Дядя Миша открыл Америку

- Ну, хорошо... - сказал дядя Миша, сидя на скамейке рядом со мной. - Ну, хорошо... Вот вы сказали, что знаете Одессу...
Гледичия набросила на асфальт узорчатую, как шаль, тень, тень не лежала на месте, мы оба следили за ее движением.
- Дядя Миша, я этого не говорил. Я бы просто не посмел.
- Не имеет значения. Пусть я тоже скажу за Одессу два слова, раз я начал. Человек начал - пусть он говорит. Может быть, он скажет полезное.
Дядя Миша был чем-то сегодня раздражен.[!]
- Я жил в Одессе, теперь я здесь - что я имею? Обеспеченную старость? Сто раз да! Я имею кусок хлеба, и мне не надо ходить по забегаловкам и искать пустые бутылки. Той моей пенсии не хватило бы даже моему коту. Хорошо, что он кое-что доставал у соседей.
Америка дала мне крышу над головой, стены, чтобы я не видел соседей, и тонкий потолок - пусть сквозь него провалится мой верхний сосед! Он так стучит! Он роняет какую-то мебель на пол, он чем-то грохочет, он топает ногами, как будто он на стадионе, у него громкая музыка каждый вечер! Но если музыка с его пластинок остается у него, то я имею только барабаны. Бум-бум-бум! - как будто уже война и он идет в атаку.
- Что вы сказали? - дядя Миша приставляет к уху ладонь. - Что я начал за Одессу, а перешел на Америку? Так она давно уже у меня в ушах! Я однажды спросил у сына, как по-американски «слишком громкая музыка», и пошел на третий этаж. Знаете, что ответил мой молодой сосед? «It’s America!» - он мне ответил. И я подумал на лестнице вниз: когда в Америке сочиняли всякие свободы и всякие права человека, они имели в виду умного человека. Я уже знаю - даже по Одессе, - что не каждый, кто тебе встретится, даже если он кандидат наук, умный.
Тут дядя Миша чуть передохнул.
- Я, кажется, сказал что-то про кандидата? Так я вам расскажу случай. Этот кандидат наук переехал в Америку и здесь он стал кандидатом в сумасшедшие. На первых порах это случается с каждым иммигрантом, если ему не 12 лет и не 80, как мне. А нашему уже за 50...
И тут дядя Миша пустился вдруг в рассуждение - одесские старики умеют и любят это делать, замолкая во время оного, чтобы дать отзвучать словам, и творя в эту минуту следующую замечательную фразу.
- Что вам сказать? - привычно начал он. - Америка-таки за океаном. На другом конце света. И мы все взяли и перелетели через океан. И сели в аэропорту Кеннеди...
Человеку дано удивляться. Как говорится, на здоровье. Пока, как говорится, можешь. Но если у человека глаза на лоб? - Тут дядя Миша посмотрел на меня. - Так это уже, - он поднял палец, - не на здоровье! Он начинает беспокоиться, он начинает поневоле думать: зачем всего так много? Зачем всё так пестро? Зачем чалма, шляпа, жокейка, тюрбан, кипа, тюбетейка, панама, феска, чеплашка, платок - что там еще? - когда можно ходить в кепке? Это что - ковчег? - он начинает думать. И вообще - где я? И что это за вывеска над магазином, где в витрине одежда, «Horse clothes»?
Что вам сказать? Америка - она-таки за океаном! На другом конце света... Или это мы были на другом конце света? - Тут дядя Миша снова сделал паузу, бесцельно оглядывая каменные столики парка Кольберта и игроков за ними.
- Так я все же о кандидате. Жена послала его в русский магазин за «Вегетой». Хорошо. Вегета, вегета, вегета... Он шел, читал вывески и думал неизвестно о чем. Ему так полагается - думать. Чтобы из кандидатов выйти в доктора. Доктора, говорят, лечат науку от кандидатов.
И вот он приходит в магазин и говорит:
- Дайте мне, пожалуйста, «виагру».
- Как?! - там поднимают брови. - У нас нет «виагры»!
Он тоже говорит «Как?» и рассказывает, что за «виагрой» его послала жена, которая сейчас варит борщ.
А в магазине брови уже до потолка.
- Мы не понимаем, - отвечают продавцы, - при чем тут «виагра», если ваша жена занята борщом?
К прилавку уже подтягиваются другие покупатели и все смотрят на кандидата.
Он тоже ничего не понимает.
- Мне нужна «виагра»! Без нее, сказала жена, ни тпру, ни ну!
- У нас здесь закон, - говорят ему продавцы. - покупатель всегда прав. И мы можем сбегать в аптеку напротив и купить вам «виагру». Очень хорошая приправа...
И тут, когда сказали про аптеку, наш кандидат вспоминает, что его послали за вегетой, а он почему-то потребовал «виагру». И он тогда соглашается:
- Не надо в аптеку, дайте мне тогда вегету.
- Пожалуйста, - ему отвечают , - берите вегету. Без нее тоже, как сказала ваша жена, ни тпру, ни ну...
- А теперь представьте себе, - дядя Миша подтянул ноги и выпрямился на скамейке, - представьте, ЧТО бы вам сказали в одесском продуктовом магазине, если бы вы потребовали там «виагру»!
Ну вот, - закончил он «случай», - а вы меня упрекаете, что я не рассказываю вам за Одессу...
Проходит минута, другая. Дядя Миша молчит, оглядывая парк, хотя я знаю, что мысли его, как муравьи в муравейнике, обползают сейчас его полушария в поисках съедобной крошки.
- Знаете, за что я полюбил парк Кольберта? Что он похож на парк Кирова, который на Александровском сквере в Одессе. Тут все почти, как там. Тень от деревьев, скамейки, домино... И все немного качается, как качается весь мир в глазах у старика. Здесь я как дома. Там у меня, на улице лейтенанта Шмидта, не было соседа сверху.
И где же эта хваленая американская справедливость? - вдруг вскрикивает он и взмахивает сухоньким кулачком. - Ему, может быть, музыка, а я имею каждый день только барабаны!

Вадим Чирков



СЛУШАЙТЕ СЮДА!
- Учить английский, как его учат на курсах, каждый божий день - нельзя, - изрек дядя Миша. Мы сидели у меня дома, гость увидел на журнальном столике словарь. - Нужно делать это от случая к случаю.
Я приготовился слушать.
- Но в чем тут закавыка - нужно обеспечить себе эти случаи.
- Очень интересно, - сказал я. - Над тем, как лучше выучить язык, ломают себе головы многие умники. Вот тот же Левенталь...
- Слушайте сюда, - перебил меня дядя Миша. - Сейчас вы со мной согласитесь...
Вот у моей невестки какой-то подросток вырвал из рук сумочку посреди бела дня и удрал. В сумочке, конечно, как у всякой женщины, было все: деньги, документы - на всю семью, ключи от дома, записная книжка с последними номерами телефонов, про остальное я не говорю.
Так нам надо было восстанавливать документы, карточки - придется отвечать в офисах на разные вопросы.
Что вам сказать - за два дня мы выучили два десятка слов! Каких? Пусть они вам не пригодятся! Во-первых - thief, steal, robber. Во-вторых - handbag. Потом: crowded street. В-третьих - gape. В-четвертых - teen-ager. Ну а после - snatch out и run away. Понятно, что: like a lighting. Что дальше? Fright, fear. Shout, cry! Help! Gesticulate! Break into tears. Я заглянул в словарь и нашел еще одно нужное слово, но никому не сказал. Возьмите его на всякий случай себе: gawk.
Теперь вы поняли?
Но нужно учить язык еще. Я вам говорил про моего соседа. Ему хоть что-то надо втолковать. Как? Скоро я освоил новые слова: crash, кnock, stamping, too loud music. Madness. C ними я могу подниматься на третий этаж.
Можно останавливаться на достигнутом? Сосед мне помог: он стал заливать потолок. Я открыл словарь и вот что я узнал: flood ceiling, drop, how long, brainless...
- Дядя Миша, - откликнулся я, - а что если никого из вашей семьи больше не ограбят, а соседи перестанут вас заливать?
- Они не перестанут, они молодые. Если не будут грохотать и заливать, придумают что-нибудь другое, а я снова полезу в словарь. Не о чем беспокоиться! Их сыну года четыре, и он у них restless и indomitable, так что... А насчет ограбить - тоже нет проблем: недавно моего внука остановили на улице и обшарили карманы. Вот вам новое слово: rummage...
- Согласитесь, дядя Миша, вас все-таки заставляют учить. А что нужно делать самому?
- Ходите в парк Кольберта! Здесь столько услышите английских слов! Это не парк, это школа. Вот послушайте: knees, teeth, liver, stomach, smail of the back, shoulder... что там еще есть у человека?
- Вы забыли тhe heart, дядя Миша.
- I wish... - тихо ответил старик.