Жанна Владимирская: Анна Ахматова - та, что «держит молнии в руке»

Культура

 Вас передашь одной
 Ломаной тонкой линией,
 Холод в ущелье, зной
 В вашем унынии.
 В утренний ранний час,
 Кажется, в четверть пятого,
 Я полюбила вас,
 Анна Ахматова.
 Марина Цветаева
 
 Анна Ахматова – имя, ставшее символом. В истории, в памяти людской – закреплённым символом истинной поэзии, любви, страданий, отверженности и признания, несгибаемости и гражданского мужества. Она из тех поэтов, кто «мир наполнил новым звоном». Всегда, даже в самые невыносимо тяжкие часы не терявшая достоинства и гордой величавости (помните у Пушкина –«Прекрасное должно быть величаво»?).
Гениальный Амедео Модильяни, с кем связывала её юная страсть, оставил нам изумительный рисунок – портрет 20-летней Анны, в котором будто предсказал и взлёт её уникального дара, и трагическую её судьбу. Потом Ахматову писали много раз: Верейский, Делла-Вос-Карбовская, Елисеев, Анненков... Её запечатлели такие фотомастера, как Лукницкий и Наппельбаум.
Но по-настоящему потрясает дивный, глубинно психологичный портрет Натана Альтмана, когда-то заново открывший для меня Ахматову, стихи которой давно, ещё в школьные годы, вошли в мою жизнь. Портрет подводил к подлинному осознанию ахматовской поэзии, очень точно передавал «черты алмазного лица». Вот он:

Вполоборота, о печаль,
На равнодушных поглядела.
Спадая с плеч, окаменела
Ложноклассическая шаль...

Скажешь ли лучше Осипа Мандельштама? А художник каким-то непостижимым образом видел и предрекал, что случится с её жизнью, как будет она гонима,

Как последняя, с передачею,
Под Крестами будет стоять
И своими слезами горячими
Новогодний лёд прожигать.

 Но вот совсем недавно узнала я, что есть ещё один портрет Ахматовой, не живописный, изустный, но от этого не менее выразительный, проникновенный, аналитичный, красочный, информативный и философски осмысленный, – это блистательная, захватывающе интересная авторская композиция, созданная писательницей, сценаристкой и актрисой Жанной Владимирской, к тому же великолепной и тонкой исполнительницей.
Это не рисунок на песке, который резво смывает волна времени. Впечатление от умного, очень значительного, эмоционально поданного моноспектакля, записанного, кстати, на диск, столь велико, что буквально впечатывается в память и остаётся с тобой. Перед нами предстаёт женщина, поэт, личность. Здесь всё о ней. Её обладание шифром любви «от зорь нестерпимых, бесовских и злых», её любовные стихи, всегда драматичные, смятенные, предельно напряжённые, полные патетической, поражающе огромной, испепеляющей страсти, пронзающей всё существо и отдающейся в пространстве с библейской торжественностью. Только так. Ибо иначе она любить и писать о любви не могла.
Ахматова часто повторяла, что есть наша читательская вина перед Пушкиным: за красотой его стиха мы не слышим живого голоса Пушкина-человека. И мне кажется, что самое ценное в монологах Владимирской - то, что здесь проявлена человеческая сущность поэтессы – честность, готовность взять на себя чужие беды и то, что сама она называла непреклонением. Её истовое служение поэзии. Её Богом данный талант, философская глубина миропонимания, высочайшая гражданственность. Как никому не удалось её сломить. Просто, без излишней патетики, но прицельно эмоционально рассказывает исполнительница (и автор, не забывайте!) о том, как Ахматову травили, как поэзия её на долгие десятилетия была загнана в подполье, какую нищенскую жизнь прожила она и как прославлено стало, как зазвучало имя великой, да, великой «златоустой Анны всея Руси», как назвала её другая гениальная русская поэтесса Марина Цветаева.
 - Известный литературный критик и близкий друг Ахматовой Николай Недоброво говорил: «Источник очарования, перводвижущая сила ахматовского творчества – в новом умении видеть и любить человека». Мне кажется,— обращаюсь я к Жанне Владимирской, — что это и есть духовный стержень вашего рассказа о мужественном поэте. Не так ли??
 - Конечно, эта сторона характера, жизни и творчества Ахматовой очень важна, но я старалась охватить, насколько это было возможно в короткой (всего два с половиной часа) композиции, все стороны многосложной жизни поэтессы.
 - Понимаю, что было нелегко, но вам это удалось. Композиция, куда вошли более шестидесяти ахматовских стихов или их фрагментов, в том числе из бессмертного «Реквиема», была создана ещё в Москве или уже в Америке?
 - Здесь, на новой нашей земле, родился этот очень дорогой для меня спектакль, который назван «В то время я гостила на земле. Анна Ахматова: жизнь и судьба». Очень долгой была и подготовка текста композиции, и репетиционный период. Поверьте, это тяжкий труд. В мае 2007 года состоялась премьера. И просто счастье, что вызвала она несомненный интерес и одобрение публики.
 - Ну, я бы слово «одобрение» заменила словом «восторг». В Нью-Йорке, как и везде, композицию  слушали, как говорится, на одном дыхании и приняли восторженно. Это был ваш первый опыт создания моноспектакля?
 - Нет-нет. Ещё в Москве я сделала авторскую программу «Есть час души» по произведениям Цветаевой. И это тоже было о поэте и о человеке сложного характера и трагической судьбы. Выступала с этим спектаклем и на театральной сцене в московском театре Станиславского, и в гастрольных поездках.
 - Очень успешен в русской Америке ваш спектакль о Цветаевой «Моё святое ремесло». Это римейк московского?
 - Ни в коем случае! В американских библиотеках и хранилищах я нашла такое количество недоступных в Союзе интереснейших материалов, что возникла необходимость полностью переработать всё предыдущее, а фактически создать абсолютно новую композицию по стихам, прозе, дневникам и письмам Цветаевой, по вновь открывшимся фактам её биографии, которую и предъявили слушателю.
 - Так же, как альбом «Что нужно для чуда» с записью стихов Иосифа Бродского, популярность которого превзошла всё ожидаемое.
 - Это неудивительно. Бродского почитают все. То, что довелось жить в одно с ним время, ощущалось как редкостная, иногда незаслуженная привилегия. Его стихи помогали новому постижению жизни и представлению о мироздании. И о собственной в жизни читателя перспективе. Потому этот альбом стал попыткой заявить о своём видении мира и осмыслении поэзии Бродского.
 - Кто ваш режиссёр?
 - Все мои работы режиссирует мой спутник в жизни и в творчестве писатель, драматург, актёр, режиссёр Алексей Ковалёв. Он автор множества рассказов, романов «Что ему Гекуба» из театральной жизни и «Сизиф», получившего три литературные премии, в их числе «Букера». Наш тандем нерушим и, к счастью, очень удачен. Все постановки мы продюсируем сами. Но чаще после очередного спектакля слух о нём передаётся в другие города, куда нас приглашают. А записи производятся в созданной нами ещё в 1998 году звукозаписывающей студии «ZAL – Production». Там записываются диски каждой нашей программы. Кстати, заказать любой из них можно по интернетовскому адресу www.zal.us
 - Знаю, что в России ваша артистическая карьера складывалась успешно. Расскажите о ней немного, пожалуйста.
 - Первой и сразу очень значительной ролью, взыскательными критиками и театралами замеченной и отмеченной театральной премией Москвы, была Медея в пьесе Жана Ануя. Потом «Маленький принц» при сплошных аншлагах и другие главные роли, потом Цветаева, тоже с шумным успехом. Всё это в театре Станиславского у Львова-Анохина. Следом – полтора года счастливого премьерства в куйбышевском театре у замечательного режиссёра Петра Монастырского. Снова Москва, снова главные роли, снова успех, роли в кино.
 - Популярность, заслуженная известность... Задам глупейший вопрос: почему на гребне успеха вы уехали? Причём за несколько лет до облома?
 - Уже Алексей Ковалёв вместе со мной открыл маленький, на сотню зрителей, театр, где поставил венгерскую пьесу «Телевизионные помехи». Опять аншлаги. В это время я в театре ВТО у Валерия Тищенко играла женщину-директора, эдакую помесь партийной стервы и акулы бизнеса. Как-то очень уж отрицательно она на меня подействовала. Тут начались события в Афганистане, сослали Сахарова...Мы восприняли это очень серьёзно. Повлияли и беседы с правозащитницей Натальей Горбаневской. И решили от достигнутого отказаться и уехать. Как сказала Цветаева: «Божественный лик утраты – отказ». От всего.
 - И каково было в Америке?
 - Поначалу очень трудно. Но так случилось, что мы попали в дом писателя Леонида Ржевского. Где собирался цвет русской эмиграции. Со многими познакомились. Там я читала, там впервые исполнила свою программу русских романсов. Иосиф Бродский сказал, что мой голос должен звучать по радио в «Голосе Америки». С его помощью и с помощью Бориса Филиппова и я, и муж стали сотрудниками русской редакции этой радиостанции, где проработали 13 лет. Я была ведущей пяти авторских программ, в том числе – «Музыка кантри», «Шедевры Бродвея», «Джаз»...С большим вниманием отнеслись слушатели к чтению глав из книги воспоминаний Надежды Мандельштам.
 - Вы ведь были удостоены золотой медали Нью-Йоркского международного радиофестиваля?
 - Да. Мы были до краёв полны тем, что делаем нужное дело. При этом не расставались с театром, готовя и вынося на суд зрителей по всей Америке новые композиции.
 - А не хотите ли показать их в России?
 - Такой разговор относительно ахматовского спектакля уже состоялся. Нашлись театральные площадки в Москве и Петербурге. Очень хотелось бы, чтобы эта композиция там прозвучала. Случится ли это - зависит от спонсоров.
 - А когда услышат вас наши читатели?
 - Ахматовский спектакль – в декабре: 1-го – в Миннеаполисе, 7-го – в Вашингтоне, 15-го – в Цинциннати. В Нью-Йорке, возможно, в апреле.
 - Ждём. А закончить нашу беседу хочу строчками Бродского:
 Так творятся миры.
 Так, сотворив их, часто
 Оставляют вращаться,
 Расточая дары.