Когда умрет последний человек

 ЧеловеЧество стерто
с лица земли
Для Алана Уэйсмана этот кошмарный сценарий был бы только жизнеутверждающим зачином. Он написал экотриллер, одновременно устрашающий и привлекательный, – «Мир без нас». Представьте себе, что случится, если наиболее агрессивный и захватнический род на земле – мы сами – внезапно и абсолютно будет уничтожен. Таков сюжет этой книги.
Авторы от Карсона до Ала Гора писали об угрозе коллапса окружающей среды, пытаясь убедить людей изменить свой рискованный – для всей планеты – образ жизни. С той же целью, но более занятно и кошмарно, Уэйсман предлагает сценарий уничтожения нашей цивилизации и постепенного возвращения планеты в дикое, до человека, природное состояние. Эта книга напоминает два типа голливудских фильмов, слитых в один: замедленную съемку ужастика с его душераздирающими эффектами и жизнерадостное кино с непременным хэппи-эндом. Да, представьте, Уэйсман, как до него Юрий Олеша, всей своей книгой как бы восклицает радостно и от всей души: «Да здравствует мир без нас!» Здесь нет ни капли мазохизма. Человек в геологически короткий срок настолько испакостил отданный ему в наследство прекрасный Эдем, что Уэйсману до страсти хочется взглянуть, каков будет этот мир без человека.
В поисках затерянного рая Уэйсман разъезжает от последнего клочка первобытного леса в Европе до одичавших островов Тихого океана. Он интервьюирует каждого - от эволюционистов-биологов и ученых, исследующих материальный мир, до археологов и хранителей искусства, пытаясь начертать безлюдное будущее планеты.
Что же будет на Земле без нас? Даже в самых укрепленных уголках населенного мира гниение распространится очень быстро. Поскольку некому будет качать насосы, вода хлынет в туннели нью-йоркской подземки через два дня. В течение 20 лет Лексингтон авеню станет рекой. Опустошительное действие огня и ветра расшатает небоскребы, которые в конце концов рухнут на землю, как гигантские деревья. Пройдет всего несколько недель после нашего исчезновения, и 441 ядерный реактор, построенный на Земле, расплавится до радиоактивных кучек. Наши бензохимические заводы, эти бомбы замедленного действия даже в обычный день, превратятся в огненные гейзеры, выбрасывающие на воздух токсины в течение многих будущих десятилетий.
Безлюдный мир:
возвращение к Эдему
За пределами этих аварийных зон Уэйсман изображает мир, медленно возвращающийся к своему первозданному состоянию. Пройдет каких-то 100,000 лет, и углекислый газ в атмосфере достигнет своего – до людей – уровня. Прирученные виды – от скота до моркови – вернутся к своим диким предкам. И на каждом свободном от людей континенте леса и дикорастущие луга займут места наших ферм и паркингов, а животные начнут медленное шествие обратно – к Эдему.
Через миллион лет коллекция таинственных артефактов озадачит тех из инопланетян, которые невзначай наткнутся на них: затопленный туннель под Ла-Маншем; банковские сейфы, полные заплесневелых денег; обелиски с предупреждением о закопанных под ними атомных отходах ( как того требует нынешний закон) – на семи давно устаревших человеческих языках с картинками.
У гостей из космоса есть возможность дивиться на лица, выдолбленные на горе Рашмор, еще около 7.2 миллиона лет. (Линкольн, вероятно, будет лучше смотреться на пенни, выпущенном до 1982 года и отлитом из долговечной бронзы). Но трудно представить археолога с другой планеты, находящего поэзию в отдаленном тихоокеанском атолле, окруженном со всех сторон плавающими и практически неразлагаемыми пластиковыми бутылками, мешками, сетками и косметическими палочками с ватными наконечниками.
Сюда следует добавить квадрильоны микроскопических кусочков пластика, представленного во всех океанах. В настоящее время они в шесть раз перевешивают планктон и продолжают ничем не прерванный цикл развития в кишечнике морских животных, пока не найдется на них предприимчивый микроб, способный растворить пластик до молекул.
Что касается существ, создавших эту свалку, то единственным остатком от нашей собственной, на диво незначительной биомассы будет странное ископаемое с приставшими к нему, возможно, конечностями кукол Барби. Ведь шесть с лишком миллиардов человек, загрязняющих в настоящее время планету, могут быть все аккуратно размещены в одном из ответвлений Великого каньона.
Повод длЯ надежды
Уэйсман знает из работ историков окружающей Землю среды, что люди изменяли и формировали природный мир задолго до индустриальной эры. Хотя сидящий глубоко внутри него эколог может мечтать о Земле, сбросившей с себя человека, но он находит также поводы для надежды посреди привычного хода плохих вестей о человеке, разрушающем планету.
В Амбозельском национальном парке в Кении Уэйсман кайфует, наблюдая гуртовщиков мазаи, живущих в тщательно оберегаемой гармонии как с хищниками, так и с нагульным скотом.
Уэйсман побывал также в «Запретной зоне» 30-километрового радиуса, установленной вокруг чернобыльской атомной станции. Там до сих пор, через 21 год после коллапса 1986 года, мосты настолько раскалены, что на них невозможно ступить. Призрачный мир царит в лесах, изобилующих лосями, рысью и радиоактивными оленями. Наблюдая изнутри своей защитной униформы, как ласточки вьются вокруг атомного реактора, Уэйсман пишет: «Хочется, чтобы они улетели отсюда как можно быстрее и дальше. В то же время это действует гипнотически, что они здесь. Это выглядит так нормально, так естественно, как будто апокалипсис оказался не таким и ужасным. Худшее случилось, а жизнь все-таки продолжается».
Итак, могли бы мы сами просто исчезнуть с лица земли, оставив природе медленно подчищать нашу грязь? Исключим завещанный нам библией Думсдей, или день Страшного суда. И окажется, что ничто не в состоянии истребить нас полностью, по крайней мере не прихватив вместе с нами изрядный кусок планеты. Даже вирус с 99.99 процента смертности оставит в живых более полумиллиона людей с природным иммунитетом против этого вируса, которые смогут заново, в какие-нибудь 50,000 лет, полностью заселить Землю до сегодняшнего уровня популяции.
Добровольное
вымирание
ЧеловеЧества
Не без того, чтобы кое-кто не попытался взять дело уничтожения людей в свои руки.
Уэйсман горячо симпатизирует Лесу Найту, основателю движения за Добровольное Вымирание Человека, которое призывает к постепенному усыплению нашего рода путем коллективного отказа от деторождения. Вначале мы сильно запаникуем, затем посмотрим вокруг и увидим, что мир и в самом деле становится все лучше и лучше.
«Поскольку прекратится борьба за природные ресурсы, я сомневаюсь, что мы будем жертвовать своей жизнью в военных конфликтах, – говорит Найт. – Последние люди смогли бы любоваться на последние в своей жизни закаты мирно, зная, что они приблизили планету так близко, как только возможно, – к Садам Эдема».
Уэйсман по-своему заигрывает с языком религии. Его иногда напыщенное бесстрастие сменяется знакомой риторикой об экологическом адском огне, в котором погибнет весь самый эгоцентрический на Земле род – в наказание за его захватнический образ жизни.
Но автор «Мира без нас» все-таки не доходит до призыва к нашему всеобщему зеленому погребению. Вместо этого он отстаивает универсальную формулу: «один ребенок на человеческую мать». Если эта практика привьется к человеческому роду, то уже около 2100 года глобальное население сократится до 1.6 миллиарда – уровень, последний раз достигнутый в XIX веке, – до знаменательных открытий в энергетике, медицине и производстве продуктов потребления. Но уже задолго до этой даты мы начнем испытывать «все растущую радость, наблюдая за миром, который с каждым днем становится все чудеснее».
И свидетельство этих чудес, пишет Уэйсман, «не будет спрятано в статистике. Оно будет за окном каждого человека, где освеженный воздух пронизан во все сезоны всё более громким и звонким пением птиц».
Даже читатели, уклончиво согласные, что «нас слишком много» (или это слишком много их?), могут не все разделять бодрую уверенность Уэйсмана, что обмен ребенка на более звучное птичье пение – выгодная сделка.
Так же, как и те, кто приветствует возвращение в Америку североамериканского волка, не могут вполне переварить утверждение Дэйва Формана, основателя общества «Земля – прежде всего!», что заполнение свободных от крупных хищников ниш Нового Света африканскими львами и гепардами предоставит нам лучший шанс избежать того, что Уэйсман называет «черной дырой, в которую мы запихиваем остальную природу».
 В конце концов, это трезвые факты и здравые головы, которые придают предостерегающему мессиджу Уэйсмана убедительность и силу. Когда доходит до массового вымирания, один эксперт говорит ему: «Единственно верное предсказание, которое вы можете сделать, это – что жизнь будет продолжаться. И что это будет очень интересно».
Захватывающая фантазия Уэйсмана вселяет в большинство читателей надежду, что по крайней мере несколько из нас смогут отсвечивать на Земле достаточно долго, чтобы увидеть, как это все провернется.