«ПОЖАЛУЙСТА, ГОЛУБЧИК, ПЕРЕСТАНЬ!..»

Позвонил тут недавно человек из пишущих, отдаленно знакомый - с выражением милой приязни к моему скромному творчеству и довольно забавной претензией: «Чего это вы все про кино да про выставки - почему не пишете злободневные очерки, не принимаете участие в жизни общины?». Подобные вопросы веселят, потому объяснила вполне миролюбиво: если раньше, в желторотой юности, при случае я любила «поактивничать», то теперь, слава богу, чуточку подросла и считаю это дурным тоном. Стремления кого-то на что-то подвигать, чему-то учить, в чем-то разубеждать стало гораздо меньше. Парадокс для журналиста? Как сказать...[!]
Человек всполошился: его не так поняли. «Нужно больше писать о замечательных людях, которые наша гордость! Потому что есть такие, из-за которых они... (выразительная пауза, не оставляющая сомнения в том, кто такие «они»...) могут подумать, что все мы - черт те что...» Я удивилась: да бог с вами, «они», американцы то есть, как раз относятся к нам с уважением! К нашей сумасшедшей целеустремленности, умению пускать здоровые корни на совершенно новой почве, способности прорываться вперед, ломая любые стены. Сколько раз, произнося название знаменитого университета, где учится мой старший, и престижной школы, где рядом с неистовыми китайцами грызет науки младший, я слышала выразительное: «Ну, это же вы, русские!» (И ничего странного, что иногда к благородному чувству уважения примешивается доля объяснимой зависти: по статистике, из всех выпускников американских школ в колледжи идет только четверть, и какую часть этой самой четверти составляют наши сделанные на экспорт отпрыски, американцам известно).
Впрочем, было бы наивным думать, что представление о русскоязычной общине в целом у американцев только радужное: вытверженное ими «рашен мафия», понятно, не на пустом месте выросло. Однако у людей думающих хватает ума и порядочности отделять котлеты от мух.
Но совсем не согласиться с мнением коллеги было сложно. Действительно, аккумулирование позитивного опыта отдельных личностей необходимо. Можно не любить собирательных существительных, избегая громких слов «народ» (так и мерещится толпа с дубьем...) и «община», но роль ярких индивидуумов в формировании социальных архетипов трудно преуменьшить - и не только из почтения к Карлу Густаву Юнгу. Я согласилась с социально озабоченным собеседником: да, видимо, недорабатываю на ниве...
Человек оживился - и подлил масла в огонь: «А вы знаете, что они (о господи, дались ему «они»...) о нас пишут?» И назвал достаточно приличный, хотя отчасти и инфицированный демократической дурью американский журнал «Нью-Йоркер», где недавно была опубликована шикарная сплетня «о наших». Роскошная! Пообещал перезвонить и уточнить сайт. Сделал это почти мгновенно. Прочла. Упала под диван от хохота. Встала. И поняла, что не поделиться этим с ближними просто не смогу - негуманно.
Эгей, что там внук раввина Карл Маркс говорил о человечестве и смехе?
Пересказываю статью Лорена Коллинса близко к тексту.
22 августа пассажирский салон лайнера компании «Америкэн Эйрлайнз», сорок пятого рейса, следующего из Парижа в Нью-Йорк, был полон отпускниками. Среди прочих в салоне находились русскоязычный тележурналист Георгий Цихисели и его, м-м, возлюбленный писатель Стивен Варнье. (Откровенный Цихисели потом поведает заинтересованным: «Мы были вместе недавно. Чувствовали себя как во время медового месяца!») Вскоре после взлета Варнье приклонил свою голову на плечо друга. К ним подошла стюардесса: «Распорядитель просит вас перестать!» - произнесла она. Варнье открыл глаза и переспросил: «Перестать - что?» - «Трогать друг друга и целоваться!» - полыхнув лицом, выдала техасская дама с прической образца шестидесятых годов прошлого века.
Герои были захвачены врасплох. «Да, он хотел положить голову мне на плечо или я ему, да, мы собрались целоваться, но не так чтобы прямо... а просто...» - тут нестеснительный Цихисели выразительно чмокал губами.
Позади сладкой парочки сидели двое мужчин, которые немедленно заинтересовались и стали откровенно подсматривать и подслушивать. «Они были прям как голубки!» - умиленно вспоминает классический гитарист Дэвид Лейзнер. А второй, выпускник Колумбийского университета Хаффа Фроб-Кросс, тоже тронутый воркованием, возмутился, услышав это пуританское: «Прекратите друг друга трогать!» Эти двое объединились с нашими любящими, вызвали негодяйку стюардессу и потребовали позвать супервайзера. Супервайзер, профессиональная строгая леди, немедленно появилась, якобы ужаснулась по поводу нелояльности своей подчиненной, деликатно попросила наших героев описать, чем именно они занимались, и замахала руками: конечно, конечно в их поведении не было ничего неподобающего! И вот тут Цихисели промахнулся - он отчего-то решил, что теперь все единодушно «за него», и стал выяснять, последовал бы подобный запрет в случае, если бы пара была традиционная. И вот тут летная начальница отчего-то ожесточилась. Словно позабыв о том, что говорила минуту назад, она выдала: «Целоваться на борту есть знак неподобающего поведения!» Описание дальнейшего противостояния с экипажем занимает еще добрую журнальную колонку: вмешались и некие возмущенные пассажиры, которым бодаловка голубых с командой при исполнении пришлась не по нраву, и сам капитан, который вообще пригрозил развернуть самолет, если инцидент не будет исчерпан немедленно. Тут только Цихисели унялся, вернулся к своему креслу и остаток времени мужественно старался не демонстрировать свои наклонности широкой публике.
Но на земле парочка развоевалась опять. Спустя некоторое время пришлось держать ответ Тиму Вагнеру, представителю авиакомпании по связям с общественностью. Он резонно заметил, что в самолет имеет право сесть всякий (если это, конечно, не злоумышленник-лиходей), и вполне возможно, что проявление пылкой однополой страсти может кому-то не понравиться. Пожилому там, религиозному, мамаше с дитями... А вот это в планы компании не входит.
Журнал аккуратно пересказал все, как было, без эмоциональных комментариев. На то и рубрика «Городской треп» - не для чтения нудной морали. Но, согласитесь, наше положительное коллективное «мы» морщится. Нам что, противно? Ой, зря. Да восхититесь и порадуйтесь, чудо-человеки! Составляющие нашего коллективного образа нынче - не разбойные рожи Агранов да Иваньковых, не местечковый грубиян Балагула с его пошлым бензином, не врачи-жулики, организаторы подставных пионерских аварий типа «фендер-бендер». Страдать - так за любовь! Это, ребята, уже высокий полет - который, безусловно, заставит недалеких местных жителей забыть подвядшее сочетание «рашен мафия»: теперь они, в раже своей лояльности к бедным, ленивым, цветным, ожиревшим, нетрадиционным, в пылу пресловутой политкорректности просто обязаны нас зауважать! Сегодня мы уже не разбойные медведи, привалившие из-за океана с кооперативными баулами и дурными миллиардами, а тонкие заоблачные натуры и достойные члены плавильного котла. Плавильного настолько, что в пылу защиты угнетаемых меньшинств, становящихся все наглее, можем вскоре сойти на полное нет.