Александр Глезер представляет Александра Захарова

Хотелось бы думать,
что пел не зря,
Что то, что я некогда
звал «заря»,
Будет и дальше всходить,
как встарь,
Толкая худеющий календарь.
Иосиф Бродский

В этот раз отправилась я в Джерси- сити с особым интересом и волнением: там открылась выставка живописных работ Саши Захарова, художника особенного, всегда узнаваемого и талантливого.
Нужно сказать вам, что сама поездка в красивейший Джерси-сСити, являющийся, по сути, продолжением нижнего Манхэттена и отделённый от него лишь не слишком-то широкой полосой залива, интересна чрезвычайно и романтична. Сегодня нас интересует здесь «объект», по праву считающийся одним из популярных нью-йоркских (да-да, ведь он расположен в ближнем круге большого Нью-Йорка) музеев – Музей современного русского искусства, или попросту - Глезеровский музей, названный так по имени его основателя и бессменного руководителя, искусствоведа, арт-дилера, писателя, журналиста Александра Глезера.
Это он, участник бульдозерных и постбульдозерных событий, изгнанный из Союза, нашёл в себе мужество сразу, с колёс, заняться представлением и пропагандой творчества отлучённых на родине от официального искусства художников-бунтарей - сначала в Париже, а потом в Америке, где 27 лет тому назад и был открыт музей. Глезер продолжает свою исследовательскую «поисковую» работу на просторах России, Украины, Белоруссии, открывая миру имена и произведения одарённых художников, в том числе и наших, иммигрантских, пропагандируя современное русское искусство.
Ну а сейчас музей предлагает нашему вниманию картины Александра Захарова, художника, чьё имя и чью живопись знают и в Америке, и в России, и в Европе. Давайте же поднимемся в музейный зал, туда, где выставлены картины Захарова – симбиоз таланта и профессионализма.
«Мираж» – иссушенная пустыня, будто слежавшийся песок, а где-то в вышине - волны-великаны, отражающие солнце, вздымающиеся к небу. Разве это не своеобразный портрет нашей мечты, наших зашкаливающих за грань возможного иллюзорных ожиданий и нашего реального, не всегда радостного бытия. И крохотный плюшевый медвежонок, как и мы, - игрушка судьбы: вдруг волна-мираж выплеснется на берег и захлестнёт...Кого? Мишку? Нас?
Замок на песке из песка (кто их не строил), а вверху замок из облаков, нами же выстроенный, - на это мы мастера. А вот утка, вообразившая себя лебедем...И – «В дальние края» – на кораблике, чей контур очерчен травкой, мачта – сухая ветка, а парус, которого нет, и вовсе домыслен. Кто из нас не отправлялся в опасный порой путь разного свойства – новые друг, жена, дело, работа, страна – на подобном «средстве передвижения»? Эх! Улитка закрыла створки, не приняв Мишутку: «Она меня не любит.» Трагедия, каждого из нас чёрным своим крылом когда-то задевшая...Черепаха, ползущая по песку, мечтает о быстроходной яхте – это обо мне? Или о вас?
У Захарова в любой его картине, в любом рисунке, творческом этюде всегда – философский подтекст, реальные жизненные коллизии, выстроенные метафорически и, что важно, воспринимаемые каждым зрителем очень лично. Учитывая, что уровень исполнения высок, а художник обладает яркой индивидуальностью, мы понимаем, почему работы Захарова экспонируются в Русском музее в Петербурге, в Москве, в добром десятке американских музеев, в том числе - в знаменитом Зиммерли и галерее ООН.
То, что представлено сейчас в Джерсийском музее, нельзя назвать ретроспективой живописи Захарова, это лишь сравнительно недавние его работы. Тех, которыми я восхищалась лет десять тому назад, увы, нет – они осели на музейных стендах и в частных коллекциях. И опять же, увы, наблюдается, как бы точнее выразиться, коммерциализация, что ли, расчёт на невзыскательного зрителя в части полотен. Обидно. Вот, к примеру, блёстки, золотые контуры – всё это как-то опрощает думающую живопись Захарова, снижает планку и , что самое печальное, заслоняет глубокий смысл картины, характерный для художника.
У него ведь и манера письма особая, оригинальная: абсолютно реалистический, фотографически точный одушевлённый ландшафт, на фоне которого и в лоне которого разворачивается сюрреалистический сюжет. Потому что экспрессивная живопись Захарова почти всегда сюжетна, только нужно вглядеться, прочитать, понять и принять.
Мальчишка в лодке ловит рыбу не на наживку, а на яркий ароматный цветок. Рыбка подплывает нюхает и... У вас не бывало? Пляж. Девушка–кукла бездумно растянулась на песке. Впрочем, не так уж бездумно – ждёт, кто клюнет.
Совсем маленькая, на деревянной панели картинка, лучшая, на мой взгляд, из виденного: «Встреча». Гордый, сильный, умный волк в потрясающе написанном заснеженном зимнем лесу и – неожиданно – яркий, с огненными крыльями попугай – чудо, которое всегда может произойти. А с высоты птичьего полёта - шалаш из сучьев на каменистом островке, куда подчас мы себя загоняем. И розовый мишка (не герой, скорей, фирменный знак художника) там вместо меня (тебя?) томится в одиночестве.
Мастер ему лишь ведомыми средствами добивается и эффекта присутствия, и эффекта осмысления не только сюжетных ходов живописных новелл, но и причин наших собственных просчётов и неудач. И опять Бродский:

...пробираясь пешком и вплавь,
в полушарьи орла сны
содержат дурную явь
полушария решки.

В музее одновременно с выставкой живописи Захарова представлено немало примечательных работ других неординарных художников. О них ещё предстоит рассказать.
Добраться до музея совсем несложно: поезда метро A, C, E, 1,2, 3 до остановки Chambers Street, потом, не выходя на поверхность, пересесть на Path train, проехать одну остановку до Exchange Place. Или: поезда метро B, D, F, N, R, Q до 34 street, потом так же на Path train до Grove Street. Машиной – через Holland tunnel.
Адрес музея в Джерси-сити: 80 Grand Street, за углом почтамта. До своего неблизкого Флашинга в Квинсе я добиралась от музея полтора часа (в Бруклин еду на час дольше)
Выставка продлится до 11 марта.