на полосе отчуждения

Пытаясь «выбраться на природу», я часто хожу по неширокой, растрескавшейся от времени асфальтовой дорожке, проложенной вдоль Belt Parkway в районе Бенсонхерст. Чудом сохранившийся участок полудикой природы, на котором растут лиственные и хвойные деревья, разнообразные кустарники и дикие травы, он отделен от параллельно ему идущей улицы довольно высокой сетчатой загородкой. Получается некая полоса отчуждения, на которую нелегко попасть и где практически всегда безлюдно.
Если хорошенько напрячь воображение, то на этом относительно коротком и узком клочке земли можно в какие-то мгновения почувствовать себя бредущим по тропинке на краю смешанного леса. Однако непрерывное мельтешение машин, ни на минуту не исчезающее из периферического поля зрения, постоянно возвращает из мира фантазий в действительность. И тогда замечаешь, что в этом странном «лесу» невозможно найти даже одну - единственную сосну, которая была бы стройной и прямой, хотя от природы это дерево наделено именно такими качествами. Все сосны, какие-то кособокие, скрюченные и в подавляющем большинстве своем отклонены в сторону от шумной дороги. Они явно тянутся к тихой окраинной улице, застроенной двухэтажными таунхаузами.
В чем причина такого отвращения сосен к хайвею? Хотя, может, они его обожают, просто ветер с моря заставил их расти наклонно? Но почему тогда лиственные деревья, стоящие вперемежку с хвойными, как ни в чем не бывало высятся над землей точно выверенными геометрическими перпендикулярами?
Никакого другого объяснения не приходит мне в голову, как только то, что неженки-сосны не могут выносить постоянного шума от шуршащих днем и ночью покрышек и работающих двигателей автомашин. Они изогнулись, чтобы быть подальше от надоедливого, однообразно гудящего хайвея.
Я заметил, что кроны лиственных деревьев по форме много разнообразнее крон своих украшенных зелеными иголками родственников. Это особенно хорошо видно поздней осенью, когда деревья сбрасывают листву и становится четко видно строение и взаиморасположение их крупных ветвей и мелких веточек. На некоторых деревьях все ветки прямы, как растопыренные пальцы, на других - угловато изогнуты, словно в коленчатой передаче, а на третьих похожи на извивающихся змей. И когда «фигурная» такая ветка засыхает и отваливается, ее причудливая форма может оказаться готовой скульптурой.
Одну такую я недавно увидел в бруклинском Shore Promenade. И запечатлел своей камерой весьма напряженный момент: по усыпанной опавшими листьями наклонной и пустынной дорожке молодая женщина везет в коляске двойняшек и не подозревает, что за поворотом ее поджидает хищная кошка. Это или отощавшая пума, выскочившая из кустов, чтобы броситься на жертву, или поджарый гепард, во весь опор мчащийся по дугообразной траектории на своих длинных ногах с задранным кверху, для баланса, хвостом навстречу будущей добыче.
А женщина идет и не замечает хищника. А я вижу, но молчу. Я знаю, что все окончится хорошо. Молодая мама с детьми и страшный хищник существуют в разных мирах, и их пути никогда не пересекутся.
Борис Рубин