Не посетить ли нам Кливлендский музей?

Скажи, откуда ты приходишь, красота?
Шарль Бодлер

Вы, наверно, решили, дорогие друзья, что я предлагаю вам съездить в Кливленд? Неплохо бы, конечно, но это не так. Вы помните наверняка знаменитую сказку Андерсена «О самом невероятном». Так вот, это самое невероятное свершилось: прославленный Кливлендский музей прибыл в Нью-Йорк, прислав сюда лучшие свои полотна. Они демонстрируются сейчас во дворце Фрика – в музее Frick Collection – в Манхэттене, на углу 5-й авеню и 70-й улицы (поезд метро 6 до остановки «68 Street»). Так что вам предоставляется редкостная возможность насладиться шедеврами одновременно двух музеев: богатейшей коллекцией Фрика и более чем дюжиной полотен европейских мастеров из музея-гостя.
Кливленд - самый крупный город штата Огайо, промышленный и финансовый центр, а музей его –один из интереснейших в Соединенных Штатах, славных числом и богатством своих музеев. Как никакая другая страна.
Кливлендские олигархи (а это такие тайкуны, магнаты, как Вейд, Ханна, Матер, Итон и многие другие) внесли немалый вклад в строительство великолепного музейного здания, приобретение его сокровищ, да и дары их были бесценны. Приток их продолжается. Так что стал Кливлендский музей крупнейшим на северо-востоке Америки.
И вот какое совпадение: почти в одни и те же годы, во втором десятилетии прошлого века, вслед за построенным по проекту знаменитейшего Томаса Хастингса дворца, куда угольный король Генри Клей Фрик немедленно перевез уникальную свою коллекцию европейской живописи и скульптуры, архитекторы Бенджамин Хуббел и Доминик Бинс возвели уже целенаправленно спроектированный музейный комплекс в Кливленде.
Весьма любопытный факт: первый директор, а отчасти и создатель Кливлендского музея известный искусствовед Фредерик Уайтинг коллекцией Фрика заинтересовался, а в 1916 г. дом его посетил. Вот когда началась теснейшая связь двух замечательных американских музеев, их взаимодействие на протяжении девяти десятков лет. Вот и сейчас, не выезжая из Нью-Йорка, мы можем любоваться шедеврами из Кливленда.
Я потрясенно стою у огромного полотна Эль Греко «Святое семейство». Гений, земной и вознесшийся, создал такой же земной и вознесшийся непревзойденный, может быть, лучший в мировой живописи образ Богородицы, прекрасной, чистой, разумной, трепетной в своей святой материнской любви. Удивительные благородство, нежность и женственность придал чертам Мадонны художник, подарив ей облик своей рано умершей возлюбленной доньи Херонимы так же, как личику Младенца – схожесть с сыном своим Хорхе.
И какова живопись! Это грозовое небо, тревожное, как тревожна душа Богоматери, извечно беспокоящейся о судьбе сына. А краски? Прозрачная летящая косынка на волосах Марии, ее алое, розовым отсвечивающее платье, атласная синяя мантия – знаменитые синий и розовый, особые цвета Эль Греко.
Мадонна в центре. Но второстепенных персонажей нет. Каждый из них значителен, каждый – личность. Фра Гортензио Паравичино в своем сонете во славу Эль Греко писал: «В своих портретах вы соперничаете с Прометеем, но сможете ли не испытать его боль, коль завладели его огнем».
И действительно, в картине (а это лучшая из четырех эльгрековских версий темы «Святое семейство») мы видим четыре законченных глубоко психологичных портрета, включая детский – трогательный и трагичный. Иосиф – не равнодушный и туповатый, как во многих работах старых мастеров, но сильный, страдающий человек, мужчина, глава семьи. И Магдалина – поруганная, но гордая в осознании своей нравственной чистоты, веры и близости к Богочеловеку.
И ореол святости – без нимбов. Они не нужны. Святость в позах, лицах, душах. Неспокойная ритмика живописи Эль Греко непостижима, волнует невероятно. Она удивительным образом сочетается с плавностью и музыкальностью. Впечатление сильнейшее. Незабываемое.
Совершенно невозможно рассказать хоть сколько-нибудь подробно обо всех «пришельцах» из Кливленда, ведь каждое полотно достойно детальнейшего описания. Андреа дель Сарто: «Жертвоприношение Авраама» – отчаяние отца, ужас юноши. Фра Филиппо Липпи – оригиналы его «Св.Антония» и «Св.Михаила» были утеряны, но в подарок своему покровителю Козимо Медичи художник по памяти повторил картины. Говорили, что эти новые полотна стали образней и выразительней прежних. Диего Веласкес – какой шут у Филиппа IV - несчастный, униженный дурачок, но не глупее короля и короля презирающий Франсиско де Зурбаран – «Христос и Дева в своем доме в Назарете». Скромное жилище и одежда, но разумом и светом озаренные лица Марии и ее сына–подростка. И горькое предчувствие матери.
Сколько же еще дивных, талантливейших картин! «Св.Петр» Жоржа де ля Тура – удивительный световой эффект. Анибале Карачи – «Пьющий мальчик», лицо которого мы видим сквозь стекло бокала, как сквозь призму. Трагическая судьба Самсона, ослепленного, лишенного всего после всех совершенных подвигов, после почета и славы, – в мастерском изображении Валентина де Булонь. Огонь, золотой горизонт – стихия «золотого» Уильяма Тернера. То, как он отобразил лондонский пожар, горящий парламент, будто вспыхнувшую Темзу, не удалось повторить никому.
Я была поражена и долго не могла отойти от гениального полотна Караваджо «Святой Иероним». Как всегда, живописный портрет великого Караваджо отличается предельной простотой, конкретностью и выразительностью. Образ Иеронима очеловечен и совершенно лишен традиционной героизации. Его лицо передает сложную работу мысли. Перед нами умный, волевой, сильный человек (кстати, реальная личность, подвижник), отдавший себя Богу, отбросивший шелуху мирских утех и притязаний, но не потерявший ни гордости, ни острого ума, ни мужского достоинства. Он искренен в своих порывах, ему не свойственны ни фанатизм, ни нетерпимость.
Портрет Караваджо аналитичен и информативен, в нем о человеке – все. И еще: разве это не лицо нашего современника – из тех, что борются за правду, не умеют ни продаваться, ни предавать. Гений!
Не посмотреть замечательное собрание лучших образцов европейского искусства, прибывших в Нью-Йорк из Кливленда, просто нельзя. Повести туда друзей, детей и внуков – отличный новогодний подарок. Дерзайте!
И с Новым годом!