Художник: призвание и судьба

Марвин Фрэнклин был ремонтником, путевым обходчиком в лабиринтах нью- йоркского метрополитена. И ещё был он замечательным, умным, одарённым живописцем, а уж особенно – графиком. Со своей системой взглядов и оценок, своей очень личной темой в искусстве, что сейчас, увы, становится раритетом. Тему его можно обозначить одним словом: метро. Всё, что происходит в его вагонах, на его путях, рядом с его станциями. С теми, кто там работает, ездит, прячется. И вот что как-то не приходило в голову раньше: по-английски рельсовый путь и путь жизненный обозначены одним и тем же многосмысловым словом “track”. По отношению к Марвину это звучит чуть ли не мистически. Потому что вся его жизнь проходила в туннелях подземки или за мольбертом, когда он всё, что видел, осязал, обнимал умом и сердцем, доверял листу бумаги. Я сказала “за мольбертом”, но не только. Чаще зарисовки делал на столе, а то и просто на коленях, в блокноте на весу, в перерыве или когда утром (работал большей частью в ночную смену) возвращался домой. «Снова на работу» - талантливейший реалистический, необычайно экспрессивный рисунок, сделанный художником думающим и добрым, умеющим чувствовать и сочувствовать, примерять на себя чужие трудности и горести, к тому же отличным психологом.
 По совести говоря, когда шла я в профсоюзный центр на 43-й улице в Манхэттене, чтобы увидеть выставку работ Марвина Фрэнклина, особых надежд не питала, боялась, что увижу любительские картинки. Но огромный зал, где обычно проводятся собрания, концерты, корпоративные вечеринки и, конечно же, разнообразные выставки (зал так и называется – галерея 1199), заполнен был людьми, буквально потрясёнными недосказанной выразительностью, напряжённой энергетикой и подлинным профессионализмом человека, тяжко трудившегося с юных лет, но сохранившего и развившего в себе подаренные Богом художественное мышление и талант.
 Нет, это не уникальный случай. История искусства даёт нам немало примеров самоотверженности людей, искусству преданных и отданных. Можно было бы рассказать (да и рассказывали мы не раз) и о наших художниках-иммигрантах, буквально пробивающихся сквозь стену, жизнь положивших на алтарь творчества. Но сегодня – об американце Марвине Фрэнклине, художнике, путевом обходчике, наделённом способностью провидеть жизненный путь и тревоги каждого своего персонажа.
 «Хлеб и розы». Так называется эта галерея, и так назвал Марвин собрание своих рисунков и картин. Интересно происхождение такого словосочетания: странно, но это был лозунг забастовки транспортников в Массачусетсе в начале прошлого века. Поэтично, не правда ли? И суровая, как сама жизнь, в абсолюте правдивая графика художника тоже поэтична. Особый глаз и особую душу, разверстое добру сердце нужно было иметь, чтобы создать эту серию зарисовок «В вагоне метро» - усталые, с неотпускающей тревогой в глазах люди, каждый со своим характером, привычками, чаяниями, проблемами. Но особенно трогают и вызывают слёзы рисунки и гравюры из серии «Бездомные». Марвин рисовал тех, кто потерял себя, кого наблюдал многие годы, видел, как спасаются они от холода и непогоды в подземке, находил подчас их останки на рельсах в туннелях. Ему свойственно было сопереживание, чувство чужой боли. Отсюда такая пронзительная выразительность. Трудно сказать, что производит большее впечатление - графический вариант серии или превосходные акварели, в которых проявилось у художника владение цветом и тончайшими нюансами красок. Огромное впечатление производят сгустки несчастья – старик, спящий на скамейке в ночном метро; дрожащая, оглушённая безнадёжностью женщина; согнувшийся, тяжким сном забывшийся немолодой человек...Этим акварелям серии «Бездомные» на выставке в престижном нью-йоркском клубе «Салмагунди» была присуждена первая премия. Мы когда-то рассказывали вам об этом элитном художественном клубе. Поверьте, быть принятым туда для экспозиции своих работ и получить там первый приз очень непросто, нужен недюжинный талант.
 Марвин – коренной, настоящий «нью-йоркер», он вырос в квинсовском чёрном районе Джамайка, в бедной, но очень дружной семье. «Был десятым ребёнком, - взволнованно рассказывает мне его сестра Алветта. Был любим родителями и всеми братьями и сёстрами. Как и все мы. Оттого и выросли порядочными трудолюбивыми людьми, все получили специальность. Я вот ассистент врача, Марвин наш дорогой в метро трудился всю жизнь, большим уважением пользовался. Человеком он был просто удивительным, всегда готовым прийти на помощь, даже чужим людям. А уж какой был семьянин, описать трудно.» «Не могу забыть папу, - добавляет дочь Марвина Кристина. - Он был преданнейшим, внимательнейшим отцом. И дедушкой тоже». К нам подбегает черноглазый Дэвид, безбоязненно протягивает мне руку, слезинки сбегают по пухлым щёчкам... Когда-то, много-много лет тому назад встретил Марвин совсем юную брошенную женщину с двумя девчушками, полюбил и женился на ней. А девочки стали его дочками. Не падчерицами. Потом родился ещё один сын.
 В этой семье царили любовь и трогательная забота друг о друге. Случилось несчастье, Тенли, жена Марвина, стала инвалидом, передвигается с трудом, без палки обойтись не может: проблемы с вестибулярным аппаратом. Всю нашу недолгую беседу мы обе проплакали. «Мужем он был, - говорит эта худенькая, сломленная бедой женщина, - какие встречаются редко. Четверть века счастья подарил мне Господь. Чтобы быть днём дома и помогать мне, Марвин работал в ночную смену, часто брал сверхурочные. Вот и в этот раз...» В этот раз он домой не вернулся. Он работал на путях, когда – трагическая случайность – на него наехал поезд, огненным клином проломив грудь. Что успел он подумать? Сейчас заверяют, что приняты меры, проведены реформы... Это правда. А Марвина Фрэнклина, которому едва исполнилось 55, нет. Да и не его одного. Их называют не погибшими – павшими. Как в бою. Об их семьях заботятся. По-настоящему.
 Не перестаю удивляться тому, как он всё успевал. Постоянные ночные смены, труд ответственный и тяжёлый, дома неустанная помощь больной жене. И творчество. Тоже неустанно. «Искусство хранит мне жизнь», - часто говорил он. Считал, что природного дара и любви к карандашу и кисти недостаточно. Учился. Посещал занятия в Лиге тех, кто учится рисунку и живописи, а после получения учёной степени в области иллюстративного искусства стал там инструктором. И рисовал, рисовал, рисовал... Множество рисунков и акварелей. О наследии Марвина Фрэнклина говорят, его выставляют, им гордятся. Есть чем гордиться. Особенно, на мой взгляд, графикой. Замечательной. Графика Фрэнклина – не компьютерная, «ручная, штучная». Каждая линия живая, через душу пропущенная, а их сплетение, их совокупность создаёт сложную композиционную систему, чья образность многократно усиливается светотеневым эффектом, виртуозно подаваемым мастером. Да, мастером. И никакой игры со временем – ни нырков в прошлое, ни заглядывания в будущее. Он писал своё, наше время и тех, кто в нём живёт и трудится. И тех, кто был выброшен из жизни. Сострадая им.
 С огромным уважением к памяти Марвина Фрэнклина и к его наследию отнеслись его товарищи по работе, руководство метро, профсоюз транспортников и художественная общественность города. С 18 декабря по 31 марта следующего года его работы будут выставлены в Бруклине в Музее транспорта (New York Transit Museum, Boerum Place and Schermerton Street). Для тех, кому дорого настоящее искусство, это интересно.