Федор Хитрук и всё, всё, всё...

 

Хитрука, Хитрука знают все наверняка... Увы, теперь в прошедшем времени - знали... Не всем довелось пообщаться с ним в неформальной обстановке. Мне повезло. Но я об этом никогда не писал - на мемуары в духе “Великие и я” не тянет, а просто погреться в лучах славы известного человека - как-то не очень греет.

 

На заре туманной юности довелось мне поработать в узбекистанском Клубе кинопутешественников. В загранкомандировки меня не отправляли - “пятая графа” покрепче любого замка. Да и вообще, киношный период в моей биографии был весьма краток - как-то больше тяги было к газетной журналистике и к литературе...

 

Зато это было то самое время, когда удалось познакомиться с некоторыми людьми, имя которых было на слуху. Все объяснялось просто: наши лаборатория и монтажная находились в ташкентском Доме кино на том же этаже, что и несколько гостевых комнат.

 

Некоторые кинематографисты почему-то предпочитали останавливаться здесь, а не в гостиницах. И по вечерам им бывало скучно. А тут - если не шла проявка пленки - допоздна гостеприимно раскрытая дверь (помещение проветривалось очень плохо). Вот и заглядывали к нам на огонек.

 

Хитрук, несмотря на открытую дверь, постучался в дверной косяк и негромко сказал:

 

- Тук-тук-тук!

 

- Проходите, Фёдор Савельевич, - тут же отреагировал я, зная от администраторши Гали, кто из знаменитостей селится в номерах. - У нас здесь не “посторонним В”.

 

- Удивительно, молодой человек, обычно мультипликаторов не узнают, - протянул теплую ладонь Хитрук. - Какими шедеврами вы здесь занимаетесь?

 

- Да вот, кое-что отсняли, только еще не решили, во что лучше смонтировать - в “Броненосца Потемкина” или в “Винни Пуха”.

 

- Нормальный ответ, - кивнул мэтр, снимая легкую кожаную куртку. - Чаем не угостите?

 

- Да, конечно, присаживайтесь.

 

При виде пиалы с чаем Фёдор Савельевич ужаснулся: - Напрасно вы чифирите. Быстро сгореть можно.

 

- Да какой же это чифир, - рассмеялся мой коллега Ринат Газизов. - Это слабенько заваренный чай. Чифирить будем часа в три ночи - если надо будет пленку рано утром на экран выпустить.

 

Чай и в самом деле был по ташкентским меркам не самым крепким. Но для москвича и это было чем-то запредельным.

 

Разговор у нас был о чем угодно, только не о мультипликации. Поскольку дело было буквально через месяц после кончины дорогого Леонида Ильича (то есть, плюс-минус пару недель тридцать лет назад!), в какой-то момент разговор зашел о Брежневе.

 

- Не знаю, куда теперь страна повернется. Леонид Ильич анимацию любил. А вот новый, - Хитрук многозначительно поднял указательный палец вверх, - шутки юмора не уважает. Сурьезный человек. Слишком сурьезный.

 

Для нас даже это ироническое высказывание в адрес первого лица в присутствии практически незнакомых парней тогда было откровением. Естественно, попытались мы раскрутить гостя на тему, что говорит московская элита.

 

- Да вы знаете, я особо и не прислушиваюсь, - добродушно отреагировал Фёдор Савельевич. - Мало ли о чем на кухнях шепчутся.

 

А потом пошли фронтовые воспоминания, какие-то истории из жизни мультипликаторов, увы, за давностью лет позабытые, но больше всего мне были интересны рассказы о детстве Хитрука - он с 1931 до 1934-го жил с родителями в Штутгарте.

 

- Я там успел даже в художественно-ремесленном училище позаниматься, - поведал Хитрук. - В Германии впервые были опубликованы мои рисунки.

 

- Остались бы там - стали бы знаменитым германским художником, - заметил я.

 

- Молодой человек, смею напомнить, что в 1933-м к власти в Германии пришли нацисты, - внимательно посмотрел на меня Фёдор Савельевич. - Вряд ли я и мои родители уцелели бы. Я думаю, что у вас к ним тоже есть свой счет. Кроме того, я предпочитаю быть знаменитым советским мультипликатором. Вы-то к “Винни-Пуху” как относитесь?

 

- Да как можно относиться к вашему Винни! Но мой самый любимый мультик - “История одного преступления”.

 

- Мультик... - поморщился Хитрук. - Не люблю это слово. А “История одного преступления” - нормальная лента, хороший выбор.

 

Тепло распрощавшись, мы договорились, что завтра вечером Хитрук заглянет к нам.

 

На следующий день журналист ташкентской “Вечерки” Витя Энкер забежал ко мне:

 

- Старик, срочно хватай фотоаппарат - пойдем интервью у Хитрука брать.

 

Фотокамера как всегда была при мне. Хитрук, увидев меня, приветливо улыбнулся:

 

- Так вы, молодой человек, мастер на все руки!

 

К сожалению, вечерняя встреча не удалась - папу мультипликационного “Винни-Пуха” куда-то пригласили. Больше мне с ним встретиться не довелось, да и ясно, что такое мимолетное знакомство он едва ли запомнил бы. Увы, по дороге в Израиль среди пропавших двух третей моего архива оказались и фотографии Хитрука. И все, что осталось со мной, - это воспоминание о нескольких часах общения с человеком, которого я, не кривя душой, заношу в не очень длинный список моих кумиров.

 

Фёдор Савельевич, прощайте. Планета вашего имени опустела. Вы унеслись к звездам, прихватив с собой частицы душ своих почитателей. Да будет светла ваша память!

 

“Секрет”