Нужны ли Рихарды Зорге?

Один из критиков Буша договорился до того, что турне в Европу и Россию – своего рода дымовая завеса для скандала вокруг невосприимчивости Белого дома и иже с ним к предсентябрьским сигналам собственных и чужих агентов о готовящихся актах террора в Америке. Что не так по двум причинам: поездка эта планировалась загодя, до скандала, и скандал вряд ли утихнет с возвращением президента в Вашингтон. Как говорил старик Гораций: позади всадника усаживается его тревога.[!] Другими словами: от себя куда уедешь? нет таких дорог. События разворачиваются по принципу снежного кома, который, летя с горы, набирает по пути вес и массу. Нет, до Уоттергейта, надеюсь, не дойдет, импичмент Бушу не грозит, но на поверхность политических вод всплывает все больше подробностей: предупредительные сигналы поступали отовсюду. Не только от своих, но и от чужих агентов: от французской госбезопасности и от Мосада, а последнему удается предотвратить до 90 процентов террористических актов. Значит ли это, что трагедию 11 сентября можно было предупредить, как полагает, судя по последним, проведенным в отсутствие президента, опросам, большинство американцев и винит ЦРУ, ФБР и Белый дом в том, что они этого не сделали. Так что возвращается Буш к тому же, от чего уехал. Независимо от того, с чем он приехал.
Сам вопрос о том, почему Белый дом и Ко. никак не отреагировали на поступающие разведданные о готовящемся акте гипертерроризма против Америки, куда как серьезен. Но дело тут не лично в американском президенте, а тем более в стрелочнике из его команды, который послужит козлом отпущения (говорят, президентский советник по национальной безопасности Кондолиза Райс и директор ФБР Роберт Мюллер наиболее вероятные кандидаты навылет). Детективный сюжет «кто, что и когда знал?» - скорее сюжет для «Нью-Йорк пост» да еще для «младшей» (junior) сенаторши Хиллари Клинтон, которая, политизировав вопрос, засветилась раньше времени, тем самым подрубив свои президентские шансы (если таковые у нее имелись – скорее надежды). Само собой, Кеннет Уильямс, наш человек в Финиксе, штат Аризона, который составил подробный «мемо» о подозрительном мельтешении арабов, обучавшихся летному мастерству в ненавидимой Америке, заслуживает похвалы, а директор ФБР Роберт Мюллер, не внявший собственному агенту, наоборот, - порицания, вплоть до увольнения. Вывод комментатора «Нью-Йорк таймс» - «Fire Muller. Hire Phoenix guy» - не лишен оснований. Да и другие сигналы поступали по начальству – к примеру, от агентов в Миннеаполисе о студенте летной школы марокканце-французе Закариасе Муссаи, арест которого спас ему жизнь (надолго ли? ему грозит смертная казнь, а от нее уже до мусульманского рая рукой подать): он должен был присоединиться 20-м к тем девятнадцати хайджакерам-камикадзе, которые 11 сентября потрясли весь мир и передислоцировали соотношение сил на нашем тесном шарике. Вопрос, однако, не в том, кто, что и когда узнал, а почему, узнав, не отреагировал. Вот ведь и агент-герой Кеннет Уильямс защищает свое проштрафившееся начальство на сенатских слушаниях: даже если бы ко мне прислушались, трагедию 11 сентября предотвратить все равно бы не удалось. А что ему остается? Пусть скажет спасибо, что его не турнули со службы: власть не любит, когда субординаты докладывают на языке, который ей невнятен.
Как у бывшего совка, у меня на памяти другой пример. Иная эпоха, иная страна. Догадались? Сталин - Рихард Зорге. Наш человек в Германии, Китае и Японии сообщил Сталину точную дату предстоящего нападения Германии на СССР, число дивизий и общую схему немецкого плана военных действий. Куда больше! Увы, в глухое ухо. Сталин верил Гитлеру больше, чем преданному разведчику. Вопрос на засыпку: почему мания преследования Сталина не распространялась на реального врага – Гитлера? Почему вождь не верил никому, кроме фюрера? Пусть этим займутся биографы и психоаналисты, а мы пока вернемся к актуальной современности, воспользовавшись этим классическим примером для постановки вопроса: почему нет веры рихардам зорги? И нужны ли они вообще?
В эти дни я начитался комментариев на эту тему от пуза; лучший - карикатура Теда Ралла, распространенная пресс-агентством «Universal Press Syndicate». Частично она словесная, а потому легко поддается пересказу. Сидит некий босс под двумя флагами – американским и президентским, на стене за ним календарь-месячник, открытый на августе, и логотип с испанской надписью: «Rancho El Busho. Crawford TX». И вот некий агент с легко узнаваемой этнической и религиозной принадлежностью говорит этому псевдоанонимному боссу:
- 19 моих коммандос хайжакнут 4 самолета приблизительно этак в 8 утра 11 сентября и направят их на Пентагон и Всемирный торговый центр, убив более 3000 человек.
На что босс ответствует:
- Позвони, когда узнаешь что-нибудь более конкретное, мистер бен Ладен.
По-английски: something specific.
Конечно, как в каждой карикатуре, в этой – утрировка, преувеличение, гипербола, но так ли уж далека она от американской реальности, где фактограф преобладает над анализом, где даже журналисты – в отличие от их европейских, а тем более российских коллег – избегают гипотетических, сослагательных построений? Не потому ли здесь не в фаворе шахматы? Политики, те и вовсе сплошь исторические детерминисты, убежденные, что в будущем может случиться только то, что уже было в прошлом. Что не так. К счастью и к несчастью.
Неверна сама постановка вопроса: не кто виноват, а что виновато?
Ответ: Американское политическое мышление.
Позволю себе личную справку. В активную пору нашей журналистской – в ведущей и влиятельной американской периодике – деятельности мы с моим соавтором Еленой Клепиковой не раз сталкивались с нежеланием наших редакторов отходить в сторону от мейнстримного направления. По известному лагерному принципу: шаг налево, шаг направо – считается побег. Нет, я вовсе не думаю, что у нас в кармане всегда была истина и мы всегда были правы. Отнюдь. Но вот такая забавная история.
«Нью-Йорк таймс» была газетой, которая поддержала нас, еще когда мы в Москве образовали независимое пресс-агентство «Соловьев-Клепикова пресс» (с фотографией его основателей на Front Page), а через две недели после прибытия в Нью-Йорк опубликовала первую нашу американскую статью. Вот почему каждый наш новый комментарий мы отсылали прежде всего в эту американскую «Правду» (по влиянию и значению), предоставляя ей право первой ночи, которым она пользовалась далеко не всегда. Получив отказ от «Нью-Йорк таймс», мы переправляли отвергнутую статью в менее влиятельные органы, типа «Чикаго трибюн», «Лос- Анджелес таймс», «Вашингтон пост», «Ньюздей» или «Уолл-стрит джорнал». Так продолжалось до тех пор, пока на нас не обратил внимание Сид Голдберг, президент и главред «United Features Syndicate»», и не купил нашу продукцию на корню: платил нам аккордно и уже сам рассылал наши опусы в другие газеты по телетайпу (никаких E-mail тогда не было). История, которую я рассказываю, относится еще к кустарному периоду нашей журналистской деятельности.
На дворе стояла закатная пора брежневской эры. Вождь-геронтократ был немощен и невменяем, страна летела в никуда на автопилоте, мировая пресса гадала о том, кто регент и кто наследник имперского титула (генсек). Понятно, ввинтились в эту дискуссию и мы, назвав наиболее, с нашей точки зрения, вероятного кандидата: тогдашнего шефа госбезопасности Юрия Андропова. В течение недели мы получали отказ за отказом. Ну, ладно, «Нью-Йорк таймс», которая печатала нас, дай бог, раз в год, но даже традиционно «наши» газеты заворачивали этот наш футурологический опус. Аргумент – один и тот же: никогда в прошлом шеф тайной полиции не добирался до высшей власти в России: ни Ежов, ни Ягода, ни Берия, ни Шелепин. Один редактор даже, щегольнув осведомленностью в русских делах, ввернул шефа корпуса жандармов и начальника Третьего отделения графа Бенкендорфа, упустив из виду, что в те монархические времена в России действовал наследственный принцип передачи власти. Срабатывала всё та же система политического мышления: будущее – это прошлое, пусть и в другой упаковке, в иной временной модификации. Как тот герой известной оперетты, который с незнакомыми предпочитал не знакомиться. Наше предсказание, которому суждено было сбыться всего через полгода с небольшим, отважилась напечатать одна только «Лос-Анджелес таймс» - не думаю, что из любви к истине. Скорее, чтобы позабавить читателя диковинным мнением.
Лично нам грех жаловаться. За наше предсказание, когда оно сбылось, мы были сполна вознаграждены: издательство «Макмиллан» заключило с нами договор, выплатило шестизначный аванс за мировые права и написанную в рекордные сроки книгу об Андропове в рекордные же сроки выпустило. Несомненно, вознагражден будет и наш человек в Финиксе и получит внеочередное повышение по службе, пусть и не до поста директора ФБР, как советует «Нью-Йорк таймс». А почему, собственно, нет? Ведь как раз он продемонстрировал способность, соединив факты, сделать из них вывод и предупредить начальство, а то, наоборот, не только проявило неспособность к анализу, но и сами факты в упор не видело, как в упомянутой карикатуре. Вот к чему приводит культ фактологии: к игнорированию фактов. А кто виноват, без разницы: директор ФБР, директор ЦРУ, помощник по национальной безопасности или сам президент. Все они выпускники одной и той же американской политической школы, где с незнакомыми не знакомятся, зато машут после драки кулаками. А уж о том, что в этом мире предсказуема разве что непредсказуемость, и вовсе не знают, хоть это и стало давно уже идиомой английского языка: predictable unpredictability.
И еще я вспомнил гениальную историю, рассказанную Евгением Шварцем в «Тени». Как в некотором царстве - некотором государстве отравили министра финансов. Его агенты ему донесли, что враги собираются его отравить, и он скупил все яды, какие только были в стране. Но враги предложили ему за эти яды вдвое больше, чем потратил он. И как истинному финансисту, ему ничего не оставалось, как яды продать. Не отказываться же от такой выгодной сделки. Вот его и отравили.
Это к тому, что ближайшая и дальняя выгоды не всегда совпадают, а трезвый, реалистичный, фактографичный подход к политической действительности не всегда себя оправдывает. Чуточку воображения, господа! Пусть у истории нет сослагательного наклонения, но для политического мышления оно позарез необходимо.