ПАДЕНИЕ «ТРАНСВААЛЯ»

Три года назад Москву потрясла катастрофа в аквапарке «Трансвааль». Рухнул тысячетонный купол – погибло 28 человек.
Ход расследования сразу же вызвал вопросы, протесты. Так и не нашли, а вернее, не назвали владельца гигантского сооружения. Куда-то исчезла видеозапись камер наружного наблюдения, на которой будто бы отчетливо зафиксирован взрыв несущей опоры, после чего и обрушился бетонный свод.
Сохранились снимки, на которых, по заключению эксперта Валентина Серафимовича, отчетливо видна большая вмятина в опоре № 8: «Именно в этой точке колонна и прогнулась. Причем если все остальные колонны просто упали веером и лежали под одним и тем же углом, то эта колонна была согнута примерно на 90-110 градусов».
То есть если это было «внешнее воздействие», то особое, совершённое так, чтобы оставить минимум следов. Исполненное с полным знанием конструкции сооружения – один удар по несущей колонне, а дальше всё рушится само собой.
Приехавший на место происшествия мэр Москвы Юрий Лужков публично приказал сохранить все опоры, чтобы потом их исследовать. Но колонны тотчас сбросили в овраг, потом какую-то из них распилили на части, и теперь уже ничего не найти.
Конструктор аквапарка Нодар Канчели отказался подписывать заключение городской комиссии, в котором было сказано: «Причиной разрушения аквапарка стали проектные ошибки». Потом подписал, но с формулировкой: «Одной из причин...», приложив к заключению свое «Особое мнение». Московские архитекторы обратились в Генеральную прокуратуру с требованием «проверить все версии, в том числе и версию о точечном воздействии на одну из колонн».
То есть речь опять же шла о видеосъемке, которая будто бы исчезла. На самом же деле она хранилась в прокуратуре. Но один из членов комиссии, пожелавший остаться неназванным, утверждал: «На пленке было видно, как из колонны примерно на пять метров вырвался сноп пыли - и всё обрушилось. Однако когда через две недели прокуратура представила эту пленку комиссии для просмотра, оказалось, что пыльный фрагмент просто затерт».
Московская городская комиссия вынесла невнятное заключение, возлагая в общем вину на конструкторов. Конструкторы и архитекторы возмутились. Но тех и других остудил следователь московской прокуратуры Александр Лавренченко: «Следствие будет принимать в расчет только заключение судебной строительно-технической экспертизы». И тут же, как будто результаты экспертизы у него на руках, заявил: «Зафиксированное на пленке изображение и его оценка не дают следствию никаких оснований говорить о каком-либо механическом воздействии...» Он имел в виду ту самую видеозапись.
Затем по общенациональному каналу телевидения выступил заместитель прокурора Москвы Владимир Юдин, продемонстрировав владение советской терминологией. Я тогда успел записать некоторые его выражения. Про видеокассету, о которой всё время говорят конструкторы, архитекторы и журналисты, он сказал: «Так называемая видеоплёнка». А колонну, на которую, возможно, было произведено механическое воздействие, назвал: «Пресловутая опора». Я всё ждал, когда он журналистов заклеймит «подголосками» и «наймитами».
Странно было. Общественность просила принять к следствию материалы во всей полноте. Однако следователь и прокурор, вместо того чтобы сказать: «Спасибо за помощь, мы всё учтём», только и делали, что опровергали. Что опровергали? Для чего?
Прошло два года. Нодара Канчели амнистировали. До суда, в ходе следствия. Слово «амнистия» означало, что он признал вину. Но в интервью журналистам Канчели сказал: «Я считаю себя абсолютно невиновным. Но у меня нет ни возможности, ни желания заниматься судебными тяжбами и кому-то что-то доказывать».
А раз не было суда, то не было и открытого разбирательства по существу.
Так и ушло в прошлое это непонятное незаконченное расследование.
А сейчас, три года спустя после катастрофы, достоянием гласности стало постановление Черемушкинского суда от 6 февраля 2006 года. О возвращении материалов на доследование. Слово «доследование» означает, что прокуратура не смогла представить доказательств вины Канчели. Я очень мягко сформулировал. А в постановлении суда, в частности, написано: «В ряде случаев имеющиеся в обвинительном заключении ссылки на конкретные листы дела не соответствуют действительности...»
В переводе на обычный язык – туфта, подлог, концы с концами не сходятся.
И более того: «Информации о местонахождении некоторых доказательств обвинительное заключение не содержит...»
В переводе на обычный язык - какие-то улики-доказательства не то потеряны, не то намеренно скрыты.
Также стали известны результаты независимых экспертиз – из двух закрытых институтов Министерства обороны и научно-технического центра «Взрывоустойчивость». В них говорится: «В водосточную трубу у колонны «8» был опущен и взорван заряд... (пластита или тротила) массой 0,4-0,8 кг, так как внутренняя поверхность трубы была закопчена продуктами взрыва. Взрыв... привел к смятию стенки несущей колонны, которая под давлением тяжести железобетонного покрытия потеряла устойчивость, согнулась, и вся конструкция опорной колоннады стала мгновенно изменяемой, в результате чего вся конструкция аквапарка рухнула».
Но прокуратуру эти экспертизы не заинтересовали. Она с самого начала вела расследование только в одном направлении. И – получила мощную оплеуху от Черемушкинского суда. Ясно было, что с таким обвинением (на уголовном жаргоне это называется – лепить горбатого к стене) на судебный успех рассчитывать нечего. Тогда вызвали в прокуратуру Нодара Канчели и предложили амнистию. И 68-летний человек, два года живущий в постоянном нервно-психическом напряжении, сдался: «У меня нет ни возможности, ни желания заниматься судебными тяжбами...»
Почему ту катастрофу расследовали так, как её расследовали?
Ещё в те дни я отметил одну странность. И после обрушения аквапарка в феврале 2004 года, и после взрыва жилого дома в Архангельске в марте 2004 года прокуратура мгновенно, с первых же минут объявляла, что никакого следа террористического акта нет. А раньше было наоборот - при каждом несчастном случае публично, по телевидению объявляли о «чеченском следе», о подозрении на теракт. Возможно, накануне президентских выборов (они состоялись в апреле 2004 года) поступило указание не употреблять эти словосочетания. Потому как они могли привести избирателей к мысли о бессилии власти. Или ещё на какие мысли... Ходил ведь тогда невеселый анекдот: если начались взрывы – значит скоро выборы.
Говорили тогда и о том, что события могут быть связаны с фигурой московского мэра Юрия Лужкова. За террористический акт несёт ответственность федеральная власть. А принятый и утвержденный мэрией проект, если причина обрушения купола в нём – прямая вина градоначальника. Возможно, это была подготовка к атаке или даже начало атаки на Лужкова – последнего крупного политика ельцинских времен.
Так или иначе, катастрофа аквапарка «Трансвааль» - ещё одна темная страница современной истории.
Москва