БАРЫШНИКОВ НА СЦЕНЕ «ART CENTER»

Культура

В конце прошлой недели Михаил Барышников вновь выступил перед нью-йоркской публикой. В 1989 году великий русский танцовщик покинул труппу Американского театра балета (последние десять лет до этого он был не только премьером, но и художественным руководителем театра). Барышников создал свою труппу танца-модерн «Oak Dance Project» (поначалу – в содружестве с хореографом Марком Моррисом) и с тех пор выступает только в этом жанре танца. 
Распустив в 2002 году Oak Dance Project, он занялся организацией Центра искусств (Art Center) в Манхэттене, в районе, называемом Hell’s Kitchen. Вновь собрав труппу, Барышников дал ей название Hell’s Kitchen Dance. Программа вечера состояла из двух балетов, поставленных для него и его новой труппы хореографами-модернистами.
Небольшой театр был переполнен. Перед каждым спектаклем на улице стояли зрители в ожидании, не останутся ли перед началом спектакля невыкупленные билеты.
Сцена, не приподнятая над полом, показалась мне достаточно широкой и глубокой.
Это – краткое предисловие.
Первый балет “Leap to Tall”, поставленный Донной Ушизоно на музыку Михаэла Флойда и Ива Буттова, Барышников исполнял вместе с двумя танцовщицами труппы: Христолой Харакас и Джоди Мелник. Можно, конечно, придумать, о чем поставлен балет - зрители в антракте предлагали разные варианты. Но я думаю, что это произведение не имеет четкого смыслового подтекста, а только является выражением музыки в изобретательных движениях и композициях.  Барышников находится в прекрасной форме. И  мы любовались его поразительной координацией, пластичностью тела, красотой движений.
Возможно, если говорить только о хореографии, этот балет интереснее второго, но последний - “Come in” - имел совершенно определенный подтекст. Именно в нем Барышников произвел на публику то впечатление, которое всегда ждешь от его появления на сцене. Он продолжает во втором балете главную линию своих выступлений в модернистских балетах, которая похожа на бесконечный монолог, цикл стихов, где поэт раскрывает самые тайные движения души.
Балет “Come in” - о жизни и смерти.  Артист вспоминал тех, кого  любил. Он танцевал и как будто на наших глазах создавал свой танец, размышлял о жизни и смерти.
Эта тема не нова в творчестве Барышникова. Теперь он представил новый аспект, новый взгляд на свой пройденный жизненный путь.
Как не вспомнить стихотворение М.Ю .Лермонтова  «Нет, не тебя так пылко я люблю...»
«Когда, порой, я на тебя смотрю,
В твои глаза, вникая долгим взором,
Таинственным я занят разговором,
Но не с тобой, а с сердцем говорю– »
В репертуаре танцовщика есть ряд балетов, в которых он до какой-то степени открывает зрителю свое сердце. “Come in” – один из них.
       Балет поставлен канадкой Асдур Бартон (танцовщица и хореограф) на музыку современного московского композитора Владимира Мартынова (использована запись музыки с участием Гидона Крамера и Татьяны Гринденко). В оформлении использованы фотографии Кевина Фреемана. Эти работы  являются важной частью замысла балета. Начинается он с массового танца, в котором участвует вся труппа, включая Асдур Бартон. Барышников выходит позднее и, кажется, наблюдает за всеми со стороны, вспоминает свою жизнь.  Первая фотография, которая проецируется на заднюю стену сцены, – ключ к пониманию балета. На экране – голова женщины. Мы не видим ее лица, но струящиеся золотые волосы, нежное плечо в прозрачной кружевной кофточке – все создает пленительный женский образ. Изображение исчезает. На сцене - Барышников и вся его труппа. Но балет – о Барышникове. Сначала появляется женщина, которая обнимает и ласкает героя. В совокупности всех деталей: портрета, дуэта и воспоминаний героя впоследствии об этом дуэте, создается образ матери артиста. Но мать покидает героя...
Следом за дуэтом идет  массовый мужской танец, напоминающий игру подростков, за которой герой наблюдает с улыбкой: это его детство, его сверстники.
Центральное соло героя – это творческая жизнь артиста: классические пируэты на месте и по кругу, прыжки, прыжки... поразительное владение своим телом, которое Барышников сохранил как уникальный дар и сегодня, когда его возраст приближается к 60...
Потом появляется возлюбленная, но и она покидает героя... затем на ее место выходит друг. Но уходит и он. Всех поглощает темнота кулис – прошлое.
Чем дальше развивается балетное действие, тем больше печали и горечи в исполнении Барышникова. Время от времени он повторяет жест - как будто накидывает себе петлю на шею и затягивает...  потом встряхивает головой, отгоняя... страшное воспоминание о самоубийстве матери или собственное желание в некоторые периоды своей жизни  свести с ней счеты? За «самоубийством» следует еще ряд движений, которые заканчиваются тем, что танцовщик перетирает пальцами что-то невидимое... Жизнь – прах? Жизнь – тлен? Жизнь просочилась сквозь пальцы, как песок?
Трагическая фигура...
Я не могу проследить сцену за сценой весь балет и расшифровать все идиомы, аналогии, тайные знаки души и биографии артиста. Есть еще воспоминания о прошлом, где участвует молодой «двойник» - высокий танцовщик, очень юный, немного смешной и трогательный в своем безмятежном танце (можно предположить, что это не «двойник», а сын, повторение и продолжение жизни героя). Есть еще стремительный бег, от которого не у танцовщика, а у зрителя  перехватывает дыхание. Куда так стремится артист? Убежать от судьбы? Круг замкнуть, и вырваться из него нельзя.
Танцовщики выносят стулья и садятся. Барышников (а с ним и все остальные) наклоняется вниз и соединяет руки в одной из позиций порт-де-бра классического балета...  Что осталось сегодня в памяти артиста - нежная ласка матери (одно из ее движений он и его «двойники» повторяют в течение всего балета) и классический танец...
Танцовщики собираются группой в левом переднем углу сцены, как стайка птиц, готовящихся к отлету.  Барышников уводит их (двойников, спутников жизни) со сцены в дальнюю кулису, в вечную тьму... На сцене остается только одна танцовщица со струящимися по спине льняными волосами, она стоит спиной к нам и смотрит им вслед (та же тема матери, по-видимому).
И все-таки есть в этом прощании с жизнью один светлый момент, которого не было у Барышникова в предыдущих спектаклях о жизни и смерти. Одна из последних проекций на экран задней стены – виноградник. На заднем плане видно белое здание, не то церковь, не то замок, а все остальное пространство занимают виноградные лозы, привязанные к палкам, воткнутым в землю. Одна из следующих фотографий - вода, бурно несущаяся вдаль.
Да, герой балета ушел в черноту кулисы навстречу слепящему свету сафита. Да, люди смертны. Но тот, кто посадил виноградник, недаром прожил свою жизнь.