ДИАНА ВИШНЕВА В СТРАНЕ ЧУДЕС

Культура

Диана Вишнева, ярчайшая звезда современного балетного мира, выступает в Нью-Йорке на сцене Сити-Центра. Ее творческий вечер называется BEAUTY IN MOTION, что надо бы перевести «ТАНЦУЮЩАЯ КРАСОТА», поскольку, что бы ни танцевала Вишнева, она придает красоту всем выдумкам современных хореографов. Премьера состоялась в Калифорнии (Performing Art center, Orange County) 13 февраля.
В интервью любой балерине (или танцовщику) задают вопрос: «Чего вы ждете от будущего?» И любая балерина (или танцовщик) отвечает однотипно: «Хочу танцевать балет, который будет поставлен специально на меня». Большинство продолжает высказывать это пожелание до конца своей карьеры, но оно не исполняется.
Творческий вечер Вишневой – это своего рода страна чудес. Три современных хореографа поставили новые балеты для балерины, находящейся в зените славы и расцвете таланта. Балерина танцует на вечере в ее честь не отрывки из своего прошлого репертуара, но три новых балета. Три премьеры! Со времен творческого вечера Михаила Барышникова в 1974 году в Кировском театре я такого события в балетном мире не наблюдала.
И все хореографы, которые работали с Вишневой, с мировым именем. Алексей Ратманский в данный момент – художественный руководитель балета Большого театра, американец Мозес Пендлетон - труппы «Momix», американец Дуайт Роден (вместе с Десмондом Ричардсоном) - труппы «Complexions».
В работах трех хореографов, различных по стилю и философии, по своим художественным концепциям и эстетическим идеям, раскрывается многогранный талант Вишневой. Являясь в каждом акте в новом образе, она еще раз доказала, что сегодня трудно найти в мире равную ей балерину.

ЯВЛЕНИЕ ПЕРВОЕ. ЛУННЫЙ ПЬЕРО

Это была своего рода дерзкая затея: поставить балет на музыку Арнольда Шенберга «Лунный Пьеро», предоставив главную роль балерине. Лунный Пьеро невольно обернулся Коломбиной. «Лунный Пьеро» - одно из лучших произведений Шенберга, написанное им для голоса, фортепиано, флейты (а также флейты пикколо), кларнета (а также басового кларнета), скрипки (а также альта) и виолончели. «Записанная нотами мелодия для голоса... не предназначена для пения. Перед исполнителем стоит нелегкая задача сделать из нее мелодию речевого пения...» Произведение Шенберга исполняют замечательные музыканты. Все они из оркестра Мариинского театра (кроме приглашенного гостя, пианиста Максима Могилевского). Певица Елена Соммер (Мариинский театр) справилась с «нелегкой задачей» музыки Шенберга . И, я думаю, зрители слушали ее с удовольствием и восхищались музыкантами, красивым голосом певицы и молодым талантливым дирижером Михаилом Татарниковым. Ратманский, со своей стороны, тоже справился с «нелегкой задачей» - его хореография так музыкальна, что кажется естественным воплощением сложного произведения Шенберга на сцене и «мелодии речевого пения».
Балет очаровательный, изящный, в меру печальный, в меру ироничный, замечательно оформленный художницей Татьяной Черновой. Хореографическая канва балета в целом создает иллюзию льющегося лунного света. И в нем возникают, танцуют, ревнуют, ссорятся, целуются одетые в белое три Пьеро и Коломбина. Все они - артисты традиционного итальянского театра Комедии дель Арте. Содержание балета редко соответствует текстам Альбера Жиро, положенных в основу произведения Шенберга. Это импрессионистическое воплощение некоторых тем и настроений стихов, музыки и собственных фантазий, настроений хореографа. Коллизии отношений Коломбины, ее мужа, ее любовника и отвергнутого и ревнующего Пьеро перемежаются интермедиями, разыгрываемыми артистами. Ревнивый муж душит неверную Коломбину, Коломбина умирает... Ах, не печальтесь! Все обман и лицедейство! И Коломбина подглядывает за страданиями раскаявшегося мужа... И действие продолжается... Хореограф и сам лицедей и играет образами своего балета: артисты меняются ролями, разыгрывают различные сцены внутри общего сюжета. В одной из хореографических интермедий в соответствии со стихотворением «Мадонна» вдруг возникает образ Божьей Матери и распятого Христа. А в другой новелле три Пьеро стоят в полумраке, раскинув руки. Фигуры ассоциируются с тремя крестами на кладбище, но не с «Крестами» из цикла Жиро: Коломбина оплакивает своих бывших возлюбленных, которых своим кокетством свела в могилу. Одна из лучших частей хореографической поэмы Ратманского вполне соответствует стихотворению «Грабеж»: Коломбина крадется в темноте, бесшумно переступая на пуантах, чтобы украсть рубины... И снова ревнивый муж, неверная легкомысленная Коломбина... Но для того, чтобы получать удовольствие от балета Ратманского, не обязательно расшифровывать содержание каждой сцены. Это произведение эстетское, как бы вобравшее в себя и традиционный итальянский театр, и «Белый ужин» Ростана, и живопись, и хореографию, и поэзию серебряного века. Хореограф вывел на сцену своих Пьеро и Коломбину, поглядывая на них с иронией современного человека.
И балерина, для которой создан этот балет, не только уловила идею хореографа, она и довела ее до зримого воплощения. Коломбина Вишневой – изящная шалунья, коварная кокетка, обольстительница, жеманница, «маленькая балерина» Вертинского. В коротком платьице Вишнева кажется почти ребенком. Ее элегические настроения легко сменяются очередной проказой. Мне хотелось не разбирать исполнение балерины, а набросать в словах тот легкий, воздушный, игривый образ, в котором она предстала в начале вечера. Льются волны лунного света, созданного Ратманским, и в этом свете купается, печалится и шалит нежнейшая из всех коломбин – Диана Вишнева.
Очень хороши исполнители трех Пьеро - танцовщики Мариинского театра. Его премьер  Игорь Колб легко, выразительно и с хорошим чувством стиля танцевал комическую роль обманутого мужа. Александр Сергеев – острый, верткий, гибкий. И Пьеро Михаила Лобухина, который кажется более «приземленным» и «серьезным» в ролях Пьеро. Все они составили прекрасное трио. Осталось впечатление, что хореограф с удовольствием сочинял балет, а танцовщики с удовольствием его исполняли. И эта радость передается от исполнителей публике.

ЯВЛЕНИЕ ВТОРОЕ

Кончается антракт – и зритель видит зрелище иного рода, а балерину, совершенно не похожую на ту, которой любовался в первом акте. Как будто на сцену выходит другая актриса под той же фамилией - Вишнева.
Название отделения: F.L.O.W. Подзаголовок: «Из любви к женщине».
Мозес Пендлетон, сочинивший три части второго отделения, собственно не является хореографом в обычном смысле этого слова. Со своей труппой Momix он создал особый театральный мир, который населяют образы, сотворенные при помощи движения и компьютерной техники. Для Вишневой Пендлетон сочинил три сцены в своем стиле. Первая часть отделения «Сны лебедей»: в полной тьме видны только руки в белых перчатках. Светящимися во тьме руками танцовщицы (Диана Вишнева, Мария Шевякова и Екатерина Иванникова) создают разные образы: лебедей, балетных артистов, в конце – летящего голубя. Эта живая картинка идет под компьютерную музыку группы O One. Публика в восторге. Мне же показалась эта часть лишней в творческом вечере. Во всяком случае, на мой взгляд, ее нужно бы сделать короче.
Зато вторая сцена – блестящая выдумка Пендлетона и шедевр исполнительского мастерства Вишневой. Вторая и третья части второго отделения действительно поставлены во славу женской красоты.
 Вторую миниатюру «Пробуждение стекла» я бы назвала Нарцисс. Его современная ипостась – прекрасная женщина. На возвышении в глубине сцены, как в космическом пространстве, спит полуобнаженная дева. Она лежит на вершине наклонной зеркальной поверхности - как на краю океана. Все движения и позы девы-Нарцисса отражаются в зеркалах как в воде. Женщина влюблена в свое отражение, она не просто любуется собой, она ведет сексуальный дуэт со своим изображением, которое видит в воде. Балерина танцует (это танец тела на зеркале) божественно красиво. Чувство красоты движений, которое всегда присуще балерине, не изменяет ей даже в откровенно эротические моменты. Описывать эту сцену нет смысла. Это зрелище, которое держит зал в напряженной немоте. «Пробуждение зеркала» поставлно на вторую часть электронной музыки “Space Weaver” (запись в исполнении Лизы Геррард). В конце сцены Нарцисс-Вишнева, пытаясь слиться со своим изображением в воде, тонет. Нарцисс – образ греческой мифологии, символ человека, влюбленного в себя. Существуют разные версии смерти Нарцисса. Образ Нарцисса, утонувшего при любовании своим отображением, взят не из мифов, а из «Метаморфоз» Овидия. Русские хореографы Касьян Голейзовский и Георгий Алексидзе также использовали сюжет Овидия в своих известных балетных миниатюрах о Нарциссе.
Образ женщины последней части, «Водный цветок», Пендлетону навеяли картины Эрте, художника, скульптора, графика «рыцаря Ар Деко». Эрте (Роман Петрович Тыртов) работал в модных парижских журналах, обожал украшать женские платья жемчужными нитями. У Вишневой, одетой в длинное платье, на голове – шляпа, с которой свисают длинные «жемчужные струи». Вишнева кружится на месте и вокруг сцены, а нити поднимаются и образуют в воздухе всевозможные красивые узоры, которые можно отождествлять и с распустившимся цветком. Декоративный танцевальный номер идет под завораживающую музыку индейских песнопений.
Костюмы к этому отделению созданы Фоеби Катц, «жемчужные струи» - Микаэлом Карри.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ:
«ПОВОРОТЫ ЛЮБВИ»

К одноактному балету, поставленному Дуайтом Роденом на музыку Дэвида Розенблатта (художница – Изабел Рубио) надо бы предпослать эпиграф из «Песни песней» царя Соломона: «Подкрепите меня вином и освежите меня яблоками, потому что я изнемогаю от любви».
Изнеможение от любви – вот основное состояние главных героев этого балета. Героиню танцует Вишнева, ее возлюбленного – знаменитый современный танцовщик-модернист, афроамериканец Десмонд Ричардсон. Используя классический танец, Роден все время его изменяет, заставляя тело танцовщиков двигаться в нарушении всех правил этого танца. Хореография Родена «льющаяся» – это сплошной поток движений, поставленных, кажется, на каждую долю секунды, как будто чувства захватили героев с такой силой, которую ничем нельзя остановить. Десмонд – лучший танцовщик танца-модерн сегодня, мастер, обладающей предельной пластической выразительностью. Хореография Родена для него – родная стихия. Но Вишнева поразила меня еще с самого начала репетиций, которые я видела, тем, как успешно освоила этот непривычный для нее стиль.
На сцене Вишнева и Ричардсон танцуют «историю любви», танцуют с такой отдачей и на таком уровне эмоционального накала, что невольно вспоминаешь «Песнь песней». Первый дуэт – это игра влюбленных, когда девушка дразнит своего возлюбленного, ласкаясь и отталкивая его. Герои разбегаются, пытаясь найти себе других друзей. Но страсть влечет их друг к другу. Я помню, как Ричардсон на одном из спектаклей, посмотрев в глаза другой девушке (о других танцовщиках в балете – позже), вдруг отшатнулся от нее и стал отступать назад, шаря за своей спиной рукою: «Где же она, возлюбленная моя»? Диана танцевала с другими юношами с какой-то обреченной безысходностью, как будто не по своей воле и не испытывая никакой радости. Обиды, прощение, изнеможение от любви... В какой-то момент балета Роден поставил танцовщикам хореографические монологи, которые они исполняют то по очереди, то одновременно, но не в унисон. Десмонд танцует свой монолог неистово, выплескивая свою страсть. Диана, напротив, абсолютно неприступна, замкнута. Как будто в тяжких раздумьях танцует она это соло. А затем новый взрыв страсти кидает любовников друг к другу. Неожиданные остановки в этом вечном движении поражают. Вот Десмонд опустился на колени перед Дианой... вот Диана провела щекой по вытянутой руке Десмонда... Но нежные ласки - только краткое «перемирие» в любовной войне. Последний дуэт – это уже агония любовной игры. Заканчивается балет, на мой взгляд, блистательно. Любовь прошла различные повороты. После всех эмоциональных бурь, разлук и соединений любовники тихо подходят друг к другу. Нежным поцелуем умиротворения заканчивается эта стремительная любовная история. И все это – под замечательное сопровождение музыки Розенблатта, которая и порождает нагнетание страсти на сцене (композитор сам исполняет свое произведение на ударных инструментах, электронный трак написан Джимом Прицкером).
Сочетание танцовщиков Вишневой и Ричардсона оказалось в этом балете идеальным. Черный и белый цвета, различная пластика движущихся тел - все обостряет впечатление от любовной схватки мужчины и женщины в их вечном притяжении друг к другу и вечном противостоянии.
В балете Родена Вишнева предстала перед нами в облике страстной любовницы, в глазах которой горит «горячий, скрытый огнь желаний». Балерина еще раз показала, как многообразен ее актерский талант.
Конечно, желая воссоздать для читателя балет Родена в исполнении Вишневой и Ричардсона, я сначала сознательно оставила без внимания две пары танцовщиков, которые участвуют в этом балете. Это артисты балета Мариинского театра Мария Шевякова, Екатерина Иванникова, Михаил Лобухин, Александр Сергеев. Я присутствовала на репетициях Вишневой и Ричардсона, где эти пары отсутствовали, затем на репетициях только сопровождающих пар (без главных героев). Только на сцене я увидела балет в полном составе. Пары молоденьких танцовщиков в некотором роде повторяли или «разрабатывали» хореографическую канву, сочиненную Роденом для главных героев. На репетиции они (особенно танцовщицы) с трудом осваивали хореографию Родена (как сказал один артистов: «Нас этому в Вагановке не учили»). От спектакля к спектаклю их исполнение улучшалось, и Эльвира Тарасова, балерина и репетитор Мариинского театра, продолжает с ними работать. Но я просто не вижу необходимости постоянного присутствия этих «вторых» героев на сцене. Любовная тема – это тема Вишневой и Ричардсона. Две другие пары танцуют дуэты, но в них между партнерами нет любви. Танцовщики нужны, когда по ходу балета главные герои уходят друг от друга. Возможно, надо дать передохнуть Вишневой и Ричардсону. Иначе они захлебнутся в стремительном любовном поединке, который сочинил им Роден и который они танцуют на самом пределе своих эмоциональных сил. Но, повторяю, в постоянном присутствии еще двух пар танцовщиков на сцене нет ни смысловой, ни эмоциональной необходимости. Конечно, хореограф, сочиняя балет, думал иначе, но я не поняла его замысла.
В спектакле отразились и в полной гармонии совместились самые различные эпохи: от итальянского театра - к эстетствующему русскому декадансу, от «Ар Нуво» - к компьютерной технике, от классического арабеска - к его современным интерпретациям и слиянию с танцем-модерн. И все это объединила, воплотила, возвысила своим искусством уникальная балерина нашего времени – Диана Вишнева.
Но в этой стране чудес есть еще действующее «лицо за сценой» - Сергей Данилян, идеолог, директор, импресарио программы. Последние годы в России стало модным организовывать общества имени Сергея Дягилева, восстанавливать балеты, созданные в начале прошлого века, желая дважды войти в одну и ту же воду. Но только вечера Даниляна достойны считаться современными «Русскими сезонами». Данилян привлекает к своим вечерам лучших танцовщиков, хореографов, музыкантов и художников, чтобы создать совершенно новые вечера современного балета. Сейчас еще трудно предсказать, какое влияние на развитие искусства окажут эти вечера, но несомненно – окажут.
Фото Нины Аловерт