ему не нравится эта вредная привычка), но всякий раз не хватает силы воли и решительности.
Я когда-то сама курила и знаю, как трудно расстаться с табачными пристрастиями. Бросила только тогда, когда забеременела, поняв, что от никотина может пострадать и мой ребенок. Посоветовала господину Гольцу испробовать антиникотиновую смесь. Многим она помогает. В магазине других посетителей не было, и потому мы с ним разговорились. Берни рассказал, что в детстве жил в нашем городе, но его родители рано умерли, а он, склонный к романтике дальних дорог, отправился в Испанию. Теперь ему сорок один год, родительский дом давно снесен, а на его месте построен большой универмаг. Но рядом остались липы, напоминающие ему о счастливом детстве. Он охотно бы купил небольшой дом поблизости, но все никак не может найти подходящий вариант. Кончилось тем, что я призналась ему в том, что пять лет назад потеряла мужа, а он поделился своей историей: у него была постоянная подруга в Испании, но они несколько месяцев назад разошлись, когда он решил вернуться в Германию. После чего Берни предложил мне посидеть в каком-нибудь уютном кафе, когда у меня будет свободное время. Так мы и стали с ним встречаться.
- Он вцепился в тебя, как пиранья! - воскликнул Свен. - Таскал по кофейням, дарил цветочки, являлся к нам домой, словно на работу!
- Вы видите, насколько юноша переживает отношения, сложившиеся между его матерью и моим подопечным? - спросила адвокат Шелер. - Человек в подобном состоянии на многое способен...
- Дело не во мне! - отмахнулся Бауман. - Мама была ему нужна, как рыбе зонтик. Этого мерзавца интересовал наш дом. Недаром, когда маклер предлагал нам за него сто пятьдесят тысяч евро, Берни, не торгуясь, сразу же заговорил о двухстах тысячах!
- Неправда! - отбивался подозреваемый. - Я хотел жениться на твоей маме и надеялся, что она останется хозяйкой в своем доме!
- Странная история, - усмехнулся прокурор Лукас. - Зачем человеку покупать дом, если он собирается жениться на его хозяйке? Одно с другим не сходится!
- Он не собирался ни на ком жениться! - утверждал Свен Бауман. - Просто морочил моей маме голову, добиваясь своей цели. Только вот интересно, какая у него была цель?!
- Что может сделать с молодым человеком ревность... - наигранно вздохнула адвокат Шелер. - Особенно в таком сложном возрасте, когда его характер на стадии формирования... Признайтесь, Свен, вы просто сочинили историю о хромом грабителе, которого не смогли разглядеть. Да, вашего отца убили, выражаю вам свое сожаление, но это был совсем другой человек, не похожий на Бернгарда Гольца. И потом, какую цель Гольц мог преследовать, ухаживая за вашей матерью? Повторить ограбление, неудачно закончившееся много лет назад? Но это смешно!..
- А зачем Гольц поедал глазами нашу лестницу, ведущую в подвал?! Что ему было там нужно?!
Анжелика Бауман пыталась успокоить сына:
- Я не собиралась замуж! - торопливо произнесла она. - Ты же знаешь, что я обещала покойному дедушке передать тебе дом в целости и сохранности. Просто мы иногда встречались с Берни. Мне всего тридцать восемь лет и у меня может быть своя личная жизнь...
- Не спорю! Но все равно этот тип - убийца! Почему я не обвинял никого из твоих прежних ухажеров, а их было не так уж мало, но указываю именно на этого?!
Госпожа Бауман покраснела и замолчала.
- Кстати, - судья Хольд посмотрел на подозреваемого, - где вы повредили колено, если не секрет?
- Какой секрет, господин судья, - махнул рукой Гольц. - Этот несчастный случай произошел со мной семь лет назад. Я занимался верховой ездой и на одном из занятий мне, как назло, попался слишком сноровистый конь... Он и дернул настолько, что я выпал из седла на землю. И вот результат... У меня сохранилась справка из больницы Дортмунда. С тех пор чувствую свою ущербность.
- Дортмунд, Дортмунд, - припомнил прокурор Лукас. - А ведь я там служил семь лет назад. Тогда в Дортмунде ограбили инкассаторский фургон. Темная была история: шофер и один из нападавших погибли в перестрелке, а трое оставшихся грабителей ушли с добычей, похитив более миллиона... Причем, судя по всему, одному из нападавших полицейские прострелили ногу. То дело осталось в “глухарях”, мы так и не смогли найти преступников. На всякий случай я затребую документы из дортмундского архива.
- Категорически возражаю! - заявила Шелер. - Мы не рассматриваем дела семилетней давности. У меня другая задача: доказать, что Свен Бауман принимает моего подзащитного за совсем другого человека и какое-то старое ограбление в Дортмунде к нему не относится!
- Семь лет назад я действительно был в Дортмунде, - не стал отнекиваться Гольц. - Мне скрывать нечего. Но в нападении на фургон с деньгами участия не принимал. А вот пять лет назад, в тот день, когда убили отца этого молокососа, находился в Испании, в славном городе Сарагоса! У меня железное алиби, которое не опровергнет ни один полицейский!
- Мы проверим ваше утверждение, - согласился с подозреваемым судья Хольд. - Но вам придется остаться у нас на несколько дней, пока мы не запросим ваши данные в полиции Сарагосы. Как только соответствующие документы поступят, мы продолжим слушание.
Адвокат Шелер ничего не смогла возразить Хольду, хотя ее клиент и обещал взыскать с суда деньги за нанесенный ему моральный ущерб и потерянное рабочее время.
Но необходимость посылать запрос в Испанию внезапно отпала. Бернгарда Гольца не успели увезти в следственный изолятор, как в зал к судье Хольду ввели странного типа. Его бритая голова была украшена сине-черной татуировкой, имитировавшей волосы, а тело стягивал спортивный костюм зеленого цвета.
Неожиданного участника процесса сопровождал полицейский, приковавший наручниками свою руку к его запястью. Позади шла длинноногая блондинка в розовом платье.
Войдя в зал, она сразу пояснила:
- Меня зовут Ингрид Велле. Мне - семнадцать лет, я дружу и учусь со Свеном Бауманом. Хотела вместе с ним прийти в суд, но проспала... Прибегаю к нему домой, а Свена уже нет. Зову, зову - никого, но входная дверь чуть-чуть приоткрыта. Мне показалось это подозрительным. Я не раз бывала у Бауманов - они рассеянностью никогда не страдали, даже при полном форс-мажоре.
Решила заглянуть внутрь. Сняла туфельки и тихонько двинулась вперед. Кухня находится у них справа от входа - там было пусто. Но у меня хороший слух: какие-то подозрительные звуки доносились из подвала. Туда ведут шесть ступенек. Я спустилась на четыре и увидела: этот амбал молотит кривым ломом по кирпичной стене. Причем так увлекся, что никого вокруг не замечает. А мне все видно, что происходит внизу...
Постучал он ломиком, поработал, а потом дернул за один из кирпичей, - тот и отошел. За ним выпал следующий. Верзила посветил в дырку фонариком, присвистнул от радости и сунул внутрь руку. Потом высунул вместе с пакетом. Развернул его и - вот те раз! - на пол посыпалась целая куча денег! Он, как увидел их, будто помешался! Начал подкидывать их охапками вверх, целовать, гладить... Словом, представление не для слабонервных.
Я сообразила, что надо сматываться, пока он меня не приметил, но решила этого типчика просто так из подвала не выпускать. У Бауманов подвал без окон - кричи, вопи, ори, никто тебя не услышит. Дверь подвала из настоящей стали - ничем не пробьешь. Я ее захлопнула, снаружи повестила амбарный замок, достала из сумочки мобильник и сообщила полиции. Ох, как этот ворюга тогда завопил! Обзывал меня, потом грозил, затем умолял его выпустить, обещая за свою свободу сто тысяч евро... Да кто ему поверит - дураков нет! Так и просидела с ключом в руках до приезда полиции.
Сопровождавший бритоголового полицейский подтвердил: задержанный Герхард Зюд отсидел в тюрьме “от звонка до звонка”. На прошлой неделе вышел на волю и вот снова вляпался.
Зюд безнадежно закивал:
- Такая у меня гнусная доля, господин судья. Иные в золоте купаются, а мне за решеткой свой век проводить приходится. Дуракам всегда везет, чего уж тут попишешь?!
- Что за деньги вы обнаружили в подвале дома Бауманов? - поинтересовался судья.
- Старая история, - вздохнул задержанный. - Вы слышали об ограблении инкассаторского фургона в Дортмунде? Трое из нас тогда с большим кушем вышли. И я, надо же, буквально через несколько дней по другому делу “залетел” - из-за сущей ерунды на нарах оказался. Правда, кореша мои сначала своего подельника не забывали. Сами ко мне в тюрьму не приезжали, чтобы не засветиться, а через добрых людей приветы и денежки на мелкие расходы передавали... А что им оставалось? Ведь идею с фургоном я разработал. И план придумал, и вахтера подкупил, и с шофером договорился. Жаль, не вовремя полицейский патруль подоспел, а то выбрались бы мы из заварухи без потерь. Но они, прохиндеи, меня обнадежили: мол, ничего, что я сижу - денежки мои в надежном месте припрятаны и ничего с ними не сделается. Только “Хромой” ждать не хотел. Вахтера он прихлопнул почти сразу после случившегося, потом стал стежки-дорожки ко второму из нас искать. Но тот стоял на своем: пока Зюд не освободится - деньги не трогаем. “Хромой”, понятно, догадывался, где Бауман прячет нашу добычу, тот же был каменщиком по профессии. Но, видно, все до конца так и не выяснил: Генрих - тертый калач, такого не припугнешь. Пришлось ему партнера “завалить”...
- Вы лжете! - закричала Анжелика. - Генрих был честным человеком и ни в какой банде не участвовал!
- Как бы не так! Все эти годы он хранил нашу добычу в своем подвале. А мог бы в банк положить - за это время что-нибудь бы и “натекло” в виде процентов. С такой суммы проценты шикарные. Ну а теперь... плакали наши денежки!
- Ваши?! - усмехнулся прокурор Лукас. - Похищенные деньги принадлежат ограбленному банку!
- Банк в убытке не остался, можете не беспокоиться, - огрызнулся Зюд. - У него все деньжата наперед застрахованы. Если бы не моя глупость, фиг бы вам меня застать. Взял бы их в другое время - и поминай как звали... Нет ведь, позарился, побыстрее захотелось... Сам, дурак, виноват!..
- Но мой муж, Генрих... - все еще не верила Анжелика.
- Вы, госпожа, видно, и понятия не имели, за кого замуж вышли! - усмехнулся задержанный. - Я с ним, как и с Берни, еще во времена ГДР мельком виделся. Только вот не в приличном месте, а на угольных копях, где заключенных держали. Причем, заметьте, не политических.
Я, как из тюряги вышел, сразу начал поиски. И что узнал: Берни прихлопнул Генриха, но до тайника не добрался - малец слишком рано домой вернулся. И что теперь? Снова лягу на нары. Каждый свое по суду получит: банк - деньги, я - десять лет тюрьмы, хотя никого не убивал и травить не пытался, это не мой стиль... А сколько, господин судья, вы отмерите нашему “испанцу”, не мне судить. Хотя, скажу честно, меня это сейчас очень интересует. Должна же быть на свете хоть какая-то справедливость!

* * *
Не станем испытывать терпение читателей. Зюд оказался за тюремной решеткой, как и предсказывал, сроком на десять лет, а вот его более удачливому “коллеге” на сей раз не повезло. Бернгард Гольц будет находиться за решеткой до конца своих дней. И, главное, еще два “глухаря” (второе дело - убийство вахтера, совершенное Гольцем) полиции удалось записать в свой “актив”.
Может, все-таки и есть в нашем мире справедливость? Только вот приходит она не всегда и не к каждому...

Еженедельник "Секрет"