Любовь зла...

Ну какого черта он потащился в эту харчевню? Голод погнал? Так ведь отсюда уже дом родной виднеется, а там, в холодильнике, отыскал бы чего съестного. Нет, кроме голода, и лень навалилась: это же надо доставать из холодильника, разогревать, а здесь перед тобой «Макдональдс», где быстренько обслужат, да еще и кассирша улыбнется как лучшему приятелю или более чем приятелю. Пусть она так каждому свое расположение показывает, но все равно холостяцкому сердцу приятно станет...
Вот, всего ничего, один человек отойдет от стойки, и можно будет лицезреть эту добродушную кассиршу. Ну почему же так долго?! Что эта девушка перед ним так возится!...Вдруг Боб догадался, что стоящая впереди его в очереди блондинка почти не говорит по-английски, да и вообще, скорее всего, впервые в «Макдональдсе», и гамбургер для нее - все равно, что любимое лакомство марсиан.
- Можно вам помочь? - сам, не зная почему, Боб тронул за рукав незнакомку. Та смотрела на него, растерянно улыбаясь, и это уже было не похоже на дежурную улыбку бывалой кассирши.
- Я ... здесь впервые, - наконец-то выговорила она. Да, явно английский ей не был подарен с молоком матери. «Русская или полька» - сразу определил Боб, который всю жизнь в Бруклине провел, и акценты научился распознавать почти без ошибок. Ну не отличит там индуса от бангладешца, китайца от вьетнамца, или вот как сейчас, русскую от польки, так это уже не его, а их проблемы. Не он же к ним жить приехал...
Он быстро помог девушке со славянским акцентом сделать заказ, и та одарила его уже благодарной улыбкой, словно этот полный американский дядечка выдернул ее прямо из пасти страшной акулы-людоеда. После уже кассирша послала Бобу свой теплый, пусть и натренированный, взгляд. Ну и чудненько! Теперь самое время примоститься со своей пайкой за свободным столиком и отдаться сладкому ритуалу поглощения гамбургера с «Колой» и френч-фрайзом. Пусть калории с холестеролом кишмя кишат, пусть за многие годы потребления подобной пищи вкус почти не ощущается, зато голод будет убит раз и навсегда... до завтрашнего утра уж точно.
Зачем было ему присаживаться за столик рядом с этой русской или полькой? Боб потом долго искал ответа, но найти никак не мог. Колдуньей она была, наверное. Призналась бы с самого начала, и на душе легче было. Да нет, когда разговорились, совсем другую версию поведала ему. Что приехала из России полгода назад; что ухаживает за старушкой шесть дней в неделю, а сегодня - выходная и решилась впервые в «Макдональдс» сходить. Даже возраст назвала - двадцать три, и сразу откровенность за откровенность требует: «А вам сколько?».
Боб смутился от такого вопроса и сказал «сорок восемь» совсем тихо, и не сказал, а пробурчал скорее: а вдруг ей послышится «тридцать восемь». Да нет, как бы ни был слаб ее английский, а возраст девчонка сможет различить. Да и не тянет Боб с его брюшком, и волосами седыми да сильно поредевшими на тридцать восемь. Сразу видать, что к полтиннику приближается медленно и верно.
Она и про семейное положение спросила (а сперва казалась стеснительной). Покивала головой сочувственно, узнав, что Боб давно в разводе. И тут же порадовалась за него: ведь сыну недавно восемнадцать стукнуло, а это значит, что с алиментами покончено раз и навсегда. Вряд ли привалит ему еще счастье быть отцом.
-Ну, что вы такое говорите, -запротестовала Оля. - Вы ведь совсем молодой. У вас обязательно будет еще семья, - подхалимничает, а зачем? Наверное, таким способом благодарит за то, что помог тогда, возле стойки.
Вот и хорошо, посидел с молоденькой русской в «Макдональдсе», теперь самое время пожелать девушке счастья в Америке и отчалить домой, к раскормленному котяре Тони и телевизору с его бесконечными мыльными операми. Да нет же, с харчевни он вышел вместе с этой наверняка крашеной блондинкой Олей и по улице, до последнего камешка знакомой улице, топает рядом с ней. Представить тяжело, что соседи подумают, если увидят.
- Здесь я живу, - Боб показал на окна четырехэтажного билдинга. И с облегчением вздохнув, хотел было попрощаться, но... черт побери, совсем другие слова вырвались из его рта.- Может, зайдете, попьем чаю или кофе?
Здесь бы уже Оле сконфузиться и попрощаться быстренько. Но она пожала плечами только:
- А почему бы и нет? - и моментально добавила. - Но только чай или кофе, ничего большего...
Боб и не думал ни о чем большем. Молодые девушки, к тому же находящиеся в стране не совсем, скажем так, легально, немного пугали его. Да и по правде говоря, он уже давно перешел в другую возрастную категорию и предпочитал разбитных и разводных бабенок за сорок, которые часто наведывались в находящийся по соседству бар. С такой было легко и понятно: купишь ей «дринк», поболтаешь за жизнь и потом поведешь к себе утешать, дарить хоть небольшой, но праздник. А какой праздник подаришь этой малышке, тебе в дочки годящейся? Наливая чай, Боб был в полном трансе, даже чуть не разбил чашку. Потом сидел напряженно, попивая чай маленькими глотками и поглядывая исподволь на гостью, которая тоже, чувствовалось, была скованна. Видно, опасаясь, что хозяин квартиры, несмотря на все клятвенные обещания, решится на большее.
Куда там! Нет, Боб в конце концов решился на «что-то» ... и пригласил Олю посидеть вечерком в баре. «Только бы она отказалась» - мысленно заклинал он при этом. Но блондинка расцвела, и щеки ее покраснели.
-Ой, как это мило! - защебетала она. - Меня еще здесь никто никуда не приглашал... Нет, приглашали, конечно, но то наши, русские, а у них на уме всегда одно...
...У Боба на уме не было ничего, кроме: ”Зачем мне это надо!». Он сидел вместе с Олечкой в баре, глотал холодный «Хэйнекен» и старался не смотреть на окружающих. Ему казалось, что все завсегдатаи и даже обычно невозмутимый чернокожий бармен Рэни откровенно посмеиваются над ним. «А может, завидуют?» - с тайной надеждой подумал он. - «Нет, наверняка, потешаются!» - пессимист в нем все-таки победил, и он поплелся к Рэни за новой порцией «Хэйнекена».
- Тебе здесь нравится? - Боб, только наполовину опустошив вторую бутылку, решился на хоть какое-то подобие разговора со своей спутницей.
- Скучно..,.-она поджала свои тонкие губки. - Я больше дискотеки люблю. Пойдем в следующий раз, хорошо... И она с такой надеждой взглянула на нового американского друга, что тот моментально кивнул головой, думая при этом: «Только этого мне и не хватало...».
Да, этого действительно могло хватить на всю оставшуюся жизнь. Очутившись в шуме, гаме, визге, треске дискотеки Боб только крутил головой в разные стороны и улыбался растерянно, точь в точь как Оленька там, в «Макдональдсе», где попалась ему на его седую голову. Музыка звучала сплошь русская, речь слышалась только русская, а болтали, танцевали, флиртовали, гоготали Олины соотечественники и ровесники. Им было очень весело, особенно при виде полного американца, пытавшегося делать что-то, издали напоминавшее танец. Вблизи движения Боба походили на разминку боксера перед боем, недаром он в юности мечтал о титуле «белого Мохаммеда Али», но вовремя убежал с ринга, пока его печень не превратилась в отбивную.
Сейчас Бобу казалось, что все эти парни и девушки, разговаривающие на чужом ему языке, потешаются над ним и, скорее всего, принимают его за папашу, который поплелся вместе с дочерью на дискотеку, чтобы собственноручно проследить за ее моральным обликом. А тут еще Оленька встретила каких-то знакомых, смешливых девушек и парней, и они с интересом обсуждали свои проблемы, при этом поглядывая на «папашу», как ему показалось, с явной издевкой. Он не понимал, о чем речь, но одна фраза, брошенная Олечкой невзначай, заставила его вздрогнуть. «Любовь зла...» - в этих словах, как показалось Бобу, сквозила обреченность, и что-то еще, чего он никак не мог уловить. Ему было знакомо русское слово «любовь», но что она там сказала дальше? «Зла, зла, зла?.. Тьфу, язык сломаешь... Надо завтра у Влада спросить». Они работали с Владом вместе в телефонной компании; Боб всегда охотно помогал этому русскому парню, ну а теперь надо самому к нему за помощью идти.
Но даже Влад не объяснил коллеге, что это такое «Любовь зла», только по спине похлопал и пообещал с ухмылкой: «Скоро сам все узнаешь». И надо тебе, как будто чувствовал, что произойдет у Боба с Олей в ближайшие выходные. А произошло то, что рано утром, почтенный труженик телефонного бизнеса, постаревший лет на десять, подавал русской принцессе кофе в постель, стараясь не смотреть на ее хрупкие плечи и не встречаться взглядом с ее красивыми голубыми глазами.
- Я надеюсь, Боб, что ты - порядочный человек... - голос Оленьки был сонный, акцент резал ухо, но смысл сказанного был понятен, и Боб с тоской подумал: « Зачем я, старый осел, пригласил ее тогда на чай?»
Да, к несчастью, он был человеком порядочным, и в тот же день они поехали в ювелирный магазин выбирать колечко, которое обычно счастливый жених надевает на тонкий пальчик своей суженой. В вагоне сабвея Бобу казалось, что взгляды всех пассажиров прикованы только к ним, а тут еще Оля, наверное еще не выспавшись, прикорнула на его плече. Прикрыл глаза и Боб, но ему-то спать совсем не хотелось.
Вот она, спасительная остановка. Они шли по перрону станции в чайна тауне, вечно заполненному разноязычным и разноцветным людом. И внезапно Боб почувствовал, что дальше идти не может. Он присел на скамейку и опустил глаза вниз.
- Let’s go! - это уже не была прежняя, стеснительная и умилительно-доверчивая Олечка. Боб слышал голос повелительницы. Но так и продолжал сидеть в прежней позе, уставившись в пол и не реагируя ни на что. Он был порядочным человеком, но ему сейчас очень хотелось домой, к холостяцкому ужину в холодильнике, раскормленному котяре Тони и старенькому телевизору с бесконечными мыльными операми.