“НЕИСТОВЫЙ МЭЛ” ПОКИДАЕТ ШТАТЫ

Культура

Последние годы над головой Мэла Гибсона гуляют недобрые тучи, правда, которые он сам же и собирает. В его адрес, как камни, летят осуждения. Им возмущаются. Его предлагают бойкотировать. А ведь за спиной этой голливудской звезды мирового масштаба десятки ярчайших, великолепно сыгранных ролей, всеобщая любовь и признание.
Возможно, из чувства глубокой симпатии к этому обаятельному и безусловно талантливому актеру и не вписывающейся в стандартные рамки личности мне и захотелось – вместе с вами – попытаться разобраться, что же такое Мэл Гибсон, какой он человек.
Он родился в 1956 году, в семье американских ирландцев, католиков – оперной певицы Энн Гибсон и простого железнодорожного проводника (как выяснится с годами, далеко не простого!) Хаттона Гибсона, и был шестым из их одиннадцати детей. Чтобы лучше понять психологию, образ мыслей и поступки актёра, рискнувшего выпустить в мир “Страсти Христовы” и “Апокалипто”, нужно в первую очередь познакомиться с его отцом, оказавшим на своих детей неистребимое, пожизненное, можно сказать, влияние.
Хаттон жил с семьей на собственной ферме, в глухой сельской местности, в 40 км от Нью-Йорка.  Все вместе вели натуральное хозяйство. Жили шумно, весело, хоть и не всегда сытно.  Но вот с отцом случилось несчастье. Поскользнувшись на путях – на кем-то разлитом машинном масле,-  он неудачно упал. Позвоночник хрустнул сразу в трёх местах. Никто уже (и в первую очередь врачи) не сомневался, что на этом его подвижная жизнь закончилась. Но Хаттон не пожелал принять сей приговор. Он посчитал, что просто не имеет права отлеживаться оставшуюся половину жизни при такой ораве некормленых ртов.
Чтобы оплатить дорогостоящие операции, пришлось заложить ферму. Семья практически голодала. Но Хаттон не падал духом. День за днем с завидным упорством он занимался специальной гимнастикой, разработанной им самим, а в остальное время учил иностранные языки. Полгода спустя, наперекор судьбе и прогнозам, он снова начал ходить. Это было подобно чуду. К тому же Хаттон неожиданно выиграл главный приз в телевикторине – 21 тысячу долларов. Да ещё и железнодорожная компания выплатила ему за полученную травму приличную компенсацию.
Когда американских юношей начали отправлять на войну во Вьетнам, Хаттон заявил, что “не желает, чтобы его дети попали в эту мясорубку.” В Австралии у них были родственники. Полученные деньги пришлись как нельзя кстати, чтобы переправить на другой конец земного шара столь многочисленную семью. Мэлу было 12, когда в 1968 году они покинули Америку.
Самосовершенствование в период обездвиженности не прошло для Хаттона даром. Оказавшись в Мельбурне, бывший железнодорожный проводник получил должность начальника компьютерного департамента в крупной фирме. За веру в себя и в Бога Дева Мария (явившаяся ему во сне) щедро вознаградила его – он встал на ноги в прямом и переносном смысле. Ну как тут не уверовать в божественное провидение! И Хаттон ударился в религию. Объявив себя последним хранителем Истинной веры, он организовал Всемирное движение за спасение католичества на Земле.
Соответствующим образом изменился и весь уклад семьи. Отныне они жили по монастырским законам, начиная и заканчивая день молитвой. Детям не позволялось  не только ходить в кино, но и смотреть телевизор, которого в доме, из принципиальных соображений, просто не было. Основным окном в мир для них стала Библия – отец заставлял учить её наизусть целыми главами. А за неповиновение жестоко наказывал. Но ангела и паиньки, по крайней мере, из Мэла не получилось. Позже, обретя всемирную известность, актёр строил всякий раз недовольную гримасу, когда дотошные журналисты пытались лезть в его личную жизнь. “Смотрите мои фильмы, этого достаточно, – огрызался он. – Моя жизнь вас не касается.” Но от любопытства влюблённого в него зрителя и тех, кто это любопытство стремится любой ценой удовлетворить, так просто не отделаешься. Загадочность и скрытность кумира лишь распаляет рвение охотников за сенсациями.
Нашёлся человек – Уэнсли Кларксон, таблоидный биограф из Лондона, взявшийся за хорошую плату «накопать» на актёра как можно больше компромата. Благодаря его рвению и вырисовался образ Мэла-человека без звездного нимба и лубочного лоска. Так родилась скандальная биография: Mel Gibson: Living Dangerously, наделавшая много шума. Она начинается словами: “Я писал эту книгу с одной-единственной целью: раздразнить, разоблачить, привести в ярость Мэла Гибсона. Думаю, мне это удалось”. Просмотрев книгу с её шокирующими фотографиями и откровениями его беспутной молодости, Мэл-таки разгневался, поклявшись “прикончить этого грязного писаку”. Странно, что ему изменило чувство юмора. Ведь те пикантные и забавные подробности лишь добавили его облику красок и колорита.
Но вернемся к его ДОзвёздной жизни. Мэл не возлагал особых надежд на будущее, которое не сулило ему ничего, кроме изнурительного труда на ферме или рясы священника. Скорее всего он о нём просто не думал, часами просиживая с друзьями в пивных. Сама судьба указала ему путь. Одна из его сестёр увидела в газете объявление о том, что Театральная студия Сиднея приглашает на прослушивание молодых людей в возрасте 18-20 лет, и тайком отправила от его имени заявку и фото.
Когда по почте вдруг пришло приглашение на прослушивание, Мэл сделал большие глаза. Ему и в голову никогда не приходило быть актёром. Отец, как ни странно, возражать не стал, и Мэл отправился в столицу. С блеском выдержав все три тура, он был принят в Студию. Студентом Мэл был упрямым и своенравным, всё хотел делать по-своему, иной раз доводя до белого каления учителей, но в таланте его и особом актёрском чутье уже никто не сомневался, а потому ему всё сходило с рук. “Он изумительно чувствовал роль, – вспоминал один из его педагогов. – Вживался в неё, натягивал на себя, как шкуру.”
Затем последовала учёба в Институте драматических искусств. В студенческие годы Мэл, как, должно быть, любой парень его возраста, думал не столько об учёбе и своём будущем, сколько о развлечениях. Пивнушки, бары, пьяные вечеринки, девочки. На съёмках его первого фильма у Мэла завязался роман с молоденькой актрисой Деборой. Они встречались полтора года, но когда Дебора заговорила о браке, Мэл абсолютно серьёзно ответил ей, что может жениться только на девственнице. При этом он отлично знал, что был её первым мужчиной. В отчаянии Дебора схватила нож и вскрыла себе вены. Перемазавшись с ног до головы её кровью, обезумевший Мэл сжимал её запястье, пока не подоспела «скорая помощь». Но убеждений его эта история не поколебала.
После Деборы была таитянка, тоже актриса и тоже партнёрша по роли. Они снимались на Таити в фильме “Баунти”. Их роман тоже был продолжительным и серьёзным, но стоило ей пожелать узаконить их отношения, и она услышала ту же фразу. Расстались они без кровопускания, но таитянка, как и Дебора, ушла из кино. “Я просто не смогла бы сниматься с кем-то другим”, – в задушевной беседе призналась она Кларксону.
Мэл не мог не нравиться женщинам. Красавчик с пронзительно голубыми глазами, полный обаяния и загадочности. Загадочности, которая в богемных киношных кругах вполне могла быть интерпретирована, как закомплексованность парня с фермы, скованного религиозными и семейными предрассудками. Чем выше восходила его звезда, тем больше его донимали женщины. И чем больше они его донимали, тем отчаяннее он их избегал.
Актёрская карьера была на взлёте. За лучшую главную роль в фильме Mad Max – “Безумный (или Неистовый) Макс” Мэл был награжден премией AFI. Этот фильм стал самым крупным коммерческим успехом в истории австралийского кино и самым кассовым. А к исполнителю роли полицейского Макса навечно приклеилось прозвище Mad Mel, заработанное взрывным характером, неадекватным поведением и прочими, порой мальчишескими выходками.
В 24 года Мэл (или его отец) решил, что настало время жениться и создать благопристойную прочную семью – такую, в какой вырос он сам. Он дал объявление в службу знакомств: «Ищу небогатую девственницу, католичку.» Так появилась в его жизни медсестра зубоврачебного кабинета (позже зубной техник) Робин Мур, ставшая ему идеальной женой – католичка, противница, как и он, контроля над рождаемостью.
В Америку Мэл переехал, вернее вернулся, вместе с женой и первыми детьми в начале 80-х, будучи уже всемирно известным. Приглашения на главные роли сыпались как из рога изобилия. Австралийский киноактёр трансформировался в голливудскую звезду. Но себе не изменил.
Мэл смолоду не привык “плясать под чужую дудку”, он жаждет снимать свое собственное кино, таким, как он его видит. В начале 90-х Мэл открывает собственную, независимую киностудию – ICON Production, Gibson, на которой снимает свой первый, вполне удачный фильм “Человек без лица”. За ним следует “Храброе сердце”, где Мэл впервые выступает в трех ипостасях: режиссёром, продюсером и актёром. Фильм, повествующий о средневековом шотландском герое-освободителе, был признан лучшим фильмом года, получил шесть наград и пять дополнительных номинаций.
Мэл - верный, образцовый муж, что для голливудского мира, как мулета для быка. До подвига своего отца он, правда, не дотянул, но явно старался: у них с Робин семеро детей. Во дворе их калифорнийского поместья, в Малибу, выстроена небольшая часовня, в которую каждое воскресенье приглашается священник. Мэл требует, чтобы Робин и дочь Ханна приходили на мессу в подобающем виде: в платьях с длинными рукавами и вуалью на голове. Соседи Гибсонов окрестили их молельный дом “Часовней святого Мэла”.
Его отцу, живущему в Пенсильвании, в этом году исполнилось 85. Раз в неделю Хаттон ездит на автобусе на воскресную службу в церковь. Но дело в том, что ближайшая церковь, соответствующая его вере, находится в 480 км. Три часа пути в один конец для 85-летнего старика – это больше чем подвиг! И Мэл решил уважить отца. Он подарил ему на день рождения капеллу, которую построил поблизости от его дома.
Все в жизни Мэла складывается, как он того желает. Вот только от алкоголизма избавиться не удается. Изъян, оставшийся от Австралии. “У нас там, если ты не можешь вылакать несколько кружек зараз, ты просто не мужик”, - оправдывался он. Оправдывался и пил. С юных лет и по сей день. Пил до съёмок, на съёмках и после. Однажды, ещё в Сиднее, в пьяной потасовке ему проломили бутылкой череп, он чудом выжил, и это заставило его всерьёз пересмотреть свою жизнь. Мэл бросил пить, купил в Австралии огромное ранчо в 300 акров земли, сменив разгульный образ жизни на здоровый. И с помощью Робин держался довольно долго. А потом всё возобновилось. В пьяном виде он садился за руль и однажды попал в страшную аварию, снова чудом уцелев. Как-то утром журналисты из журнала People прорвались в его дом, чтобы взять интервью у актера, получившего “титул” самого сексуального мужчины планеты. Но “самый сексуальный” после очередного загула был не в лучшей форме. Он выставил непрошеных гостей за дверь, разразившись нецензурной бранью и плюясь им вдогонку. А через несколько дней поклонники созерцали своего кумира в новом амплуа на страницах People.
 Увидев себя в столь неприглядном виде, Мэл, сгорая от стыда, понял, что снова пора завязывать. Опять купил огромное ранчо, на сей раз в Америке, в Монтане, и переселил туда всю семью. В свободное от съёмок время он с наслаждением копался в земле, ухаживал за скотиной. И, собирая раз в неделю друзей на барбекю, с гордостью объявлял: “Этого телёнка я откармливал два года”. Однако от алкоголизма, видимо, избавиться так и не сумел. И свидетельство тому - скандал, когда полиция арестовала его за вождение в нетрезвом виде, нецензурную брань и пьяный бред в адрес евреев. Опозорившись на весь мир (его публичные извинения мало что изменили), Мэл был к тому же осуждён на три года, условно, и направлен на принудительное лечение от алкоголизма.
К счастью, на его творческом потенциале это не отражалось, хотя из-за антисемитских выступлений многие в Голливуде отвернулись от него. Мэл взялся за создание исторического фильма о последних часах жизни Христа. Никто не изъявил желания вкладывать деньги в такой проект, не веря в его успех. Мэл снял фильм на собственные средства, вложив $25 млн. “Меня считают сумасшедшим, и, возможно, они правы, – сказал он по этому поводу. – А что, если я гений?”
Результат, как мы знаем, последовал ошеломительный. Фильм принес автору $600 миллионов в мировом прокате. “Страсти Христовы” всколыхнули и взбудоражили весь мир. Отзывы были самые противоречивые – от бурных восторгов до ещё более бурного возмущения и хулы. Но никто не остался равнодушным. “Фильм настолько безжалостен и жесток, что смотреть его сущее наказание. Но что мы сделали, чем заслужили это наказание?..” – вопрошал Джин Сеймур в Newsday.
Гибсона явно влекут события и тайны давно минувших дней. Обращаясь в своих фильмах к истории, он как бы протягивает нить между прошлым и настоящим, докапываясь до истоков нашего сегодня. До истоков человеческой бесчеловечности. И цивилизация Майя, процветавшая так близко от нас, показалась ему в этом плане наиболее наглядной. Так родился его следующий фильм. Если в “Страстях” Мэл показал нам зарождение религии, то в “Апокалипто” – её конец. (Кстати, Апокалипто по-испански вовсе не Апокалипсис, а Откровение.)
С величественных пирамид Американского континента жертвенная кровь лилась рекой. Его снова упрекали в жестокости и садизме. Но ведь он ничего не добавил от себя, не исказил, скорее наоборот, не всё показал, щадя зрителя. Потому как действительность тех времен была намного ужаснее, а религиозные зверства изощреннее настолько, что о них даже говорить трудно. В финале фильма у берегов Америки появляются испанские галеоны, несущие геноцид коренному населению. Жестокость против жестокости! На смену языческой бесчеловечности грядёт бесчеловечность цивилизованная, снова прикрывающаяся религией. Вот что хотел показать нам Мэл Гибсон, к каким проблемам привлечь внимание людей Земли.
На одной из пресс-конференций Мэл сравнил американское правительство Буша с кучкой варваров эпохи Майя, добавив: “Отправлять простых парней в Ирак неизвестно зачем – разве это не жертвоприношение?”
 Изучив историю, культуру, обычаи американских индейцев, работая с их потомками в фильме, Мэл сумел полюбить этих людей, проникнуться их духом. И с той поры пытается при каждом удобном случае помогать им. Так, из-за урагана, налетевшего на Мексику, индейские поселения, в которых планировались съёмки, были буквально сметены, и съёмки пришлось отложить на полгода. Гибсон помог местным жителям восстановить их жилища, а потом и пожертвовал им ещё миллион долларов.
Минувшим летом он встретился с президентом республики Коста-Рика Оскаром Ариасом у него дома, чтобы обговорить с ним, какие каналы удобнее использовать для оказания материальной помощи местным индейцам. С чего бы это вдруг? При чем тут индейцы Центральной Америки?
Тем же летом Мэл начинает вдруг избавляться от своих ранчо и усадеб. У него, взращённого на ферме, особая страсть к земле и недвижимости, которую он то покупает, то продает. Так, в 2004-м он распрощался с австралийским ранчо и тут же купил остров Mago на Фиджи. Но то, что затеял Гибсон на этот раз, больше похоже на сжигание за собой мостов. Он продал ранчо в Монтане, потом Тюдорское поместье в Коннектикуте – за $40 млн и основное место проживания всей семьи – поместье в Малибу, за $30 млн. А взамен приобрел огромное, 400-акровое ранчо с пастбищами в Guanacaste, в Коста-Рике. Похоже, австралиец-бунтарь, коим он всегда себя считал, всерьёз обиделся на Штаты и задумал вместе с семьёй укрыться в Центральной Америке.
Правда, на сей раз Робин, безропотно исполнявшая все прихоти и причуды мужа, взбунтовалась. Она не хочет уезжать, не хочет жить среди “белых дикарей” Коста-Рики, которые, как её стращают, творят разные бесчинства. Американские власти пытались предостеречь Гибсона от опасности проживания в этой стране, объяснив ему, что все американские граждане являют собой “потенциальную мишень для криминальных элементов, включая похитителей людей”, а “у местных правозащитных органов недостаточно силы и власти, чтобы обеспечивать им безопасность”.
Но упрямство Мэла неистребимо. Он убеждает супругу, что действует в интересах семьи, поскольку в Коста-Рике они будет ограждены от назойливого внимания прессы (или от её нападок?) К тому же Мэл, видимо, рассчитывает на поддержку и защиту местных индейцев. Ведь он теперь им как родной. Всё про них знает, даже язык их изучил и всегда, думается, вполне искренне готов оказать им материальную помощь. В США Мэл будет вынужден периодически наведываться – для посещения судьи, пока не истечёт срок его условного заключения.
Что же касается его творчества, ему он не собирается изменять. И уже вынашивает новые планы как режиссёр, продюсер и сценарист. Это будет снова эпический историко-приключенческий фильм о семье легендарных флорентийских купцов Медичи. Будущая картина, по задумке Гибсона, должна стать самой дорогой постановкой в истории мирового кино.