Ни дня без шаржа..

“Я понял, что шарж, сохраняя все свойства портрета, содержит еще и улыбку”.

Иосиф Игин

 

“...молча решил я про себя, что никогда в жизни уже не буду обижаться на этого человека и заведомо прощу ему наперед все проявления отнюдь не мягкого характера”.

Игорь Губерман 

“Пожилые записки”

 

Одна из чрезвычайно знаменитых еврейских фамилий - фамилия Гинзбург. Среди Гинзбургов есть академики и члены-корреспонденты, дирижеры и пианисты, архитекторы и банкиры, прозаики и поэты. Но вот, кого не было среди них, так это художника-карикатуриста. И эту свободную нишу “захватил” Иосиф Ильич Гинзбург. Для удобства, чтобы его не путали с другими Гинзбургами, он сократил свою фамилию до первых трех букв, впереди подставил первую букву своего имени, и предстал перед любителями живописи как художник Игин. Его творчество веселило и радовало людей. Игин, в основном, рисовал дружеские шаржи. Его герои всегда были легко узнаваемы, хотя поданы с необыкновенной иронией и юмором. Характерные, очень точные детали, подчеркнутые в портретах, позволяли персонажам как бы взглянуть на себя со стороны, лучше понять самих себя, и, конечно, вызывали добрую улыбку и неизменную похвалу автору. Сам художник говорил: “...меня увлекла работа над поисками характера, именно такого характера, который делает шарж более похожим на оригинал, чем просто портрет”.

Первый дружеский шарж, который положил начало огромной галерее юмористических портретов, созданных Игиным, был шаржем на экс-чемпиона мира по шахматам Хозе-Рауля Капабланку. Случилось это так: молодой человек по имени Иосиф дождливым осенним вечером брел по Ленинграду. Он был голоден, прохудившиеся ботинки насквозь промокли. Здесь, в Ленинграде он окончил художественный техникум, а ныне являлся студентом бывшего знаменитого ВХУТЕМАСа, ставшего Московским полиграфическим институтом. Мизерной стипендии совершенно не хватало на то, чтобы каждый день быть сытым. Проходя по Фонтанке, он увидел у Дома печати яркую афишу, приглашающую желающих принять участие в сеансе одновременной игры, проводимой экс-чемпионом. Сеанс уже начался, но Иосиф решил зайти, хотя бы взглянуть на великого шахматиста. Он был большим любителем шахмат, и неплохо в них разбирался. В просторном зале, где проходил сеанс, у стен стояли болельщики, а два художника, раскрыв альбомы, рисовали шаржи на Капабланку.

“А что, если и мне попробовать...”, - подумал студент ВХУТЕМАСа, и вынул из папки свой блокнот.

После окончания шахматного вечера, когда народ стал расходиться, к художникам подошел директор Дома печати и пригласил их пройти к нему в кабинет показать рисунки. Художники разложили свои листы на директорском столе. Один из них, указав на рисунок Игина, посоветовал директору:

- Я бы выбрал этот, - и убрал свой со стола. 

Он представился молодому художнику: 

- Радлов, Николай Эрнестович.

Конечно, Игин хорошо знал творчество знаменитого Радлова, учился на его работах, изучал карикатуры, шаржи, иллюстрации, и был очень рад знакомству. А в довершение этого необычного вечера директор Дома печати заплатил молодому шаржисту гонорар 50 рублей, и пригласил прийти на следующий день, чтобы сделать несколько зарисовок известных артистов и писателей. Деньги были как нельзя кстати: сумма гонорара значительно превышала тридцатирублевую стипендию. Художник тут же спустился в ресторан, и долго не мог оторваться от обильного стола.

Утром, как было условлено, Игин пришел в Дом печати. Здесь он встретился с комедийным актером Б.Гориным-Горяниновым, с которого должен был рисовать дружеский шарж. Потом подошли и другие персонажи его будущих рисунков. Они долго рассматривали свои портреты, улыбались, и единодушно одобрили работу молодого художника. Директор заключил с ним договор, как с настоящим профессионалом, - первый договор в его жизни.

Судьба молодого художника, выходца из тихого еврейского местечка с невеселым названием Пропойск Могилевской губернии в этот день сделала крутой поворот. Именно с этого дня имя Иосифа Игина начинает приобретать все большую известность в литературных и артистических кругах, так как рисовал он, главным образом, людей искусства. Его стали часто приглашать на собрания и съезды писателей, композиторов, художников. Игин выбирал удобное для себя место и рисовал, рисовал... Он стал своим человеком и в Доме кино, и в Доме писателей, и в Доме актера. Его шаржи с удовольствием печатали все центральные газеты и журналы.

В своей книге “О людях, которых я рисовал” Иосиф Игин замечает: “И кто знает, как сложилась бы моя творческая судьба, если бы не встреча с Капабланкой осенним вечером 1934 года на набережной Фонтанки”.

Многие поэты, художники, артисты стали большими друзьями Игина, но самым близким его другом стал поэт Михаил Светлов. На протяжении многих лет жизни Игин рисовал своего друга, и создал целую галерею шаржей. Художник старался не пропустить ни одной шутки Светлова, который славился своим острым языком. И еще он записывал, при каких обстоятельствах все это было сказано. В результате получилась чудесная книга-альбом “Улыбка Светлова”, в которой собраны многие шутки поэта, его эпиграммы и дружеские шаржи на него.

Разглядывая рисунки, сделанные Игиным, Светлов, улыбаясь, сказал: “Красивым я бываю только на шаржах”. С этой шутки Светлова и начал свою книгу Игин. Художник рассказал, как они вместе с поэтом делали книгу “Музей друзей”. У Игина уже были готовы все шаржи, а Светлов еще даже не приступал к работе. Встретившись в Доме литераторов, Игин спросил друга, когда он приедет, чтобы закончить книгу. Светлов написал в его блокноте:

Я во вторник или среду

Обязательно приеду!

Но не приехал. При встрече Игин показал поэту написанное им обещание. Светлов рассердился и написал в том же блокноте:

Пройдут и вторник и среда,

Я не приеду никогда.

После этого “крупного разговора” друзья некоторое время не встречались. Но работу все же заканчивать надо. Игин уже собрался идти к поэту, но Светлов его опередил. Он пришел к Игину и принес ему написанные для книги тексты эпиграмм, а в дар преподнес свою новую книгу стихов “Яблочко-песня” с трогательной надписью:

Все ссоры мелкие отбросив,

Всегда дружи со мной, Иосиф!

Несколько веселых эпиграмм поэт посвятил Игину:

Твоею кистью я отмечен,

Спасибо, рыцарь красоты,

За то, что изувековечил

Мои небесные черты.

А вот еще одна:

Я, в искусстве правду любя,

Убедился сегодня снова, 

Как приятно после тебя

Видеть Репина и Васнецова!

У Светлова была насущная потребность только что написанное стихотворение обязательно кому-нибудь прочитать. И если рядом слушателя не находилось, он звонил друзьям домой и читал стихи по телефону. Однажды поздней ночью он позвонил Игину, чтобы прочитать новые стихи.

- А ты знаешь, который час? - спросил художник.

- Дружба - понятие круглосуточное, - ответил ему Светлов. 

Эти слова, произнесенные поэтом, давно стали народной поговоркой.

* * *

Семья Игина продолжала жить в Ленинграде, а сам художник, в основном, работал в Москве. Ему часто приходилось ночевать у друзей.  Скромность не давала Иосифу Игину пойти просить квартиру. За него это сделали друзья. Они обратились к Сергею Михалкову, руководившему союзом писателей Москвы. И вопрос в короткий срок был решен. Художник получил квартиру в Черемушках, где стояли абсолютно одинаковые многоэтажные дома. Чтобы друзья сразу же находили его квартиру, он над своим балконом повесил большой спасательный круг, который был виден издалека.

Дочь Игина Людмила рассказывала в своих воспоминания, что отец и квартиру оформил по-своему, нестандартно, с выдумкой. Например, на потолке вместо абажура был нарисован большой глаз, зрачком в котором служила лампочка. В каком бы углу гость не находился, глаз постоянно смотрел на него.  Перед дверью туалета всех останавливала табличка “Актовый зал”. А на входной двери висела другая табличка с небольшим стишком: “Если ты не вытер ног, не шагай через порог”.

В хлебосольный дом друзья наведывались часто. Здесь разгорались творческие споры, решались деловые вопросы, устраивались шахматные баталии. Партнером в шахматах чаще всего был большой друг Игина и коллега по “Крокодилу” замечательный карикатурист Иван Семенов. Подолгу жил у Иосифа Игина, бывая в Москве, экс-чемпион мира по шахматам Михаил Таль, с которым его связывала многолетняя дружба. Игин опекал Таля как собственного ребенка. Остались замечательные дружеские шаржи на великого шахматиста. Часто бывал у художника знаменитый пародист Александр Иванов, которого Игин также любил как сына. И тогда звучали его всегда очень точные пародии и острые, меткие эпиграммы. По свидетельству дочери Игина у него в гостях подолгу засиживались Глазков, Винокуров, Крученых, Драгунский, Урбанский, Губерман, Рощин, Гамзатов, Кулиев, Кугультинов и другие. Многие поэты, творившие в то время, хотели, чтобы пародии на их стихи написали выдающиеся мастера этого жанра Александр Раскин или Александр Иванов. Это способствовало их популярности, известности в читательских кругах. Точно так же литераторы, деятели искусств старались попасть “на карандаш” Иосифа Игина. Созданные им дружеские шаржи - это не только самобытные произведения искусства, но и яркое свидетельство их популярности в народе.

* * *

Но не всегда художник Игин рисовал шаржи. Было время, когда ему пришлось отложить работу над своими веселыми рисунками, и заняться самыми реалистическими серьезными портретами. Произошло это во время двух войн, которые пришлось пройти художнику.

Первый раз ему довелось побывать в солдатских окопах, когда шла финская компания. Он рисовал героев этой войны не только для газет. Каждому солдату было приятно иметь свой портрет, к тому же мастерски выполненный известным московским художником в боевой обстановке. Тут не нужны веселые шаржи, а нужна суровая правда жизни. Рисунки отсылали домой, прятали на память.

Однажды искусство портретиста сильно повлияло на улучшение боевой обстановки на передовой. Финны беспрерывно обстреливали участок фронта, не давая советским бойцам выйти из укрытий. Тогда было решено с помощью художника осуществить военную хитрость. За ночь Игин нарисовал большой портрет финского главнокомандующего маршала Маннергейма. Его постарались поднять как можно выше над окопами, чтобы портрет видно было издали. И финны, боясь попасть в своего маршала, прекратили стрельбу. Наши бойцы получили передышку.

И в Великую Отечественную Иосиф Игин по заданию редакций газет и журналов побывал на разных фронтах, рисуя портреты советских солдат и офицеров. Ему было присвоено звание старшего лейтенанта. С автоматом через плечо, с блокнотом и карандашом в руках появлялся он в солдатских окопах и землянках, запечатлевая лица тех, кто освобождал страну от фашистов.

Более 30 лет, до конца своих дней, работал Иосиф Игин в сатирическом журнале “Крокодил”. Почти в каждом номере были его шаржи. Во время писательских съездов и пленумов “крокодильцы” выпускали стенную газету “Взирая на лица”. Эпиграммы писали Михаил Светлов, Александр Безыменский, Эмиль Кроткий. А шаржи рисовал, конечно, Иосиф Игин. И газета имела больший успех, чем все съездовские выступления.

Художник-карикатурист Марк Вайсборд написал книгу воспоминаний о своих коллегах по сатирическому цеху. Называлась она “Острословы”. В ней Марк Самуилович собрал шаржи на сатириков и привел смешные эпизоды из их творческой деятельности. Герои его книги - Борис Ефимов, Юрий Федоров, Михаил Пустынин, Борис Ливанов и много других людей, посвятивших свою жизнь и творчество сатире и юмору. Нашлось среди них место и для Иосифа Игина.

Однажды Игину поручили нарисовать дружеские шаржи на известных сатириков, работающих в “Крокодиле”. Он в то время жил в Переделкино, и Марк Вайсборд и Юрий Федоров пришли к нему. Федорова он нарисовал быстро, а вот с Вайсбордом дело не ладилось.

- Старик, - сказал Игин, - ну что я с тобой мучаюсь, ты у меня есть уже нарисованный. 

Порылся в папке, и достал портрет известного фельетониста Якова Дымского.

- Это не я, это Дымский, - заявил Вайсборд.

- Нет, ты!

- Нет Дымский!

В общем, после недолгого спора Вайсборд уговорил друга, что на рисунке не он. Игин со злости нарисовал, как свидетельствует сам Вайсборд, прекрасный дружеский шарж. Протянул его Марку и сказал: “Ну посмотри, вылитый Дымский”. 

Последнее слово осталось за ним.

* * *

Снова хочу обратиться к воспоминаниям дочери художника Людмилы Игиной: “С Лидией Либединской отец прожил несколько счастливых и сложных лет. Кажется, их познакомил Светлов. У нее на даче в Переделкино папа создавал книгу “Улыбка Светлова”. Постепенно стены комнаты заполнялись слегка улыбающимися, грустными, задумчивыми, извиняющимися и всегда дружескими лицами Светлова. Некоторые папа писал уже по памяти”.

Всего Иосифом Игиным написано более двадцати книг. По приблизительным подсчетам Игин за свою творческую жизнь нарисовал свыше полутора тысяч шаржей, и все - дружеские, все - вызывающие веселую улыбку.

Поэты-юмористы любили с ним работать. Он умел создавать творческую, и в то же время легкую дружескую атмосферу. Со Светловым он создал книгу “Музей друзей”, с Сергеем Смирновым - “Добро обжаловать”, с Александром Рейжевским - “В дружеском ключе”, с Александром Ивановым - “О двух концах”. В конце жизни Игин писал воспоминания о людях, которых рисовал, щедро иллюстрируя их своими веселыми шаржами, рассматривая которые, невольно улучшается настроение и ты значительно больше узнаешь о нарисованных им людях.

О том, каким прекрасным и высокопорядочным человеком был Игин, рассказал в своей книге “Пожилые записки” Игорь Губерман. Игорь Миронович - зять Лидии Либединской. И, конечно, он был в большой дружбе с Иосифом Игиным, высоко ценил его творчество, внимательно слушал и нередко записывал его интереснейшие и поучительные рассказы о прошлом, о людях с которыми художнику доводилось встречаться. Вот как говорит об этом сам Губерман: “Со многими незаурядными людьми дружил он, ибо рисовал изумительные дружеские шаржи, а по сути - очень точные портреты”.

Я хочу очень коротко пересказать эти две странички книги Губермана, посвященные Игину. Они делают портрет художника еще ярче и убедительней.

Губерман передает рассказ Игина об одной его встрече с Соломоном Михоэлсом, случившейся в самом конце войны. Они были старыми друзьями, беседуя, долго бродили по Москве, потом гуляли по зоопарку. Увидев, как двое маленьких тигрят играют с куском мяса, кидаются на него, словно охотятся, Михоэлс помрачнел, замкнулся, и, прощаясь, произнес фразу, наполненную горьким смыслом: “Молодые еще играют в свободу”.

Еще одна история, поведанная Игиным Губерману. Приехав однажды в Ленинград, Игин решил навестить своего давнего друга Михаила Зощенко. Было это в разгар подлой травли писателя, начавшейся после известного партийного постановления. Зощенко открыл дверь, и хмуро сказал гостю, что сейчас не в силах ни с кем общаться, что денег у него нет даже на еду, и пусть Иосиф его поймет и простит. 

Опечаленный художник побрел в ближайшую рюмочную. Там он увидел, что от стола к столу ходит человек, и за порцию выпивки делает мгновенные зарисовки посетителей. За пару минут Игин нарисовал этого человека, и около него тотчас выстроилась очередь желающих. Он попросил за портреты платить деньгами, столько, сколько стоит рюмка водки с “прицепом”, то есть с кружкой пива и бутербродом. Это составляло теми деньгами три рубля. 

Люди с удовольствием клали свои рубли в распахнутый чемоданчик художника, так как портреты были сделаны профессионально, с высоким качеством. Игин не ушел, пока не нарисовал последнего желающего. После этого он возвратился к дому Зощенко, и когда писатель открыл ему, молча прошел в комнату, вывалил на стол содержимое чемоданчика, и ушел совершенно счастливым. После этого он опять пошел в рюмочную, но уже не для того, чтобы рисовать.

Может быть не всем читателям, особенно молодым, будет понятно, почему Игорь Губерман так высоко оценил помощь, оказанную Игиным опальному писателю Зощенко. Дело в том, что после постановления партии о Зощенко и Ахматовой, этих писателей перестали издавать, их исключили из союза писателей, и они, фактически, остались без средств к существованию. С ними опасно было даже встречаться, и далеко не все находили в себе мужество не только оказать им помощь, но даже поздороваться, увидев на улице. Нередко бывшие друзья и знакомые, издали увидев их, переходили на другую сторону. В той ситуации поступок Игина можно расценить как чрезвычайно смелый и благородный. Поэтому, узнав о нем, Губерман и произнес фразу, которую мы решили вынести в эпиграф. Но другим Игин быть не мог.

 

* * *

Иосиф Ильич Игин ушел из жизни в ноябре 1975 года. Ему было 65 лет, не так уж много по нынешним временам. После него осталось большое творческое наследие - дружеские шаржи, портреты и книги. А в каждом слове воспоминаний прослеживается добрая память о нем, как об очень хорошем человеке.

Олег ШУСТЕР
“Секрет”