Институт для чудака

В мире

В “Дженерал электрик” началась паника, когда ведущий специалист, крупный ученый, решил бросить фирму; удержать его нельзя было никакими миллионами, он чудак, бессребреник, даже не получал зарплату – фирма оплачивала его счета. Ученый сказал, что захотелось ему поработать с молодежью и он поедет в другой город, будет там преподавать в институте. Ну что ж, решили члены правления, мы построим тебе институт здесь, наберем студентов – только не уходи от нас.
История из разряда популярных в советские времена легенд о том, как в мире чистогана ценят ум и знания. Только не легенда, а факт. Его привел Петр Леонидович Капица на заседании Совета Министров СССР в 1970 году. Говорил, что судьбу страны будут решать сегодняшние мальчишки и надо поддерживать талантливых, не жалеть на них денег, потому что все решают идеи, а их рождают одиночки, отдельно взятые личности, которых надо носить на руках – иначе мы неизбежно отстанем. То есть передавал руководителям с державного Олимпа то, о чем в стране без устали твердила интеллигенция. В каждой курилке НИИ или КБ клеймили уравниловку, косность системы, ее зависть и ревность. И правда, так и было.
Только... через 20 лет, в 1991 году, мы с профессором Анатолием Васильевичем Блохиным и профессором Ардалионом Павловичем Мальцевым вспоминали то время как золотое. Блохин и Мальцев – руководители радиотехнического факультета Уральского политехнического института, ныне – политехнический университет. Говорили: да, высшая школа, наука в СССР деградировали, что неизбежно при той системе. Но все же - постепенно, все же - учили, исследовали, искали и находили. Само собой разумелось, что приглашение в аспирантуру - честь для студента, официальное признание ума и таланта. По институту шел уважительный шепот: “Петьку на кафедре оставляют...” Престиж поддерживался материально. Аспирантская стипендия в 80-100 рублей при зарплате уборщицы в 70 рублей, при средней зарплате по стране в 120-150 рублей – это деньги, на которые можно прожить аспирантские три года. А там – защита, преподавательская ставка, прибавка за ученую степень кандидата наук, доцентская должность и доцентские 350 рублей гарантировали высокий уровень жизни. Зарплата доцента была в 2 раза выше жалованья среднестатистического чиновника, профессорская - в 3-4 раза, академика - в 6-8 раз.
Наука – удовлетворение любопытства за государственный счет. Так создавались научные школы. Каста жрецов, которые передавали знания из поколения в поколение, подбирая из мальчишек и девчонок себе подобных продолжателей.
Все рухнуло разом к концу 80-х, когда в ходе горбачевских реформ советские деньги стали обесцениваться. Предприятия и организации, получившие самостоятельность, постоянно увеличивали зарплаты токарям и слесарям, шоферам и монтерам, машинисткам и журналистам, а вчерашние высокооплачиваемые люди из науки оказались в нищете - на их жалованье прожить было невозможно. Профессура еще держалась, а доценты стали уходить повально. В кооперативы, малые, совместные предприятия и прочие фирмы, где специалистам предложили достойные зарплаты.
В 1991 году в цитадели высшей школы – в МВТУ имени Баумана, как брешь в стене, возникло 186 свободных преподавательских мест. Немыслимо – нет желающих преподавать в овеянном легендами МВТУ!
Тогда же в печати промелькнуло маленькое и странное сообщение – на одной из кафедр того же МВТУ треть преподавателей подали документы в институты Эдинбурга и Глазго. Обтекаемо сказано. Если прямо – пригласили. Потому что тогда, в 1990-м или в 1991 году, появился закон о выезде - железный занавес рухнул окончательно.
Перед таким выбором устоять, с такой конкуренцией справиться было невозможно.
В закрытых некогда городах Урала и Сибири появились гости из Юго-Восточной Азии и даже из самой Японии. Приезжали на разведку, но с точным прицелом. Им нужны не рядовые. Они планировали вербовать людей на главные, ведущие посты. Оказывается, в фирмах некому занимать высокие должности и получать умопомрачительные зарплаты. Потому что специалист среднего звена уже не рвется вверх. В верхах надо больше думать и вообще менять образ жизни. Квартиру на коттедж с бассейном. Обычный автомобиль на лимузин и т. п. Иначе – не поймут. А это ему утомительно, ему и так хорошо. Ему-то хорошо, но интеллектуальный потенциал фирмы от того не повышается, нужна свежая кровь.
Блохин и Мальцев говорили, как наши, избавившись от пригибающих ум и душу унизительных забот, получив простор для творчества, рванут там фонтанами идей! Во славу и на процветание сингапурских, тайваньских, южнокорейских концернов. Будут не только отрабатывать большие деньги – у человека есть неодолимая потребность реализовать себя как можно полнее.
А что было у нас? В 1991 году профессор Ардалион Мальцев пророчил: “Страна, в которой зарплата водителя автобуса выше зарплаты профессора, не имеет будущего!”
С тех пор прошло еще 17 лет. Сейчас мы имеем азиатских “тигров” в джунглях мировой экономики. Сколько в том заслуги наших спецов – неизвестно.
Зато известен уровень конкурентоспособности российской экономики. Россия в этом рейтинге (он только что опубликован) с прошлогоднего 143-го места опустилась еще на четыре ступени – на 147-е. Из 155.
В 1987 году в СССР было зарегистрировано 83,7 тысячи изобретений, в США - 82,9 тысячи, в Японии - 62,4 тысячи. Сегодня Россия регистрирует в 10 раз меньше патентов, чем Япония, в 6 раз меньше, чем США, в 2 раза меньше, чем Южная Корея. Расходы российского бюджета на науку в 30 раз меньше, чем в США, в 15 раз меньше, чем в Японии, в 4 раза меньше, чем в Китае, и в 2 раза меньше, чем в Индии.
Три года назад я был в легендарной Дубне, в Объединенном институте ядерной физики, читал лекцию по истории средневековой Руси. Один из основоположников ядерного центра, Игорь Николаевич Семенюшкин, с грустью рассказывал: “Молодежь ждет западных грантов и вызова на Запад...”
Зарплата кандидата наук сегодня - 8-9 тысяч рублей. Директора (!) НИИ (!) - около 12 тысяч рублей (средняя по стране – 13 тысяч). Пообещай такое “благосостояние” нынешнему чиновнику – он просто не поймет. Про стипендию аспирантов и говорить бессмысленно - 1500 рублей.
За последние 15 лет за границу уехали 55 тысяч российских ученых. Примерно половина – на постоянное место жительства, остальные – на работу по контракту.
В сегодняшней научной армии чудовищный разрыв поколений. Как раз в 25 лет. Есть аспирантская молодежь до 30 лет. Кто еще учится, набирается знаний. И “старики” от 55 лет. Самая работоспособная часть – от 30 до 55 лет – трудится на благо иных стран.
Что будет, когда уйдут последние из могикан, – нетрудно представить. Место пусто не бывает. Придут другие. Не избранные, не младшие из касты, не продолжатели школы, которым отдано накопленное знание и которые этого знания достойны, - придет в основном народ случайный, из тех, кого больше никуда не взяли.
Сколько раз твердили нашим властителям: особенность высшей школы, науки – отложенный эффект. Как положительный, так и отрицательный. То, о чем говорили в 1991 году Блохин и Мальцев, сказывается сегодня. То, что имеем сегодня, аукнется через 20 лет.
Москва