ТРИУМФ И МОЛЧАНИЕ ВАНА КЛИБЕРНА

Культура

Шарж Михаила Беломлинского на Вана Клиберна, напечатанный в прошлом номере «Русского базара», мгновенно напомнил мне один день – 20 апреля 1958 года. Чем был знаменателен этот и несколько последующих за ним дней?
Явление Клиберна России
На улицах москвичи запросто, как своего, обнимали и целовали его, и он, по возможности и по наивности, отвечал им тем же. Где-то его даже подкидывали на руках. «Ваня, Ванюша!..» - кричала толпа около здания консерватории в Москве. «Клиберн, Клиберн!...» - вторили им меломаны внутри здания, где патриарх московских пианистов Александр Гольденвейзер, пробираясь после третьего тура сквозь ревущую толпу, повторял: «Гений, гений!..» - и уточнял: «Это молодой Рахманинов!»
«Гений!» - неоригинально воскликнул член жюри и сам гениальный пианист Святослав Рихтер, добавив, что он «не легко разбрасывается этим словом». Однако в тот день это слово произносили охотно и щедро – и Дмитрий Шостакович, и замечательный дирижер Кирилл Кондрашин. Причем оба были уверены в абсолютной точности своих определений – без всякого преувеличения.
И в Москве, и в Ленинграде люди стояли по трое суток за билетами в филармонию. В американском посольстве, не имеющем, казалось бы, прямого отношения к музыке, все были радостно возбуждены, каждый день сообщали о музыкальных новостях в Белый дом. Что касается русской стороны, сам тогдашний советский премьер Хрущев на приеме для пианистов-финалистов восхищенно обнял высокого, как жердь, молодого человека, любовно заглядывая ему снизу в глаза. Оказывается, Хрущев был отчасти меломан, и молодой пианист произвел на него сильнейшее впечатление уже во втором туре, когда он исполнил Фантазию фа-минор Шопена , до которой Хрущев был большой охотник. Вы, конечно, уже поняли – в этот день Дмитрий Шостакович вручил золотую медаль победителю Первого Международного конкурса им. Чайковского – Вану Клиберну, 23-летнему американскому пианисту. В третьем туре он играл Первый концерт для фортепиано с оркестром Чайковского.
Это была необыкновенная искрометная игра: чудная органика концерта Чайковского с его основной темой – триумфальная, торжествующая, излучающая восторг юность, преодолевающая все преграды, - и юной порывистостью самого пианиста, вносящего лирическую интенсивность в каждый элемент своей игры. Не последнюю роль в этом суперуспехе сыграла внешность пианиста: длиннющий курчавый блондин с прекрасными руками, с мальчишескими повадками, с радостной улыбкой, кажется, не сходящей с его круглого румяного лица, излучающий прямодушие, чувствительность, громадное обаяние. К тому же он был прирожденный романтик – как по натуре, так и в игре. Как называла его одна музыкальная дама в Ленинграде - его вместе с его игрой: «чудо чудное, диво дивное».
Музыка Явно
зашкаливала
Я помню ван-клибернскую игру Первого концерта Чайковского до последней ноты. Естественно, позднее я обзавелась пластинкой с записью этого выступления. Я тогда училась в школе, и мы с моей подругой Наташей были страстными, экзальтированными меломанками. Мы находили особенное удовольствие в пропевке от начала до конца Первого концерта Чайковского, Второго и Третьего концертов для фортепиано с оркестром Рахманинова, Экспромт-фантазии Шопена, опер «Евгений Онегин» и «Пиковая дама». Несколько лет мы буквально жили музыкой, распевая целые оперы – там, где брала неверную ноту одна, поправляла и вступала, в свою очередь, другая. Пропуская уроки в школе, мы выстаивали очереди за билетами в ленинградскую филармонию, особенно трудно было попасть на концерты нашего обожаемого Святослава Рихтера.
И вдруг мы услышали по ТВ и по радио наизусть знакомый нам Первый концерт Чайковского - в кипучем, пылком, одухотворенно-страстном исполнении Вана Клиберна. Впечатление было ошеломляющим. От игры Клиберна исходила какая-то повышенная энергетика. Музыка явно зашкаливала. Очень трудно было её слушать сидя – хотелось ходить и ходить по комнате.
Что поражало в этом и последующих его исполнениях Бетховена, Грига, Брамса, Шопена? Слитность музыкального и человеческого образа, сугубая адекватность, экзистенциальное существование пианиста за концертным роялем. К тому же он играл на чистом вдохновении, техника его игры просто не замечалась.
Я была сильно взволнована, но моя подруга, казалось, впала в тихое помешательство – она ни о чем не могла говорить и думать, как только об игре этого загадочного американца. А потом, узнав, что в ходе своего победного турне Ван Клиберн даст концерт в Ленинграде, она насмерть залегла у входа в кассы филармонии, но билет ей все равно не достался – их все расхватали спекулянты. Зато моей Наташе необыкновенно повезло – ей удалось попасть в толпе студентов на репетицию Вана Клиберна – он каким-то путем разведал, что студенты не в состоянии купить у спекулянтов билеты, и пропустил бесплатно всех, кто днем толпился у пустых касс, а после репетиции несколько часов играл для них весь свой репертуар. А вечером у него было запланированное выступление.
Откуда он такой взЯлсЯ?
Ван Клиберн был сенсацией, кумиром, идолом. Еще он был американцем – посланцем далекой загадочной страны, с которой тогда Советский Союз враждовал.  Учредив в Москве первый Международный конкурс пианистов им. Чайковского во времена, когда разъезды иностранцев по Советскому Союзу были строго ограничены, режим дал трещину, приоткрыл дверь в страну. И в эту дверь вбежал с юношеской прытью, с готовностью всех любить и всему умиляться, с поразительной открытостью и добросердечием 23-летний Ван Клиберн, баптист из Килгора, штат Техас .

Харви Ван Клиберн родился 12 июля 1934 года в американском городе Шривпорте (штат Луизиана). Он рос единственным ребенком в семье. Его отец был директором одной из нефтяных компаний, но среднего достатка. Мать – талантливая пианистка, она училась вместе с именитым Артуром Фридхаймом, учеником Листа, в Джульярдской школе. Естественно, она мечтала о музыкальной карьере. Также, естественно, ее отец, техасский судья, был резко против. И уж совсем очевидно, что всю свою страстную любовь к музыке, свое понимание и оригинальную интерпретацию пианизма Рильдия Клайберн передала своему сыну.
С трех лет и до поступления в Джульярдскую музыкальную школу Ван Клиберн учился играть на фортепиано у своей матери. С детства он был маменькиным сынком. Не только потому, что мама была его первой музыкальной учительницей, но и потому, что заменяла ему друзей, приятелей, девушек – целый мир. Здесь без Фрейда не обойтись: властная, требовательная материнская фигура, выстраивающая по собственному разумению судьбу единственного сына. Это можно сравнить разве что с влиянием матери на Пруста, которое привело к психическому вывиху великого французского писателя. Что касается Клиберна, то напрасно млели от восторга его многочисленные русские фанатки, когда он мечтательно наигрывал «Подмосковные вечера», - им даже в голову не приходило, насколько этот романтик равнодушен к женской красе.
Вернемся к вундеркиндному периоду жизни Клиберна. В четырехлетнем возрасте он впервые выступил перед публикой. В 12 лет,победив на конкурсе молодых пианистов в США, дебютировал с Хьюстонским симфоническим оркестром. В 1954 году Клиберн окончил Джульярдскую музыкальную школу в Нью-Йорке, где обучался под руководством Розины Левиной – ее имя выгравировано на доске выдающихся выпускников Московской консерватории. В этом же году, в 19 лет, Клиберн был удостоен именитой награды Левентритта, что дало ему право на дебют в Карнеги-холл, где он играл то, что станет его своеобразным удостоверением личности, – Первый концерт для фортепиано с оркестром Чайковского.
Человек
с двумЯ именами
Так что когда в его квартире в марте 1958 года раздался звонок из Москвы, приглашающий его принять участие в Первом международном конкурсе пианистов, Ван Клиберн не был ни начинающим, ни бесславным музыкантом. Любопытно, что с этого московского звонка у него появилось второе имя. С тех пор он – человек под двумя именами. Клиберн рассказывает, что когда он поднял трубку и услышал робкое, пробное и с сильным акцентом «мистер Клиберн?», он, урожденный Вэн Клайберн (Van Cliburn), с минуту подумав, согласился: «Да, это я». Он согласился из чуткости и доброты, сострадая трудности произношения своего имени у иностранца. Да так и остался в России на всю жизнь и далее Ваном Клиберном.
Тогда никто не оплачивал дорогу и проживание американских музыкантов, участвующих в международных конкурсах. Вряд ли Ван Клиберн добрался до Москвы, если бы не помощь со стороны. Ходила байка, будто бы Александр Грейнер, директор фирмы «Стейнвей», поставляющей концертные рояли, снял с руки кольцо и велел продать его, чтобы оплатить Клиберну дорогу до Москвы. Не исключено, что Грейнер расщедрился в рекламных целях – Клиберн играл на «Стейнвее».
Клиберн рассказывал, что полюбил Москву в очень нежном возрасте, когда родители подарили ему иллюстрированную «Всемирную историю». Там он с восторгом рассматривал фотографии Кремля и собора Василия Блаженного. Отправляясь в Россию, он и не думал продержаться на конкурсе дальше первого тура, зато рассчитывал увидеть эти архитектурные чудеса наяву. Прибыв в Москву, Клиберн вместе с другими участниками конкурса отправился на экскурсию в Клин, в дом-музей Чайковского. Там он выкопал куст сирени и каждый день поливал его в номере гостиницы «Пекин», где поселили конкурсантов. А потом этот экспансивный юноша привез куст сирени в Америку и посадил его на могиле Рахманинова, на кладбище Кенсико близ Нью-Йорка.
МузыкальнаЯ пауза
в холодной войне
Клиберн с блеском выиграл международный конкурс им. Чайковского и буквально в одночасье стал всемирно известным пианистом.
Был большой конфуз среди высших чиновников при музыке. Предполагалось естественно и непреложно, что победителем Первого международного конкурса в Москве станет советский пианист. Члены жюри, куда входили прославленные пианисты вроде Рихтера, Гилельса, Оборина и др., были в недоумении – позволено ли им вручить высшую премию не советскому пианисту? Пришлось вмешаться самому Хрущеву. «Действительно ли Клиберн – лучший из лучших? – спросил он. – Тогда дайте ему первую премию». А советские чиновники от культуры прозвали Клиберна, бередя американские раны от советского первенства в космосе, «настоящим американским Спутником».
Впрочем, победа Клиберна на московском конкурсе принесла немалое удовлетворение американцам, деморализованным холодной войной: один из наших парней, свой в доску и вылитый техасец, отправился в Москву и разбил комми в пух и прах в их собственной игре, наяривая к тому же концерты Чайковского и Рахманинова!
На родине Клиберна встречали как национального героя. В Нью-Йорке в его честь был устроен парад: от Бэттери до Сити-Холл гремели оркестры, около 100,000 горожан приветствовали победителя. Невозможно перечислить те награды и почести, которые действительно как из рога изобилия обрушились на молодого пианиста. Не говоря уже о Белом доме, где его принимали не раз и не два. Он гастролировал по всему свету, несколько раз был в России, которую обожал и которая ответно обожала его; им наигранные пластинки продавались в миллионах экземпляров, а его запись 1958 года Первого концерта Чайковского была помещена в зал славы Национальной Академии. Журнал «Тайм» поместил его на обложке, представив как техасца, покорившего весь мир.
Всего не перечислить. Вот напоследок: в 1998 году, в связи с 40-летием Международного конкурса им. Чайковского, одну из звезд в созвездии Лира Российская академия наук назвала именем Вана Клиберна.
Взлет и падение
Добрую дюжину лет он был самым известным и самым популярным исполнителем классической музыки в мире. Это был нелегко добытый и в высшей степени заслуженный успех. Но со временем этому культурному эмиссару и музыкальной суперзвезде стало все труднее удовлетворять ожидания публики. Его игра пошла на убыль. Умерли все, на чью поддержку он привык полагаться: мать, отец, импресарио, который был для Клиберна своего рода «отцовской фигурой». Он переехал из нью-йоркской квартиры к себе на родину - в Техас, в просторный дом в окрестностях Форт Уорта, где и сейчас живет вместе со своим давним другом.
 А тогда, после невзрачного концерта в Толедо, штат Огайо, в 1978 году Клиберн практически прекратил концертную деятельность. К которой время от времени он довольно бесславно возвращался. Он играл, например, в 1987 году в Белом доме в Вашингтоне, и это снова было связано с Россией. Президент Рейган устраивал торжественный ужин в честь Михаила Горбачева.
Но в основном в течение 30 лет Клиберн отсутствовал на поприще классической музыки, которую он взвинтил до шока в дни своей славы. Многие выдающиеся художники вносят долговечный вклад в искусство в пору своей молодости. Они до конца истощают творческий потенциал и на этом останавливаются. На память приходят Орсон Уэллс, Теннесси Уильямс, Сэлинджер. Кто-то захочет добавить сюда Битлсов. Ван Клиберн – еще один такой художник.
Тогда, в 1958 году, было легко представить, как Ван Клиберн – дай Бог ему крепкого здоровья! - будет справлять золотую годовщину своей триумфальной деятельности – этакий седовласый маэстро классической музыки – и отпразднует эту годовщину концертами по всему миру, включая любимую им Москву. Но Клиберну приходилось праздновать многие годовщины своего единственного триумфа-сенсации-феномена – победы на Первом международном конкурсе им. Чайковского.
И сегодня, в эти апрельские дни, Клиберн справляет золотую годовщину этого незабываемого события, откуда он как гениальный пианист пошел в мир и куда он постоянно возвращается в воспоминаниях, черпая творческую силу, уверенность в себе и восторженную любовь к классической музыке.