«Любители» спасают детей

В наши дни никому не надо доказывать, что американская система помощи неблагополучным семьям с детьми далека от совершенства. Это утверждение давно уже стало аксиомой, но было время, когда оно казалось скорее теоремой, требующей доказательства. И американские журналисты, в том числе журналисты «Русского базара», старательно ее доказывали.
Мы писали о том, что Child Welfare agencies нередко отбирают детей у их родных мам и пап без особых причин и оснований. Или, напротив, детей оставляют с опустившимися, потерявшими человеческий облик родителями, которые либо предоставляют их самим себе, либо бьют смертным боем и даже подвергают пыткам. Мы писали о кошмарных случаях жестокого обращения с детьми, от которых волосы становились дыбом (в том числе о гибели семилетней девчушки из Нью-Йорка Никсмэри Браун), и об абсурдных доводах, какими родители-убийцы пытаются оправдать свои преступления. «Я хотела, чтобы она была хорошей девочкой». «Его надо было приучить к послушанию». «Мой сын был одержим дьяволом». «Моя дочка представляла опасность для своего младшего братика». «В меня саму вселились демоны...»
Мы писали и о том, что власти штатов, решившие взять того или иного ребенка под свое крыло, оказываются, мягко говоря, неважными опекунами. Что в системе Foster care дети кочуют от одних семейных пар к другим, нередко попадая в руки авантюристов, которые берут их на воспитание лишь для того, чтобы получать пособия от правительства. И эти авантюристы относятся к бедным ребятишкам еще хуже, чем родители, от которых их оторвали с самыми благими намерениями. Мы писали о том, как каждая трагедия временно поднимает бурю в стакане воды, позволяя надеяться, что в этом «стакане» (вернее, болоте) произойдут какие-то перемены. Но потом буря стихает, и все возвращается на круги своя. До следующей трагедии...
С некоторых пор, однако, надежда на перемены в системе Child Welfare стала более обоснованной. Во многих штатах созданы программы, которые позволяют тщательно оценивать ситуацию в каждой неблагополучной семье и с большей осторожностью решать судьбу каждого ребенка. В программах нового типа участвуют не только сотрудники child welfare agencies, но и родственники детей (семей), находящихся под наблюдением. А еще – преподаватели, религиозные и общественные деятели, люди, пользующиеся авторитетом в определенных общинах или районах. Философия, лежащая в основе этих программ, довольно проста: люди, близко знающие конкретных детей и родителей, могут в большей степени им помочь, чем чужие (хоть и профессионально подготовленные) тети и дяди из социальных агентств. Более того, сами эти родители могут принять оптимальные для своих детей решения.
Когда атмосфера в той или иной «трудной» семье накаляется до предела (или когда поступает телефонный звонок от возмущенных соседей и ребенка приходится незамедлительно брать под эгиду штата), работники программы собирают совет. Приглашаются бабушки и дедушки пострадавших ребятишек, их близкие родственники (если таковые имеются), их школьные учителя или тренеры (если дети занимаются спортом), священнослужители из ближайших религиозных учреждений и их активные прихожане. И такие команды устраивают своеобразный «суд» над провинившимися родителями, взвешивая все плюсы и минусы.
Учитывается при этом многое. Сколько раз отец или мать оставляли детей без внимания или избивали их. Каковы отношения между самими родителями. Питают ли родители слабость к алкоголю или наркотикам, и если да, то согласны ли они пройти курс лечения в реабилитационном центре. Каковы отношения родителей с законом. Насколько упорядочена сексуальная жизнь одиноких матерей и отцов. Насколько опасны для ребенка очередная мачеха (подружка отца) или очередной отчим (бойфренд матери). Нет ли подозрений, что этот отчим (бойфренд) является педофилом, способным перенести свое внимание со своей жены или сожительницы на ее детей. Не замечен ли он в связях с опасными уличными бандами или наркодельцами. Не сидел ли он за решеткой. И так далее.
Ответив на все эти вопросы, совет выносит приговор. Ребенка могут оставить с родителями (матерью, отцом), решив, что им нужна помощь (материальная или моральная) со стороны родственников, школы и церкви. Ребенка могут временно отдать на воспитание родственникам, в том числе бабушке или дедушке, которым тоже будут помогать учителя, священники или активисты из местных общинных центров. Ребенка могут отдать в семью, которая не связана с ним узами крови, но членов которой он знает и любит. И эта семья может со временем его усыновить или стать его законным опекуном. Наконец, если ситуация совершенно безнадежная, ребенка могут отдать на попечение властей штата. И он попадает в систему Foster care.
Как правило, на такие советы приглашаются и провинившиеся родители. Присутствие людей, которых они уважают, с чьим мнением считаются, нередко действует на них благотворно. Более того, в ходе бесед они начинают докапываться до корней своих проблем и получают возможность их решить.
Наконец, на подобные обсуждения приглашают и самих детей. И именно их симпатии или антипатии во многих случаях позволяют решить, под чье крыло их следует отдать. Так, одна девочка из Нэшвилла попросила, чтобы ей позволили жить с матерью... бойфренда своей матери. Девочка очень любила эту женщину, которую называла бабушкой. Через некоторое время «бабушка» удочерила свою «внучку».
«Процессы», в ходе которых решается участь детей, длятся долго – иногда до двух лет. Последнее слово остается за работниками child welfare agency, но они принимают во внимание мнения всех участников дискуссий.
Надо сказать, что далеко не все социальные работники считают «командные» программы удачными. Бытует мнение, что детям было бы куда уютнее в системе Foster care, чем с их родными, но опасными мамами и папами. И что профессионалы из child welfare agencies могут более успешно решать проблемы «трудных» семей, чем любители из школ, церквей и общинных организаций.
Но факт остается фактом: результаты работы новых программ обнадеживают. Благодаря им число детей, находящихся под опекой властей штатов, уменьшается. Так, в Денвере за три года существования новой программы число детей в Foster care сократилось на 32%. В одном из графств штата Огайо за пять лет существования программы - с 6,237 до 2,702 человек. А в Теннесси, где программа была создана два года назад, приемных родителей или опекунов нашла 1000 из 10,600 «бесхозных» ребятишек. Более того, уменьшается и число детей, которые после временного, «пробного» возвращения к родителям вновь оказываются под крылом child welfare agencies. А это значит, что любители в большей степени, чем профессионалы, помогают «трудным» родителям превращаться в любящих воспитателей своих детей.