Против лома нет приёма

В мире

Сразу же хочу извиниться перед читателями за столь вульгарный заголовок, но что делать: я не нашел более подходящего выражения, кратко резюмировавшего бы тему, на которую я хочу поговорить сегодня.
На днях в израильской прессе появились сообщения о том, что министр иностранных дел Израиля Ципи Ливни, воспользовавшись поездкой в США для участия в заседании Генассамблеи ООН, начинает кампанию, в ходе которой попытается разъяснить мировому сообществу недопустимость ситуаций, когда, участвуя в демократических выборах, террористические группировки приходят к власти. Именно так произошло в январе 2006 года, когда на выборах палестинской администрации победила террористическая организация ХАМАС. Госпожа Ливни планирует представить мировому сообществу критерии, согласно которым те или иные организации могут считаться достойными участия в демократических выборах.
Конечной целью акции израильского министра является выработка и подписание руководителями государств-членов ООН международного соглашения, устанавливающего стандарты для участвующих в них кандидатов. Предлагается, например, не допускать в выборные органы власти, от местных до государственных, организации «полувоенного характера», а также группировки, пропагандирующие расистскую идеологию.
При всем моем уважении к министру иностранных дел и полной поддержке тезиса о недопустимости вхождения во власть террористических структур я все же вынужден признаться, что считаю предлагаемую акцию одним из тех благих намерений, коими, как известно, вымощена дорога в ад. Впрочем, я могу взять свои слова и обратно, но лишь в том случае, если мне докажут, что можно создать некий эффективный международный механизм, который сможет выполнять не только функции диагностики на предмет признания или непризнания какой-либо организации террористической, но и функции допуска или не допуска ее к участию в выборах.
Только не предлагайте в качестве такого механизма ООН, потому что вся история ее существования убедительно доказывает: нет лучше способа законсервировать какую-нибудь проблему, чем поручить ее решение этой организации. В частности, мировое сообщество в лице своих представителей, заседающих на Ист Ривер, до сих пор не пришло к единому мнению по вопросу о том, чем отличается террористическая организация от освободительного движения. Эта неопределенность делает возможным в одних случаях объявлять разбой вооруженных группировок освободительными движениями, а в других – называть мирные демонстрации действиями экстремистских сил.
Вопрос запутывается еще больше, когда нас отсылают к истории. В мире нет ни одного государства, в истории которого не было бы насильственных изменений способа правления. Безуспешные попытки такого рода называли путчами, переворотами, мятежами, вождей таких мероприятий вешали или сажали в тюрьму, успешные же получали статус революций, а их организаторы увенчивались лаврами отцов народа: победителей не судят.
Для того чтобы быть признанными в качестве легитимных руководителей государства, лидерам победившей революции достаточно заявить о соблюдении всех договоров предыдущего руководства. Впрочем, и это не обязательно: большевики принципиально отреклись от всего, что было связано с прежней властью, но тем не менее уже через некоторое время мадам Коллонтай очаровывала короля Швеции, а Чичерин восхищал европейскую публику ловко сидящим фраком.
Институт высшей государственной власти демонстрирует нам огромное разнообразие способов которыми к ней приходят. Очень часто приход к власти некоей персоны происходит в результате поэтапного осуществления нескольких операций. Гитлер, например, после провала «пивного путча» провел большую работу по созданию массовой организации, имевшей в своем составе военизированные отряды, после чего НСДАП получила в рейхстаге большинство в результате демократических выборов. Чавес, севший в тюрьму после неудачного переворота, впоследствии вполне демократическим путем был избран президентом.
Это примеры создания диктатуры благодаря демократическим институтам. Есть и противоположные примеры: в Турции, например, армия, которая в Латинской Америке считается инициатором антидемократических переворотов, в течение длительного времени является гарантом демократии, время от времени совершенно диктаторским способом пресекая деятельность радикальных партий.
Мы, однако, несколько отвлеклись, рассуждая об общих принципах прихода к власти различными путями. Давайте вернемся к инициативе Ципи Ливни, потому что ее появление главным образом связано с непростой ситуацией, сложившейся в треугольнике Израиль – Газа – Иудея и Самария.
Прошлогодний приход к власти в палестинской администрации террористов из ХАМАСа не относится ни к одному из описанных случаев, что связано с двусмысленным статусом Палестинской автономии. В том случае, если бы автономия была самостоятельным субъектом международного права, а террористическая деятельность исламистов была направлена против ее руководства, это было бы внутренним делом автономии и ни у кого, кроме Махмуда Аббаса, не вызывало бы головной боли. Однако и мятежная Газа, и Иудея с Самарией, на которых расположена остальная часть автономии, в глазах международного сообщества имеют статус оккупированных территорий, и террор исламистов направлен на оккупирующую сторону, то есть на Израиль. Это в корне меняет ситуацию и заставляет Израиль весьма болезненно относиться к тому, в чьих руках находится в автономии власть.
Инициативу Ципи Ливни следует рассматривать именно с этих позиций.
Недавняя попытка Израиля в очередной раз отгородиться от Газы, объявив сектор вражеским образованием, как всегда, вызвала протесты не только в арабском мире, но и в ООН. Таким образом, ни повлиять на расклад в Газе политических сил, ни полностью игнорировать его Израиль в данный момент не может. Остается одно: в случае, если ХАМАС или любая другая террористическая организация не откажется от политики террора по отношению к Израилю, воспользоваться известной формулировкой и впредь «мочить» террористов до того, как им придет в голову участвовать в каких-либо выборах.
Собственно говоря, именно это я и имел в виду, вынеся в заголовок статьи первую часть современной русской пословицы, в конце же статьи я считаю вполне допустимым (ведь я уже извинился перед читателями) привести и часть последнюю: «...окромя другого лома».