Кризис корпоративной Америки

В Америке ее знали под именем Айн Рэнд. Но в 1905 году, когда она родилась в семье петербургского провизора Зиновия Розенбаума, родители дали ей совсем другое имя – Алиса. Девочка отличалась разнообразием талантов и проницательным умом. Училась Алиса Розенбаум в привилегированной «женской» гимназии, в одном классе с Ольгой Набоковой, родной сестрой впоследствии знаменитого писателя. В 1924 году закончила Петроградский университет, получив диплом социального педагога. Страна, где намеревались строить социализм с помощью кнута и безо всяких пряников, в людях с такой специальностью не нуждалась. Алиса мечтала выбраться на Запад, а пока не подвернулся случай, водила экскурсии по Петропавловской крепости. Случай подвернулся в 1926 году – через Ригу молодая девушка добралась до берегов Америки.
Несмотря на тяготы эмигрантского быта, Алиса Розенбаум, переименовавшая себя в Айн Рэнд, занялась написанием философских трактатов. Ни денег, ни лавров они ей не снискали. Зато широко известными стали ее романы, насквозь пронизанные социологией. В отличие от большинства известных американских писателей 30-х годов, Айн Рэнд в своих произведениях выступала отнюдь не с позиции низших слоев общества. Напрочь отвергая эмоциональное отношение к действительности, она ратовала за рационализм. Все условия для достижения этой цели виделись ей в капитализме, особенно во всестороннем развитии крупного бизнеса.
Романы, статьи, лекции Айн Рэнд пользовались в Америке необычайно широкой популярностью. Автора считали ярчайшим представителем либерального радикализма. На ее идеях, защищающих от любого посягательства предпринимательскую свободу, воспитывались ведущие политики и экономисты Соединенных Штатов. Нынешний глава Федерального резерва Аллан Гринспен не раз посещал ее лекции и до сих пор исповедует изложенные в них принципы. Цитирует Айн Рэнд и сенатор Хиллари Клинтон.
В начале 60-х годов прошлого века Америка была буквально взбудоражена лекцией Айн Рэнд, в которой крупный бизнес был представлен как преследуемое американским обществом меньшинство. Рэнд доказывала, что власти и законодатели стараются всячески препятствовать развитию крупного предпринимательства, сковывают его инициативу законами и инструкциями, не дают развернуться в полную силу. В условиях свободной конкуренции, утверждал лектор, возникновение монополий невозможно по определению, никакого особого законодательства на этот счет не требуется, оно лишь создает лишние преграды. По-настоящему монопольной и потому вредной для общества является политическая власть. Она допускает конкуренцию только в период выборов. Потом, заполучив властные полномочия, политики поступают по своему разумению, отбиваясь от критики со стороны бесконечными обещаниями учесть, исправить, внести коррективы.
В принципе Айн Рэнд права. Ее постулаты вполне могли бы служить верным компасом для высокоорганизованного общества, не будь этой проклятой объективной действительности, которая «всю дорогу» путает карты мудрым теоретикам. История минувшего полувека еще раз показала, что прекраснодушные мечтания далеко не всегда превращаются в реальность. Ушедшая в прошлое холодная война и нынешнее противостояние взрыву международного терроризма неизмеримо подняли роль и авторитет административной власти. Отрицательные стороны этого процесса не вызывают сомнений, но отступают на второй план перед необходимостью защиты национальных интересов страны, ее благополучия, ее будущего.
Это с одной стороны. С другой,- крупный бизнес в таком высокоразвитом государстве, как Соединенные Штаты Америки, претерпел в последнее время столь значительные структурные изменения, что целиком полагаться на него как на панацею от многих бед общество уже не может. Идеи бывшей петроградской студентки сохраняют свою актуальность для стран, где свободный рынок еще не сформировался окончательно. Для России, например. Недаром экономический советник российского президента Андрей Илларионов настойчиво советует Владимиру Путину внимательно изучить литературное и публицистическое наследие Айн Рэнд.
Чем отличается сегодняшний крупный бизнес Америки от вчерашнего?
Прежде всего и главным образом – отсутствием конкретного собственника. В среднем и малом бизнесе он есть, он физически существует и, как правило, чрезвычайно дорожит своей собственностью. В крупном бизнесе, в конгломератных компаниях и ассоциациях, фигура собственника постепенно исчезает, растворяется. Легендарные имена промышленных и финансовых магнатов, какими были Вандербильт, Рокфеллер, Карнеги, Форд и добрая дюжина им подобных, ушли в прошлое. По-видимому, безвозвратно. Им на смену пришли корпорации с их обезличенной массой акционеров.
По идее владелец акции претендует не только на определенную долю прибыли «своей» компании, но и на участие в управлении ею. На деле же в подавляющем большинстве случаев от управленческих функций «освобождены» даже владельцы солидных пакетов акций, не говоря о сотнях тысяч рядовых инвесторов. Безраздельно командуют парадом менеджеры, то есть нанятые за плату управленцы. Обычно это специалисты высокой квалификации, умелые организаторы, мастера маневрирования в сложных лабиринтах рынка. Однако не собственники, не частные владельцы бизнеса. В этом отношении они немножко похожи на пресловутых «красных директоров» постперестроечного периода России. Наконец-то освобожденные от тягостного партийно-государственного контроля, они полностью освободились и от ответственности перед кем-либо. Собственниками себя не чувствовали, зато не забывали о личных интересах.
Нет, конечно, менеджеры высшего звена прилагают немало усилий для процветания фирмы, в которой служат. Тем более что, помимо твердой и подчас весьма солидной заработной платы, получают еще и акции. Вместе с тем они готовы в любую минуту сменить место службы на более привлекательное, как всякий другой служащий. Могут и пожертвовать интересами фирмы во имя собственной выгоды. В случае банкротства первым страдает собственник, если он реально существует как конкретное лицо. Менеджер, наоборот, первым спасается, и потери его минимальны. Располагая достоверной информацией о положении и перспективах компании, он, если захочет, может попросту покинуть тонущий корабль втайне от сослуживцев и акционеров. Да при этом еще успеет спустить на бирже свой пакет акций, пока они не упали в цене.
Пример рухнувшей энергетической компании «Энрон», к сожалению, не единичен. Буквально на днях нечто подобное вскрылось в инвестиционной компании «Тайко». Весьма подозрительными считаются бухгалтерские отчеты «Дженерал Электрик» и ряда других известных фирм. Особенно неуютно чувствуют себя акционеры так называемых конгломератных корпораций, не имеющих строго определенной специализации. Там в коммерческий оборот пускают все, что под руку подвернется, подбирают под себя бизнес любого профиля. Поди разберись, что в их бухгалтерских документах отражено верно, а что подтасовано.
Айн Рэнд и ее последователи, безусловно, правы – крупный бизнес остается главным звеном экономики страны. Его успехи и его неудачи тут же сказываются на общей ситуации. Вирус подтасовок, едва он был обнаружен, болезненно отозвался на бирже – котировки акций резко пошли вниз, подорвав доверие иностранных инвесторов, зарубежный капитал отхлынул от берегов Америки, породил сомнения в стабильности пенсионных фондов и в конечном итоге сократил доходную часть федерального и штатных бюджетов.
Сегодня мы по существу наблюдаем самый настоящий корпоративный кризис, крайне неприятный в условиях продолжающейся рецессии. Некоторые эксперты полагают, что все дело в контроле. Возможно. Но кто должен проверять деятельность топ-менеджеров? Самим акционерам это не по силам – численность акционеров столь велика, что единого решения им не достигнуть ни при каких обстоятельствах. Бухгалтерские аудиторские фирмы? История взаимоотношений «Энрона» с аудиторской компанией «Андерсен» убедительно демонстрирует, как успешно проверяемые договариваются с контролерами тет-а-тет, когда речь идет о сотнях миллионов долларов.
Вот и получается, что эффективно контролировать большой бизнес не может никто, кроме государства. Того самого государства, которое, по справедливому убеждению Айн Рэнд, нередко мешает развитию масштабной частной инициативы. Достаточно вспомнить о многочисленных придирках администрации и законодателей к детищу Билла Гейтса – фирме «Майкрософт». Года два уже пристают, таскают по судам.
Руки у государства действительно загребущие, а нос издали чувствует поживу. А где ухватишь больше, чем в крупном, миллиардном, бизнесе? Афера малого или среднего еще может проскочить незамеченной, и частенько проскакивает. Крупному в этом случае не прошмыгнуть, раньше или позже государственное око все равно узрит непорядок. Правда, на проделку могут и сквозь пальцы посмотреть, если государственные интересы впрямую не затронуты, а ущерб касается лишь частных лиц. Но коль затронуты, виновному остается только молить о пощаде.
Характерный пример – разгорающийся скандал в одной из крупных фармацевтических компаний. Там изобрели какое-то новое средство лечения раковых заболеваний. Директивные органы долго рассматривали вопрос - утверждать препарат для использования или нет. Наконец из непоименованного источника фирма получила сигнал: утвердили. Информацию тут же слили биржевым брокерам, и акции компании взмыли ввысь. Государство промолчало. Но чуть позже выяснилось, что на самом деле препарат не утвержден. Один из топ-менеджеров сообщил об этом родственникам, те поторопились сбросить свои акции, в результате на бирже произошел ряд обвалов. Тут же государство встрепенулось, отыскало виновного. Естественно, не того, кто спровоцировал подъем котировок, а доброго семьянина, который ненароком способствовал падению акций. А что? Первый-то, возможно, государственной премии достоин – помогал росту налогов на капитал, второй же все испоганил.
Хочется нам этого или нет, нравится или не нравится, частная собственность в крупном бизнесе постепенно уступает свои прежние позиции собственности корпоративной. Выражаясь проще – коллективной, в значительной мере обезличенной. И управляют ею наемные служащие, контролировать деятельность которых способно только государство. Да, с вероятными огрехами, пережимами, не совсем справедливыми решениями. Однако есть ведь еще и судебные органы. Решение властей можно оспорить, представить документы, оправдаться или просить о снисхождении, а там уж как повезет.